Теоретическая лингвистика и лингвистическая экспертиза

Экспертам следует разграничивать описательные высказывания и оценочные суждения. Описательные высказывания содержат сведения о фактах и событиях: констатируют положение дел или утверждают необходимую связь явлений. Грамматически они оформлены как повествовательные предложения и подлежат верификации, т.е. проверке на соответствие действительности (истинность или ложность). Описательные высказывания не могут быть оскорбительными, но они могут быть опровергнуты, в случае если они являются порочащими и не соответствуют действительности. Оценочные суждения устанавливают абсолютную или относительную ценность какого-либо объекта. Оценка объекта не подлежит опровержению. Но она может быть оспорена в рамках той же или иной шкалы ценностей. Оценочные высказывания могут быть негативно-оценочными и положительно-оценочными. Они недопустимы, если содержат непристойные слова и выражения, бранную, обсценную лексику, прямо адресованную или характеризующую какое-либо конкретное физическое лицо.

К основным тематическим группам бранной лексики относятся: названия животных; наименования нечистот; обращения к нечистой силе; обвинения в незаконнорожденности; наименования интимных отношений и названия гениталий. Наличие неприличной формы таких слов и выражений, относящихся к конкретной личности, расцениваются как посягательство на честь и достоинство данного лица.

Сведения сами по себе оскорбительными быть не могут, они могут быть либо соответствующими, либо не соответствующими действительности. Оскорбительной может быть только языковая форма сообщения сведений, т.е. унижение чести и достоинства человека в неприличной языковой форме.

В ходе судебной лингвистической экспертизы можно установить следующие лингвистические признаки оскорбительной формы высказывания:

- присутствуют ли в тексте  негативные высказывания об истце, т.е. субъективные оценки, мнения, негативно  характеризующие истца;

- адресованы ли эти высказывания  лично истцу;

- какие сведения содержат негативные  высказывания - о конкретных фактах  или событиях, действиях (типа "N ворует", "N хамит") - либо дают обобщенную  субъективную оценку личности  истца в целом (типа "N - вор", "N - преступник", "N - хам", "N - шлюха");

- используется ли в этих высказываниях  оскорбительная лексика и фразеология;

- имеют ли анализируемые высказывания  неприличную форму. Особо следует  отметить, что лексика и фразеология  может придавать высказыванию  оскорбительный характер, будучи  употребленной в составе этого высказывания. Но при этом необходимы определенные условия: высказывание с такими лексическими единицами должно характеризовать лично истца, давать ему обобщенную негативную оценку - характеристику как личности, необходимо обязательно учитывать национально-культурный контекст коммуникации.

Основные категории лексических и фразеологических единиц, которые в определенных контекстах употребления могут носить в адресации к тому или иному лицу оскорбительный для данного лица характер.

Слова и выражения, обозначающие антиобщественную, социально осуждаемую деятельность: мошенник, жулик, проститутка.

Слова с ярко выраженной негативной оценкой, фактически составляющей их основной смысл, также обозначающие социально осуждаемую деятельность или позицию характеризуемого: расист, двурушник, предатель, пиночет.

Названия некоторых профессий, употребляемых в переносном значении: палач, мясник.

Зоосемантические метафоры, отсылающие к названиям животных и подчеркивающие какие-либо отрицательные свойства человека: нечистоплотность или неблагодарность (свинья), глупость (осел), неповоротливость, неуклюжесть (корова) и т.п.

Глаголы с осуждающим значением или прямой негативной оценкой: хапнуть.

Слова, содержащие экспрессивную негативную оценку поведения человека, свойств его личности и т.п., без отношения к указанию на конкретную деятельность или позицию: негодяй, мерзавец, хам.

Эвфемизмы для слов первого разряда, сохраняющие тем не менее их негативно-оценочный характер: женщина легкого поведения, интердевочка.

Специальные негативно-оценочные каламбурные образования: коммуняки, дерьмократы, прихватизаторы.

Нецензурные слова в качестве характеристики лица.

Сравнение с одиозными историческими и литературными персонажами: Пиночет, Гитлер и т.д.

