Александрия

 

 

Диодор Сицилийский так описывает Канопский проспект:

"Почти посередине город  прорезает улица, удивительная  по своей величине и красоте  – она идет от одних ворот  до других. Длина этой улицы  равна 40 стадиям (около 7 км), а  ширина – одному плетру (30 метров). Вся она застроена роскошными зданиями и храмами".

 

 

На одной стороне улицы  выделялись своей красотой и роскошью такие сооружения, как Гимнасий, Палестра, храм Кроноса и Тетрапилон. На другой стороне проспекта привлекали внимание Дворец Правосудия (Дикастерион), храм Пана, храм Сераписа и Исиды и другие сооружения. 
Посреди города находилась площадь Месопедион, на которой была выстроена Птолемеем II Филадельфом гробница Александра Македонского (она называлась "Сема").

 

 

Позднее эту гробницу почитали и римские императоры, которые  ездили сюда на поклонение Александру.

 

 

Восхищаясь городом, Страбон писал:

"Одним словом, город  полон общественных памятников  и храмов. Наиболее красивым является  Гимнасий с портиками более одного стадия длиной. [Египетский стадий равняется 174 м.] В центре города находятся здания суда и парки".

 

 

Диодор Сицилийский особо отмечал удачную планировку улиц Александрии:

"Благодаря искусному  расположению улиц город открыт  этесиям, которые дуют с моря, приносят с собой прохладу и делают здешний климат умеренным и здоровым".

 

 

Вторая главная улица  Александрии была перпендикулярна  Канопской и упиралась в полуостров Лохиаду, проходя ближе к восточной части города. Эти две улицы, на пересечении которых и находилась площадь Месопедион, рассекали город на четыре неравные части.

 

 

В Александрии было огромное количество подземных каналов и  клоак, о чем писал еще Юлий Цезарь:

"Почти вся Александрия  подрыта и имеет подземные  каналы, которые идут к Нилу  и проводят воду в частные  дома, где она постепенно очищается  и осаживается. Ее обычно и  употребляют хозяева домов и  их слуги, ибо та вода, которая  идет прямо из Нила, до того  илиста и мутна, что вызывает  много различных болезней".

 

 

Основной канал для  водоснабжения был подведен к  городу с юга; он также связывал озеро  Мареотиду, питаемое Канопским рукавом Нила, с морем. Клоаки выводили городские отходы прямо в море, но несколько в стороне от города.

 

 

Искусственная насыпь длиной около километра, называвшаяся Гептастадионом, связывала остров Фарос с материком и разделяла рейд Александрии на два порта. Восточный порт, называемый Большой Гаванью, прикрывался с одной стороны мысом Фороса, на котором стоял знаменитый маяк, а с другой – молом, соединенным с полуостровом Лохиадой. С тыла Большую Гавань прикрывал Гептастадион. 
Большая Гавань являлась военным портом с арсеналом и множеством складов. Фарватер Большой Гавани был рассчитан на прохождение судов с самой большой осадкой.

 

 

Страбон так описывает Большую Гавань:

"Из оконечностей Фароса восточная лежит ближе к материку и к мысу напротив него (мыс называется Лохиада), и сужает устье гавани. Вдобавок к узости прохода в гавань там есть еще и скалы, одни подводные, другие же выступающие над поверхностью моря. Эти скалы постоянно превращают в буруны волны, низвергающиеся на них из открытого моря. Самый мыс островка – это скала, омываемая морем. На этой скале находится удивительная постройка – многоэтажная башня из белого мрамора, одноименная с островом. Эту башню принес в дар Сострат с Книда, друг царей, ради спасения мореходов, как гласит надпись".

 

 

Строительство Фаросского маяка по сведениям Плиния Старшего продолжалось 12 лет и обошлось в 800 талантов. Зеркало на вершине маяка просуществовало до 712 года, а само здание маяка с многочисленными колоннами, поставленными друг на друга, - до 1274 года. То есть еще в XIII веке Фаросский маяк указывал путь венецианским и генуэзским кораблям, торговавшим с Востоком.

 

 

Суда, входившие в Большую  Гавань, как свидетельствует Страбон, могли пройти через нее прямо к дворцовым сооружениям:

"При входе в гавань  слева увидишь внутренние царские  дворцы, смежные с дворцами на  Лохиаде: в них много различных покоев и парков. Ниже их расположена искусственно выкопанная и скрытая гавань, являющаяся частной собственностью царей, так же как и островок Антиродос, с лежащей перед ним искусственной гаванью... Над искусственной гаванью находится театр, затем идет Посидий – так сказать, изгиб, выступающий от так называемого Эмпория с храмом Посейдона... Далее следуют Цезарей, эмпорий и товарные склады. За ними идут верфи, тянущиеся вплоть до Гептастадиона. Таково мое описание Большой Гавани и ее окрестностей".

