Алхимия

СОДЕРЖАНИЕ 

 

      ВВЕДЕНИЕ

      ИЗ  ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ АЛХИМИИ

      ИНТЕРПРЕТАЦИИ АЛХИМИИ

      НАУЧНОЕ НАСЛЕДСТВО АЛХИМИИ

      АЛХИМИЯ И ХРИСТИАНСКАЯ РЕЛИГИЯ

      АЛХИМИЯ КАК ЧАСТЬ СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЫ

      ЗАКЛЮЧЕНИЕ

      ЛИТЕРАТУРА  

 

ВВЕДЕНИЕ

Существует несколько толкований происхождения слова «алхимия». Согласно одному из них, корень слова  «алхимия» — «khem» означает «черную  землю» или «черную страну». Так  называли Древний Египет, с которым  связывают искусство черных магов, рудознатцев, золотых дел мастеров. Согласно другому, «chyacutemeia» — наливание, настаивание —

отголосок практики восточных врачей-фармацевтов, извлекавших подобным способом соки лекарственных растений. Само же название «алхимия» появилось в IX веке (частица  «ал» несомненно имеет арабское происхождение) [1, 2]. Но сама алхимия не столь однозначна, как это могло бы показаться сначала: тысячелетние попытки превратить «несовершенные» металлы в «совершенные». Это и приготовление сыпучих и жидких смесей, растениеводство и техника составления ядовитых настоев, литье металлов и изготовление сплавов, нанесение на различные поверхности металлических покрытий и технология крашения, черномагические занятия и жреческое искусство, «физико-химическая» процедура и натурфилософская теория, схоластическое философствование и магический ритуал, обязательное мифотворчество и высокое искусство. В алхимической деятельности все слито и нераздельно. Таков и сам алхимик, соединивший в одном лице ремесленника и теоретика, философа и теолога, мистика и схоласта. В алхимии переплелись и средневековое ремесло, и средневековое теоретизирование, и средневековый способ хранения, накопления и передачи опыта, освященного рецептом. В системе химических знаний европейского

средневековья алхимия выступает  как особая деятельность, как герметическое  искусство [2]. 

 

ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ АЛХИМИИ

Очень сложно даже просто охватить взглядом исторический период развития алхимии  в первую очередь из-за его длительности — более тысячи лет, когда возникали  одни и гибли другие цивилизации. Многогранность связей алхимии со средневековым  миром, присутствие в ней отпечатков множества культур также осложняют  ее

понимание для современного человека. В истории алхимии различают  несколько этапов, каждый из которых  характеризуется своим мировосприятием  и своим влиянием на неё. 

 

Этап первый: Александрийская алхимия II-VI веков. Три тысячелетия истории  Египта и Греции создали условия  для ее возникновения и развития. «Изумрудная скрижаль»

Гермеса Трисмегиста — ярчайший документ Александрийской алхимии. О вещах прямо не говорится, есть лишь экстатическое грядущее единение «всех вещей — горних и дольних», обещающее посвященному благодатные и удивительные применения.

Оперирование абстрактно, зато конкретен  образ алхимического космоса [3, 4].

Между тем существует разнообразная  технохимическая практика, представленная в Лейденском и Стокгольмском  папирусах, описывающих не только лжетрансмутации  металлов в золото и серебро посредством  окрашивания и амльгамирования,

лакирования и изготовления похожих  на золото и серебро сплавов, но и  способы изготовления фальсифицированных драгоценных камней из стекол и способы окрашивания тканей. Используются разнообразные химикалии: сода, поташ, квасцы,

купорос, бура, уксус, свинцовые белила, сурик, киноварь, сажа, окислы железа, меди, мышьяка, сульфиды мышьяка. Технохимики знают свойства семи металлов и умеют применять их по назначению. Получение искусственного «золота» — главное

достижение имитирующего технохимического ремесла Александрийской эпохи [2].Тексты, приписываемые Зосиму Панонолитанскому (IV в.), Синезию (V в.), Олимпидиору (VI в.), Стефану  Александрийскому (VI в.), относятся к  тому же

периоду. В них — смесь возвышенных  речений «Изумрудной скрижали»  и практических советов папирусных сводов. В текстах Александрийской  алхимии еще видны отдельно исходные культурные традиции: гностическое сектантство, зороастризм,

халдейско-вавилонский символизм, египетская практика и эллинская  философия. Возможно, в этих текстах  впервые высказывется идея об алхимическом медиаторе — философском камне. Это период становления алхимической деятельности, построения

алхимического космоса [2, 4]. 

