Церковь в политической системе общества

Петр Великий упразднил  патриаршество, которое давало многим повод думать, что патриарх есть "второй государь, самодержцу равносильный, или больше его", и что священство или духовный чин есть "другое и лучшее государство". Территориалистическая мысль государственной церковности находила себе ясное выражение в ряд государственных учреждений и духовного ведомства в ряд других ведомств, особенно когда, по смерти Петра Великого, синод, лишенный титула "Правительствующего" был подчинен верховному тайному совету и кабинету. Этого подчинения могло бы и не быть, но к нему легко можно было прийти - и не в России только, где теоретические понятия были слабы, а и в государствах западной Европы, где теоретическая мысль развивалась последовательно в течение нескольких столетий. Взгляд на церковное правительство, как на ветвь государственного правительства, был общераспространенным взглядом в философии естественного права и в практике западно-европейских государств. С XVIII века идеал слияния русского государства с русской православной церковью стало менее и менее достижимым. Некогда правительство царя Федора Ивановича могло говорить, что государю нашему до иностранных вер дела нет, и игнорировать религиозно-общественную жизнь иноверцев, поскольку последние и не нарушали государственного порядка. Но с присоединением в XVIII веке к России прибалтийского края и Финляндии с лютеранским населением, западных и польских губерний с католическим населением, кавказского края с армяно-григорянами, а затем с неоднократными вызовами иностранных канонистов в Россию, московская точка зрения сделалась прямо невозможной. Сами же иноверцы обращались к правительству с приношениями о регулировании их церковных дел. В первой половине XVIII века духовные дела других вероисповеданий ведались даже православным св. синодом, в чем опять нельзя не видеть яркого выражения территориалистической мысли: духовные дела составляют одну из ветвей государственного правительства, и так как Святой синод учрежден был в смысле центральной коллегии для заведывания этой отраслью, то, с точки зрения территориалистической, не было никакого препятствия поручить этому учреждению все религиозные дела на пространстве государства, невзирая на разницу вероисповеданий. Однако, была создана, испытывая разные последовательные перемены, известная религиозная организация, для католиков в особенности по сношениям и соглашениям с римским папой. Организация эта, регулированная уставами, вошедшими в свод законов российской империи, есть часть государственного порядка, так что в этом смысле можно говорить и о слиянии русского государства с другими вероисповеданиями.

Церковная юрисдикция была при Петре очень ограничена: масса  дел от церковных судов отошла в суды светские (даже суд о преступлениях  против веры и церкви не мог совершаться  без участия светской власти). Для  суда над церковными людьми, по искам светских лиц, закрытый в 1677 году, был в 1701 году восстановлен Монастырский приказ со светскими судами.

С начала XVIII века в России распространилась теория естественного права. В ней сочеталось почитание бога как творца вселенной с представлением о том, что «неземная сила» не может вмешиваться в единожды созданный естественный порядок вещей. В этих условиях научное познание окружающего мира получало относительную для себя свободу. Соображения просвещенных людей о переустройстве общественных порядков становились в меньшую зависимость от богословских канонов.

Мысль о государстве, как  верховном правителе в государстве  и в церкви, не вытеснила идеи государя христианского и православного. Свои церковные реформы Петр Великий мотивировал не идеями естественного права, а тем, что он, "посмотря на духовный чин и, видя в нем много настроений и великую в делах его скудость, несуетный на совести своей возымел страх", как бы не оказаться ему неблагоприятным пред Всевышним, который помог ему ввести усовершенствования в других областях народной жизни, если пренебрежет исправлением и чина духовного. И в позднейших императорских указах, поскольку они относились к церковным делам, всегда можно проследить попечение о благе церкви. Верховная власть императора в государстве и в церкви основывается на личной принадлежности императора к православной церкви. Император, всероссийским престолом обладающий не может исповедовать никакой иной веры, кроме православной. Принадлежность русского императора к какому-либо другому вероисповеданию, кроме православного, есть такая же невозможность, как принадлежность, например, римского папы к евангелическому вероисповеданию. На этой личной принадлежности основывается защита и охранение императорским догматом господствующей веры, блюстительного правоверия и всякого в церкви святой благочиния.

В XVIII веке православная духовная иерархия, точно также как духовенство  других вероисповеданий, не принимала  участия в делах государственного управления, обращенная исключительно к своему духовному призванию. В настоящее время духовенство, наравне с другими гражданами, призвано к участию в политических выборах и в законодательной деятельности государственной думы и государственного совета.