 

 

Комплекс царских сооружений занимал около трети города и  назывался Брухейон. Это название распространялось на весь царский дворец, состоявший из огромного количества зданий и парковых ансамблей. Сюда также входили, помимо упомянутого Театра, усыпальница Александра, усыпальница Птолемеев и Музей с Библиотекой. О них мы поговорим немного позже.

 

 

С другой стороны от Гептастадиона лежала открытая Западная Гавань, называвшаяся также портом Эвноста, по имени зятя Птолемея I. Внутри этой гавани находился еще один небольшой военный порт, Кибот, укрепленный крепостными стенами. Кибот был связан каналами с Большой Гаванью и с Мареотидой.

 

 

На Мареотиде находилась большая озерная гавань для нильских кораблей. Здесь же стоял и увеселительный флот Птолемея II Филадельфа, состоявший из роскошных нильских барок, а Птолемей IV держал здесь свою виллу на огромной барже.

 

 

К западу от городских стен находился египетский квартал Ракотида, позднее вошедший в черту города, и Западный некрополь. На месте египетского квартала раньше находилась деревня Ракедет, и египтяне в своих иероглифических текстах всегда называли Александрию этим туземным именем. 
В египетском квартале был построен огромный храм Серапей (или Серапейон), посвященный богу Серапису, который соединял в себе египетские и греческие черты.

 

 

К востоку от Канопских ворот находились Ипподром и Восточный некрополь.

 

 

Основные сооружения Александрии  были возведены при Птолемее I, в  том числе городские стены  и большая часть сооружений царского дворца Брухейона, которые стали продолжением дворца Александра на Лохиаде.

 

 

Следует сказать, что Александрия  производила ошеломляющее впечатление  на впервые попавшего туда человека. Это очнь хорошо описано в романе Ахилла Татия "Левкиппа и Клитофонт":

"...Я прошел через  ворота, которые называются Воротами  Солнца, и передо мной развернулась  сверкающая красота города, наполнившая  робостью мой взор. Прямые ряды  колонн высылись на всем протяжении дороги от Ворот Солнца до Ворот Луны – эти божества охраняют оба входа в город. Между колоннами пролегала равнинная часть города. Множество дорог пересекало ее, и можно было совершить путешествие, не выходя за пределы города. 
Я прошел несколько стадиев и оказался на площади, названной в честь Александра. Отсюда я увидел другие части города, и красота его разделилась. Прямо передо мной рос лес колонн, пересекаемый другим таким же лесом. Глаза разбегались, когда я пытался оглядеть все улицы, и не будучи в состоянии охватить целого, я не мог утолить ненасытную жажду созерцания. Что-то я видел, а что-то только хотел увидеть, торопился посмотреть одно и не хотел пропустить другого".

 

 

Папирус, относящийся к I веку до Р.Х., дает такое возвеличение Александрии:

"Все остальные города  земли, лежащей под Александрией, могут называться городами, но  в сравнении с Александрией  они являются только деревнями.  Александрия же является городом  Вселенной".

 

 

Хотя одним из семи чудес  света и самым знаменитым сооружением  в Александрии считается Фаросский маяк, но наибольший вклад в культуру человечества внесли другие здания – Музей и Серапейон. 
Вообще-то говоря, библиотек в Александрии было две. Главная библиотека вместе с Музеем составляла часть царского дворцового комплекса. Долгое время начальник библиотеки являлся и воспитателем наследника царского престола, что говорит о важности этой должности.

 

 

Вторая библиотека находилась в Серапейоне, храме бога Сераписа. Серапейон был возведен в египетском квартале Ракотида на искусственно созданной возвышенности. Храм окружало более трехсот колонн – это был целый комплекс различных храмов, святилищ и прочих строений, одним из которых и являлась вторая библиотека.

 

 

Считается, что строительство  Серапейона начал сам Птолемей I Сотер (367-283 гг. до Р.Х.). Чтобы попасть в храм, надо было подняться по лестнице в 100 ступеней, и тогда перед посетителем представала статуя Сераписа с протянутыми руками, как бы для того, чтобы принять грешника. Серапейон был очень богато украшен изнутри и снаружи, что отметил Аммиан Марцеллин:

"Серапейон, украшенный широчайшими атриями и колоннадами, живыми образами статуй, настолько выделялся великолепием своей отделки и украшений, что после Капитолия, навеки прославившего досточтимый Рим, нет ничего, что могло бы считаться более выдающимся во всей вселенной".