 

Этап второй — алхимия средних  веков, физико-мистика, началом которой послужила

арабская алхимия. Завоевав в VII веке Египет, арабы не только усвоили  Александрийскую алхимию, но и преумножили  в ней также многие научно-технические  познания, которые затем переняли алхимики из Европы.

Ассимиляторами арабского алхимического  знания выступали различные арабские ученые. Джабир ибн Гайан (VIII-IX вв.), которого традиционно отождествляют с  Гебером, в своих книгах «Сумма совершенства», «Книга о печах», «Книга

семидесяти» и «Книга о ядах»  подробно описывает получение и  свойства металлов и сплавов, технологию изготовления стекла, использует набор  реальных веществ. Джабир подробно описывает  восходящую трансмутацию металлов. Главная идея Джабира

— ртутно-серная модификация четырех  Аристотелевых стихий-качеств. Ртуть  — «корень всех веществ», приравнивается к первоматерии, сера — обуславливает  видимые свойства материи.

Ар-Рази (IX век) вслед за Джабиром (Гебером) привносит в алхимию рациональность, делит ее на три части: познание веществ, приборов, операций; Классифицирует вещества, разделяя их на три принципиальные группы — землистые (минеральные),

растительные и животные. К двум вещественным началам: ртути и сере, добавляется еще одно — соль [2].

Аверроэс, который известен своим  толкованием представлений Аристотеля (выдвинул положение о совечности Бога и материи).

Арабская алхимия расширила  круг используемых веществ, усовершенствовалась  аппаратура. Она послужила источником, из которого черпали западноевропейские доктора. Ее характерной чертой явился рациональный, практический характер.

Герметическая александрийская фразеология  служит только фоном. 

 

Третий этап — алхимия европейского средневековья или алхимия христианских докторов — пора наибольшего развития этой деятельности. Все началось с  переводов арабских ученых и со знакомства с александрийскими текстами в ХП веке. Условия

средневековой Европы оказались благоприятной  почвой для алхимической деятельности. Поиски, предпринимаемые адептами алхимии, убежденными в возможности найти  путем химических превращений философский  камень, широко

распространились. 

 

В период с XII по XVII вв., т.е. в течение  пятисот лет, западная алхимия дала много крупных мыслителей, убежденных в том, что алхимики ищут истину, которые оставили глубокий след в  истории западноевропейской культуры. Наряду с ними

известно не меньшее число лиц, хотя и не достигших самых высоких  вершин мышления, но внесших свой вклад  в копилку знаний (хотя известно также и немалое число алхимиков-обманщиков, занимавшихся подделыванием металлов).

Из числа выдающихся личностей  этого периода можно указать  на Альберта Великого (ХIII в.), Роджера Бэкона (ХIII в.), Арнольдо из Виллановы (XIII-XIV в.), Джорджа Рипли (ХV в.), Василия Валентина (XVI в), Георгия Агриколлу (XVIв.)

На этом этапе алхимия умножила сведения о многих химических соединениях, найдя лучшие способы получения  одних и впервые открыв другие, сделан главный практический вклад  алхимии. Здесь она приобретает  свой окончательный

духовно-практический вид. 

 

Заключительный этап. Он начался  с конца ХVI в. и продолжался до конца XVIII в. То был период заката алхимии, характеризуемый пышным расцветом оккультно-герметических увлечений (Сведенборг, Эккартсгаузен). В то же время

рядом идет становление науки нового времени. С переходом к изучению количественного состава и отношений  веществ Ван-Гельмонтом для алхимии  оставался единственный путь к формированию научного, экспериментального метода. Он состоял

в отбрасывании как несостоятельной  всей алхимической теории и всей духовной мишуры. Но против такого пути была и  сила традиции, выступающая как консервативная сила, и сама герметическая организация  алхимического действа,

замкнутого в своих рамках. В своем развитии алхимия исчерпала себя, оставив накопленные практические богатства химии нового времени.

Таким итогом закончилось тысячелетнее взаимодействие технохимического ремесла  и теоретизирования по поводу природы, слитых в одном — алхимии. За это время проделан путь от мистического, через физико-мистическое к физическому осмыслению

вещества как химической реальности [2].  

 

ИНТЕРПРЕТАЦИИ АЛХИМИИ

Химия занимает важное место в современной  науке, правильность классификации  которой не вызывает сомнения ни у  кого. Но перенос современной классификации  на прошлые эпохи вряд ли оправдан. В качестве «химических» отраслей знания в эту эпоху историки науки  видят химическое ремесло и алхимию, игнорируя при этом принципиально  иной тип классификации природознающих наук в средние века, в

составе которых химикоподобные знания включены и действуют иначе, нежели химия в составе новой науки. Именно на этом этапе рассуждений происходит смещение исторического знания, при котором алхимия понимается как химия с большей или меньшей степенью сходства: алхимия — лженаука, алхимия — начальная пора химии, алхимия — сверххимия (у хемооккультистов).