Государство смотрит на регулированный законами вероисповедный порядок, как  на часть публичного порядка. Поэтому  органы государственной власти оказывают, в разнообразных формах, содействие достижению религиозными учреждениями их целей. Так распоряжения, решения  и приговоры духовно-правительственных  учреждений разных вероисповеданий  имеют исполнительную силу в государстве; вероисповедное брачное право придерживается государством, с предоставлением  духовенству ведения метрических  книг, имеющих публичное значение актов состояния; если по производству дел в консисториях замечено будет  промедление со стороны светских присутственных мест в отношении  требований их (к доставлению справок  и сведений), то консистория сообщает о том губернскому правлению  для надлежащего распоряжения к  побуждению кого следует, безотлагательно  исполнить таковое требование. Духовные лица всех признанных в России вероисповеданий  ограждаются уголовным законом, при совершении им духовных действий, от всяких посягательств, в виде насилия  или воспрепятствования, освобождаются  от воинской повинности и от обязанностей присяжных заседателей и т. п.

К монашеству Петр относился  не только с меньшей заботой, но даже с некоторой враждой. Она исходила из того убеждения Петра, что монахи были одной из причин народного недовольства реформой и стояли в оппозиции. Человек  с практическим направлением, Петр плохо понимал смысл современного ему монашества и думал, что в  монахи большинство идет «от податей  и от лености, чтобы даром хлеб есть». Не работая, монахи, по мнению Петра, «поедают чужие труды» и в бездействии  плодят ереси и суеверия и занимаются не своим делом: возбуждают народ  против новшеств. При таком взгляде  Петра понятно стремление его  к сокращению числа монастырей и  монахов, к строгому надзору за ними и ограничению их прав и льгот. У монастырей были отняты их земли, их доходы, и число монахов было ограничено штатами; не только бродяжничество, но и переход из одного монастыря в другой запрещался, личность каждого монаха была поставлена под строгий контроль настоятелей: занятия в кельях письмом запрещены, общение монахов с мирянами затруднено. В конце царствования Петр высказал свой взгляд на общественное значение монастырей в «Объявлении о монашестве» (1724 г.). По этому взгляду, монастыри должны иметь назначение благотворительное (в монастыри помещались на призрение нищие, больные, инвалиды и раненые), а кроме того, монастыри должны были служить к приготовлению людей к высшим духовным должностям и для приюта людям, которые склонны к благочестивой созерцательной жизни. Всей своей деятельностью относительно монастырей Петр и стремился поставить их в соответствие с указанными целями.

Но в 1721 году Синод издал  важное постановление о допущении  браков православных с неправославными - и с протестантами и католиками одинаково.

Политическими мотивами руководился  отчасти Петр и по отношению к  русскому расколу. Пока он видел в  расколе исключительно религиозную  секту, он относился к нему довольно мягко, не трогая верований раскольников (хотя с 1714 года и велел с  них брать двойной податной оклад). Но когда он увидел, что религиозный консерватизм раскольников ведет к консерватизму гражданскому и что раскольники являются резкими противниками его гражданской деятельности, тогда Петр изменил свое отношение к расколу. Во вторую половину царствования Петра репрессии шли рядом с веротерпимостью: раскольников преследовали как гражданских противников господствующей церкви, в конце же царствования и религиозная терпимость как будто бы уменьшилась, и последовало ограничение гражданских прав всех без исключения раскольников, замешанных и не замешанных в политические дела. В 1722 году раскольникам дан был даже определенный наряд, в особенностях которого видна была как бы насмешка над расколом.

Колебания в правительственной  политике во второй четверти XVIII века, связанные с переоценкой реформ петровского времени, в большей степени сказались в среде высшего духовенства. При преемниках Петра I противники церковных реформ энергично выступали против нововведений и в первую очередь против главного помощника Петра Великого по делам церкви – Феофана Прокоповича. Борьба вокруг вопроса о церковной политике выразилась в длительных расследованиях по обвинениям, выдвинутым против Феофана Прокоповича и касающимся как общей системы его взглядов, так и мелких поступков. Нападкам подвергались не только Прокопович, но и другие сподвижники Петра по церковным реформам. Обвинителями же выступали лица, поднявшиеся при Петре и занявшие видные и прибыльные должности в церковной администрации.

Вопросы устройства духовенства  в имущественном и сословно-правовом отношениях занимали большое место  в правительственной деятельности второй половины XVIII века. Наиболее серьезные трения между светской и церковной властью возникали в середине века по вопросу о судьбе земельного имущества и крестьян, принадлежавших монастырям и церковным организациям. Хотя духовенство не решалось открыто выступать в защиту своих интересов, все же, оказывая постоянное сопротивление мероприятиям правительства, оно в значительной степени тормозило дело секуляризации церковных имений.