Рассмотрение понятия "оскорбление" как "унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме", показывает, что основным компонентом публичного оскорбления являются наличие слов и выражений оскорбительного характера, их адресованность конкретному лицу, неприличная форма, унижающая достоинство адресата. С лингвистической точки зрения неприличная форма - это наличие высказываний в адрес гражданина, содержащих оскорбительную, непристойную лексику и фразеологию, которая оскорбляет общественную мораль, нарушает нормы общественных приличий. Эта лексика в момент опубликования текста воспринимается большинством читателей как недопустимая в печатном тексте.

При этом употребление непристойных слов и выражений должно быть прямо адресовано конкретному лицу с целью унижения его в глазах окружающих, при этом инвективная лексика дает обобщенную оценку его личности.

Таким образом, неприличная форма применительно к лингвистической экспертизе - это форма оскорбительная, т.е. содержащая оскорбительные для адресата (истца) слова и выражения. В ходе лингвистической экспертизы подтверждается или опровергается оскорбительный характер исследуемых выражений, т.е. подтверждается или опровергается наличие неприличной языковой формы выражения негативной информации.

Примеры разграничения оскорбительных и неоскорбительных по форме высказываний приведены в заключении экспертов по делу Сергея Савельева. Эксперты в своем заключении указали, что "тексты, в которых содержатся проанализированные высказывания, являются критикой действий лиц, занимающих определенное служебное положение. Эта критика направлена не на личностные качества этих граждан, а на действия, поступки этих граждан при исполнении ими служебных обязанностей и на соответствие этих действий, поступков морали (честно - нечестно, справедливо - несправедливо) и закона (законно - незаконно). В проанализированных высказываниях отсутствуют слова или словосочетания, содержащие резко отрицательную оценку Бабичева и других лиц, осуществляемую с помощью неприличных слов и выражений".    

 Так, выводы лингвистической экспертизы нижеприведенного текста послужили основанием для удовлетворения иска (по ст. 150, 151 ГК РФ) о причинении морального вреда оскорбительными высказываниями, содержащими отрицательные оценки, выраженные в неприличной, циничной форме.

Для наступления гражданско-правовой ответственности (ст. 152 ГК РФ) за распространение несоответствующих действительности порочащих сведений спорный фрагмент текста должен содержать следующую совокупность диагностических лингвистических признаков. Это наличие негативной информации об истце; наличие в тексте высказываний в форме сведений, т.е. утверждений о фактах или событиях, содержащих утверждения о противоправном (в широком смысле) и аморальном поведении и поступках истца, которые верифицируемы, т.е. могут быть проверены на соответствие или несоответствие действительности.

Трудность при назначении и проведении экспертизы представляют тексты, распространяемые электронными средствами массовой информации. В таких случаях, помимо текста распечатки исследуемого текста, прозвучавшего в радио или телеэфире, необходимо представить саму фонограмму или видеозапись, транслированную средствами массовой информации. В противном случае материалы, представленные на экспертизу, могут быть расценены экспертами как недостаточные для решения поставленных вопросов и проведения всестороннего полного исследования.

Покажем это на примере.

На разрешение лингвистической экспертизы по иску о защите чести и достоинства и деловой репутации граждан суд поставил следующие вопросы.

1. Содержатся ли в репортаже  телекомпании "Город" от 05.06.2004 негативные  сведения об истцах - частных предпринимателях, работающих на микрорынке, их  деятельности и их личных, деловых  и моральных качествах? В каких  конкретно высказываниях содержится  негативная информация о конкретном истце?

2. Если в вышеуказанных фразах  имеются негативные сведения  об истцах - частных предпринимателях, то в какой форме они выражены: утверждения, предположения, вопроса?

3. Если в представленных материалах  содержится негативная информация об указанных лицах, то воспринимается ли эта информация как чернящая доброе имя, задевающая честь и достоинство предпринимателей, как умаляющая деловую репутацию указанных лиц?

4. Подтверждает ли лингвостилистический  анализ выделенных фраз, что в них содержатся сведения в форме утверждений о нарушении кем-либо из истцов - частных предпринимателей действующего законодательства, моральных норм и принципов, а также утверждения, позорящие его производственно-хозяйственную и общественную деятельность, умаляющие его деловую и общественную репутацию?