Берут лишь часть алхимии — ее эмпирический фундамент, по видимости  совпадающий с химическим ремеслом. Без труда видны впечатляющие совпадения алхимической или химико-ремесленной  опытной базы с опытной базой  научной химии и научной

химической технологии.

Алхимические же теории прямо не совпадают с теориями научной  химии. Но их зачастую попросту не учитывают, а заодно приписывают все эмпирическое знание, накопленное к XVII-XVIII векам, химическому ремеслу. В некоторых  случаях «делят»

и эти достижения между химическим ремеслом и алхимией. Модернизаторы  идут еще дальше, перетолковывая на химический лад всю алхимию вместе с ее теориями, которые можно при  большом старании и хорошей фантазии перевести на язык современных теорий. Такой подход наиболее решительно сформулировал  выдающийся немецкий химик конца XIX – начала XX столетия Вильгельм

Оствальд. Например: «Мы привыкли теперь свысока, и даже с презрением, смотреть на опытные попытки средневековых  ученых осуществить превращения  неблагородных металлов в золото и серебро как на какое-то невообразимое  заблуждение. Но на это

мы имеем также мало права, как, например, по отношению к современным  попыткам искусственного получения  белков. Ведь теоретическая точка  зрения того времени была именно такова, что любому веществу подходящими  операциями можно придать

любое свойство, подобно тому, как  теперь мы считаем возможным соединить  каждый элемент с каждым из других. Искусственное получение золота для науки того времени было просто технической проблемой, какой для  нашего времени является

искусственное получение полимеров» [5].

По Оствальду, выходит, что алхимия  — та же химия. Получить из несовершенного металла совершенное, но рукотворное  золото — все равно, что синтезировать  белок. Философский же камень — не что иное, как катализатор.

Совершенно особый алхимический способ видения вещества и оперирования с ним безвозвратно исчезает. Эти  заблуждения, ставшие в какой-то мере предрассудком, явились лишь следствием крупного методического просчета, суть которого состоит в

том, что алхимия рассматривается  вне контекста средневековой  культуры (и науки), вне специфического средневекового мировоззрения. Но, вырванная  из исторического контекста, алхимия  перестает быть алхимией, легко становясь  тем, что в ней ищут.

Таков механизм «химической» модернизации. В алхимии видят и обоснованно  находят предпосылки для революции  в науке нового

времени, начало новых отношений  — капиталистических. Это и есть тот итог, к которому приводит модернизация алхимической деятельности, отрыв золотоискательства алхимии от тех духотворческих притязяний, которыми пронизано средневековье.

Карл Маркс в своем труде «Капитал», анализируя деньги как обращение товаров, цитирует слова Христофора Колумба из его письма с Ямайки 1503 г.: «Золото — удивительная вещь! Кто обладает им тот господин всего, чего он захочет. Золото

может даже душам открыть дорогу в рай» [6]. Здесь же Маркс указывает  на связь золота как панацеи от материальной ущербности

с духовными исканиями человека, преломленными через призму практических результатов, а именно: желаемое —  «дорога в рай».

Далее золото становится преобразователем всего, с чем соприкасается: «так как по внешности денег нельзя узнать, что именно превратилось в  них, то в деньги превращается все: как  товары, так и не товары. Все делается предметом купли-продажи. Обращение  становится колоссальной общественной ретортой, в которую все втягивается  для того, чтобы

выйти оттуда в виде денежного кристалла. Этой алхимии не могут противостоять  даже мощи святых» [6].

Не случайно Маркс использует алхимическую терминологию. В золоте (деньгах) стираются  качественные различия вещей. Оно (золото) есть радикальный уравнитель. Говоря иными словами, при капитализме  оно выступает как философский  камень на

деле осуществляющий всеобщую трансмутацию. Если, согласно Марксу, современное ему общество приветствует золото, воплощающее сокровеннейший жизненный принцип, то античное общество ругает золото, ибо на него разменивается весь экономический и моральный уклад общественной жизни.

Христианский дух средневековья  уравновешивает золото (в том числе  и алхимическое), ставит его на подобающее место, в определенной степени «нейтрализует» его. Сходные мысли мы находим  у Маркса во фрагменте «Власть  денег