Указ о секуляризации, то есть лишении духовенства права  распоряжаться вотчинами, был обнародован 21 марта 1762 года. Подготовленный известным  прогрессивным деятелем середины XVIII века Д.В. Волковым, этот указ относительно радикально разрешал сложный вопрос о церковных и монастырских имениях. Ими должна была ведать вновь образованная Коллегия экономии; крестьяне переводились на денежный оброк, а земли, как бывшие в пользовании, так и те, которые обрабатывались ими на монастыри, поступали в собственность крестьян.

Последующие политические события  приостановили выполнение этого  правительственного мероприятия. Екатерина  II, отменив указ 1762 года, несколько задержала решение вопроса о церковных имениях, но ход событий указывал на необходимость радикальных мер.

Специальная Духовная комиссия, в которую входили как члены  Синода, во главе с Дмитрием Сеченовым, так и светские лица, разрабатывала  вопрос о распределении доходов  с церковных имений. В этот период были проведены существенные меры по ограничению хозяйственной деятельности монастырских властей. Уже указ 12 августа 1762 года, ликвидировавший Коллегию экономии, предписывал формы строгой  отчетности в остающихся суммах, что  особенно раздражало духовенство. Комиссия продолжала описание имущества и  доходов монастырей, церквей и  архиерейских домов с помощью  местных властей и военных  лиц. 8 января 1763 года вышел специальный  указ, которым регламентировались хозяйственные  отношения между монастырями  и крестьянами. Такая политика правительства  не могла не вызвать ответной реакции  со стороны духовенства, в особенности, тех его представителей, которые  привыкли жить в большом достатке. Резче всего в защиту старых порядков выступил митрополит ростовский и ярославский  Арсений Мацеевич, а также митрополит тобольский Павел Конюшкевич.

Главным результатом реформы 1764 года с организационной стороны  было полное превращение церкви в  ведомство государственного управления, а епископов - чиновников.

Плоды реформы правительство  пожало в начале XIX века, когда старые, уже не удовлетворявшие новым требованиям коллегии были заменены министерствами, в которых строго проводился принцип единоличного управления – каждый министр ведал своим ведомством и был подчинен непосредственно императору, сменявшему и назначавшему министров своими указами. Так епископат окончательно превратился из князей церкви в государственных должностных лиц.

Типичным представителем нового типа духовенства высокого ранга  во второй половине XVIII века был московский митрополит Платон (Левшин). В многочисленных своих сочинениях, инструкциях, проповедях и письмах Платон проводил мысль о необходимости повысить роль духовенства в государственной и общественной жизни, поскольку церковные и гражданские установления не разнятся, а взаимно дополняют и подкрепляют друг друга. В связи с этим он считал недопустимым, чтобы священники испытывали материальную нужду, ибо в противном случае они не будут внушать к себе уважения со стороны народа. Он также убеждал богатых людей щедро жертвовать средства для украшения церквей, что, по его мнению, было более важным делом, чем помощь обездоленным, поскольку в богатом храме народ, пораженный великолепием богослужения забывает (хотя бы на время) о своем нищенском существовании.

Главным средством от распространения  вольномыслия Платон считал развитие духовного обучения. Он активно содействовал расширению сети специальных церковных  школ и реформированию преподавания в них в направлении его  обновления и ознакомления учащихся с основами противоборствующих учений, чтобы вооружить их против неприятелей  самых сильных. Своему воспитаннику – будущему императору Павлу I – Платон говорил о необходимости прилагать всевозможное старание, чтобы подданные его были обучаемы закону божьему.

Подобные высказывания находили отклик со стороны правительства. Массовые народные движения второй половины XVIII века убеждали его в необходимости усилить авторитет церковнослужителей и повысить их материальный достаток. В последние десятилетия восемнадцатого столетия духовенство получило ряд правовых и имущественных привилегий, увеличился отпуск средств на духовные учебные заведения.

В 1797 году Павел I значительно увеличил земельные наделы монастырей и архиерейских домов. Расширились права церкви и на другие доходные статьи.

В инструкциях, составленных для рядовых церковнослужителей и надзирающих за ними благочинных, им предписывалось в бытовом отношении  не смешивать себя с «простонародьем» и вести знакомство лишь с людьми знатными и богатыми.