 

 

Читая эти строки, следует  делать скидку на то, что к тому времени  Брухейон был уже уничтожен, и Аммиан Марцеллин посчитал еще сохранившуюся библиотеку Серапейона знаменитой Александрийской библиотекой.

 

 

В библиотеке Серапейона хранились как греческие, так и египетские книги и рукописи, а позднее и книги на других языках. Здесь находились дубликаты книг главной библиотеки, а также разнообразная литература учебного характера.

 

 

Основателем Музея и собственно Библиотеки следует считать Птолемея I Сотера, который, по преданию, сделал это по совету Деметрия Фалерского (350-283 гг. до Р.Х.), прибывшего в Александрию около 297 г. до Р.Х. 
Деметрий Фалерский был учеником Феофраста, хорошо знал устройство афинских платоновой Академии и аристотелевского Ликея и стремился к культурной преемственности между Элладой и новой столицей Птолемеев.

 

 

Среди аргументов, которые  выдвигал Деметрий Фалерский Птолемею I в пользу создания библиотеки, был и такой:

"Ведь то, что не рискнут  посоветовать царям их друзья, излагается в книгах".

 

 

Однако организационные  основы функционирования Музея и  библиотеки были разработаны уже  в царствование Птолемея II Филадельфа (309-246 гг. до Р.Х.), при котором эти учреждения стали главным научным и литературным центром Древнего мира.

 

 

Птолемей I начал отовсюду созывать в Александрию знаменитых писателей и ученых, как говорится, деятелей науки и искусства. В  Александрию очень скоро приехали такие знаменитости того времени, как  математик Эвклид, художники Апеллес и Антифил, врач герофил, историк Гекатей Абдерский, ритор Диодор, поэт Филет, грамматик Зенодот и множество других. Воспитание наследника престола, будущего Птолемея II, было поручено царем поэту Филету и философу Стратону, одному из учеников Феофраста.

 

 

Кроме того, Птолемей I тратил огромные средства (а если мог, то и  просто накладывал свою руку) на то, чтобы  привезти в Александрию множество  книг, картин, статуй и прочих культурных ценностей.

 

 

Однако далеко не все ученые и писатели клюнули на обещанные  Птолемеями блага и почести. Среди  отказников мы находим великого комедиографа Менандра и знаменитого философа Феофраста. Эти люди предпочитали сохранить свободу творчества, а не следовать жестким указаниям двора, получая взамен щедрое содержание. 
Некоторые не смогли прижиться в Александрии; так, например, художник Антифил бежал на остров Кос, где он стал вести более голодное, но свободное существование.

 

 

Между собравшимися писателями и учеными сразу же начались споры  и ссоры. Так, например, ритор Диодор Ясосский по прозвищу Кронос на пиру ввязался в спор с диалектиком Стильпоном и не смог сразу ответить на несколько его вопросов. Птолемей I стал насмехаться над Диодором. Тогда расстроенный Диодор покинул пир, дома написал сочинение о спорных вопросах, а потом от огорчения умер. Об этом споре сохранилась такая эпиграмма:

"О Кронос Диодор, какие демоны

Тебя в унынье ввергнули

Такое, что нисшел ты в царство Тартара,

Не разрешив Стильпоновых

Загадок темных? Звать тебя пристало бы

Не Кроносом, а Оносом".

Кронос – имя бога, а Онос – по-гречески значит "осёл".

 

 

Такие случа давали многочисленные поводы для насмешек, и силлограф Тимон недаром насмехался над александрийскими учеными:

"Множество кормится там, во многоязычном Египте,

Книжных бумагомарак, меж собой беспрестанно враждуя,

В клетке для Муз..."

 

 

Птолемею II удалось приобрести библиотеку Аристотеля, и это событие  создало то ядро, вокруг которого и  стало формироваться основное собрание Александрийской Библиотеки.

 

 

Клавдий Гален сообщает и  о достаточно оригинальном способе  пополнения собрания Библиотеки: все  суда, приходившие в гавань Александрии, а их было огромное количество, должны были отдавать в Библиотеку все свои книги, а взамен получать их копии.

 

 

Часто Птолемеи не брезговали и обманом. Так Птолемей III Эвергет (282-221 гг. до Р.Х.) под громадный залог взял в долг у Афин для копирования государственный комплект произведений афинских драматургов. Но ценность обладания оригиналами этих произведений оказалась так велика, что Птолемей Эвергет вернул афинянам тщательно выверенные копии одолженных книг, потеряв свой залог.

 

 

Поэтому нет ничего удивительного  в том, когда мы читаем такое сообщение  Авла Геллия:

"...огромное количество  книг было собрано либо изготовлено  в Египте царями Птолемеями. Оно  достигало 700 тысяч свитков..."