5. В каких фрагментах репортажа  содержится информация о деловой  репутации кого-либо из истцов - частных предпринимателей?

6. Каковы наиболее существенные  и значимые жанровые, психолингвистические  и стилистические особенности исследуемого текста телерепортажа?

7. Если сведения, изложенные в  репортаже, не соответствуют действительности, то можно ли их квалифицировать  как чернящие деловую репутацию  кого-либо из истцов?

8. Являются ли сведения, изложенные в тексте: "Анонс программы: Завтра будет закрыт микрорынок по ул. Горького, 130. Нескольких предпринимателей поймали на воровстве. Слова журналиста: "Они самовольно подключили старую обесточенную электропроводку. Делалось это для того, чтобы не платить за электроэнергию", утверждениями о фактах, если да, то каких, или мнением журналиста?

Эксперты отказались от производства исследования в связи с тем, что экспертам не были представлены видеосюжеты, а лишь расшифровки звучащего текста.

В отношении же объектов интеллектуальной собственности соответствующие направления экспертно-лингвистической деятельности активно формируются, экспертная и судебная практика интенсивно нарабатывается.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Лингвистическая экспертология как область юридической лингвистики и как область практических лингвистических исследований стимулировала постановку определенного вида проблем, без решения которых дальнейшие исследования в этой области, могут оказаться неэффективными.

Центральной проблемой, которая следует из факта, что лингвистическая экспертология представляет собой прикладную область лингвистики, является проблема статуса лингвистической теории, с одной стороны, в аспекте ее соответствия / несоответствия действительности, а с другой стороны, в аспекте ее применения для объяснения конкретных ситуаций.

В настоящее время в лингвистике, неявно доминирует взгляд, согласно которому теоретические знания - это сорт знаний «для-себя» и «в-себе», и они не имеют никакого значения для решения прикладных задач или, по крайней мере, весьма слабо с ними связаны.

Естественно, прикладное и теоретическое — это не одно и то же, но их объединяет достаточно важная вещь — факт. Любая теория предназначена для описания и, что более важно, для объяснения существующих фактов, прикладные же исследования, по крайней мере, в лингвистической экспертизе, направлены на ситуационное объяснение фактов. При этом конкретное ситуационное объяснение не может обойтись без какой-либо теории.

Таким образом, если исходить «из примата» теоретического, считая, что в прикладных исследованиях обязательно применяются существующие лингвистические теории (в том числе и неполные, и внутренне противоречивые, и ad hoc теории) для описания и объяснения ситуаций или событий, которые происходят в конкретное время в конкретном месте. Эта позиция может быть обоснована тезисом о невозможности чистого индуктивного познания как научно-теоретического, так и обыденно-ориентационного. Поэтому для того, чтобы описывать какие-то конкретные ситуации необходимо выяснить, какие лингвистические теории в настоящее время кладутся в основание объяснений конкретных фактов. Анализ этого вопроса приводит к утверждению о том, что существующие лингвистические теории, которые доминируют как в классической теоретической лингвистике, так и в одной из ее прикладных областей - лингвистической экспертизе - построены, с одной стороны, на субъективной теории истины, а с другой стороны, они являются эссенциалистскими теориями. Эти два признака логически не предполагают друг друга, хотя в существующей лингвистической методологии образуют определенное единство, в том смысле, что принятые лингвистические теории ведут к субъективизации и релятивизации лингвистических описаний.

Относительно принципа эссенциализма это заключается в том, что принятые теории формулируются не по поводу фактов (событий, которые происходят в конкретное время в конкретном месте), но по поводу названий этих фактов, вследствие этого в лингвистике как науке доминирует интерпретационный, а не описательный принцип построения теорий. Эссенциалистский принцип поддерживается и доминирующей в лингвистике субъективной теорией истины.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учеб. Пособие. — М., 2007.
2. Бринев К. И. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза, Барнаул, 2009.
3. Вопросы организации производства судебных экспертиз в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации: Приказ МВД РФ от 29 июня 2005 г. № 511 // Российская газета, № 191, 30.08.2005.
4. Волков Е.Н. Преступная эксплуатация когнитивной, поведенческой и эмоциональной незащищенности: базовые механизмы, основные признаки и проблемы экспертного выявления // Профилактика психологического насилия, манипулирования сознанием и развитие критического мышления в молодежной среде. — Киев: Союз защиты семьи и личности, 2004. — С. 125—133.
5. Володина М.Н. Теория терминологической номинации. — М.: Изд. МГУ, 1997. — 180 с.
6. Воркачев С.Г. Сопоставительная этносемантика телеономных концептов «любовь» и «счастье» (русско-английские параллели). — Волгоград: Перемена, 2003. — 164 с.
7. Галяшина Е.И. Основы судебного речеведния. — М.: СТЭНСИ, 2003. — 303 с.
8. Галяшина Е. И. Возможности судебных речеведческих экспертиз по делам о защите прав интеллектуальной собственности //Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. — № 9, 2005.
9. Галяшина Е. И. Лингвистика vs экстремизма: В помощь судьям, следователям, экспертам / Под ред. проф. М. В. Горбаневского. — М., 2006.
10. Галяшина Е. И. Назначение, производство и оценка заключения судебной лингвистической экспертизы (Методические рекомендации). // Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации / Под ред. Проф. М. В. Горбаневского. — М., 2002.
11. Голев Н. Д., О. Н. Матвеева Значение лингвистической экспертизы для юриспруденции и лингвистики // Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации // Под ред. проф. М. В. Горбаневского. 3-е изд., испр. и доп. — М., Галерия, 2002.
12. Голощапова Т. И., Полосина А. М. Лингвистическая экспертиза // Судебная экспертиза 2005. № 4.
13. Голев Н.Д. Юридический аспект языка в лингвистическом освещении // Юрислингвистика-1: Проблемы и перспективы. — Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. — С. 11—58.
14. Громов Н.А. Законы уголовные: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, Устав о наказаниях, налагаемых Мировыми Судьями и Уголовное Уложение. — Спб.: Изд. Н.К. Мартынова, 1909. — 775 с.
15. Давыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии: монография. ГОУ ВПО «ВолГУ». — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2009. — 318 с.
16. Дамаданова П.А. Термин права как средство специальной информации // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. — М.: МАКС Пресс, 2003. Вып. 23. — С. 97—111.
17. Демьянков В.З. Логические аспекты семантического исследования предложения // Проблемы лингвистической семантики. — М.: ИНИОН АН СССР, 1981. — С. 115—132.
18. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. — М.: Едиториал УРСС, 2003. — 284 с.
19. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. — Волгоград; Архангельск, 1996. — С. 3—16.
20. Карасик В.И. Язык социального статуса. — М.: ИТДК «Гнозис», 2002. — 333 с.
21. Касьянова Л.Ю. Оценочная семантика нового слова // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Научный журнал. — Челябинск: Изд. ЧГУ, Выпуск 19. № 9 (110). 2008. — С. 45—51.
22. Кусов Г.В. Генезис и современное состояние теории судебной лингвистической экспертизы, закономерности формирования и развития. Монография. — Краснодар: Издательский Дом-Юг, 2012. — 512 с.
23. Маховская О.И. Коммуникативный опыт личности. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. — 255 с.
24. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов / Под ред. проф. М. В. Горбаневского. — М., 2004 г.
25. Россинская Е.Р. Современные тенденции развития института судебной экспертизы. Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и информационных спорах. Материалы научно-практического семинара. Москва, 7—8 декабря 2002 г. Ч. 2. — М.: Галерия, 2003. — С. 114—127.
26. Тупицина И.Н. Речевая коммуникация: личностно-когнитивное измерение. — М.: Изд-во РГСУ, 2005. — С. 220 с.
27. Уголовное Уложение. Высочайше утвержденное 22 Марта 1903 года. Издание Государственной Канцелярии. — СПб. 1903.
28. Черкасова М.Н. Речевые формы агрессии в текстах СМИ: Монография. — Р-н-Д.: Рост. гос. ун-т путей сообщения, 2011. — 128 с.
29. Юрислингвистика-3: проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н. Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002
30. Юрислингвистика 7: Язык как феномен правовой коммуникации, Барнаул, 2006.
31. Юрислингвистика 8: русский язык и современное российское право. Барнаул, 2007.