Теория официальной народности

       Так же утилитарно, как и православие, Уваровым трактуется и второй член «триады». Вот как он сам говорит  о роли самодержавия: «Приняв химеры ограничения власти монарха, равенства прав всех сословий, национального представительства на европейский манер, мнимой конституционной формой правления, колосс Имеется в виду империя. не протянет и двух недель. Более того, он рухнет прежде, чем эти ложные преобразования будут завершены» Уваров С. С. Указ. соч. С. 4.. Таким образом, самодержавие трактуется как консервативный принцип, как «инструмент сохранения империи в ее нынешнем виде» Там же. С. 2.. При этом преобразования различных сторон жизни империи не исключаются. Для Уварова вопрос не в необходимости преобразований, а в стратегии и темпах этих преобразований. Отсюда отношение к самодержавию, которое вовсе не исключает изменений. Несомненно, что Уваров выступал за реформы, но реформы умеренные, не нарушающие существующего порядка. Понимая, что перемены неизбежны, Уваров призывал отказаться от крутых резких мер, способных нанести ощутимый вред стране. Причем роль реформатора, считал он, состоит не в мощном влиянии на происходящее, не в бесцеремонном вторжении в существующую систему, а в помощи, которую оказывает опытный администратор, направляя в нужное русло естественные процессы, происходящие в государстве. Тогда государство, изменяясь без сильных общественных потрясений, сохранит внутренний порядок и стабильность Иванов О. А. Указ. соч. С. 33..

       Самодержавие, по Уварову, представляет «главное условие  политического существования России»  Уваров С. С. Указ. соч. С. 5., это фундамент, на котором держится все российское государство. «Рука, прикоснувшаяся к  подножию, потрясает весь состав государственный» Там же. -- для Уварова это истина, которая не требует доказательств. Большинство русских людей, независимо от сословной принадлежности, образования, занимаемой должности, идейных воззрений, отношения к правительству, осознают губительность попыток реформировать  институт самодержавия, поскольку монархическим  сознанием проникнуто мировоззрение  всех слоев и сословий России. А  потому как нелепо и смешно выглядят те, кто в конституционном устройстве европейских держав видят свой идеал. Они, пишет Уваров далее, «не знают  России, ее положения, ее нужд, ее желаний» Там же..

       Пристрастием  к европейским формам, по мнению Уварова, мы наносим вред прежде всего  сами себе, поскольку забываем об исконных русских национальных особенностях. Самодержавие, которое входит в число  этих особенностей, может эффективно действовать, только опираясь на народ. Поэтому Уваров считал одним из главных  направлений деятельности правительства  всемерную заботу о том, чтобы  самодержавие в России было «сильным, человеколюбивым, просвещенным». Только в этом случае самодержавная власть может в достаточной мере выполнять  свои функции верховной власти в  государстве. Важная роль в этом отводится  Уваровым министерству народного просвещения, которое должно заботиться о развитии и укреплении монархических воззрений  у подрастающего поколения, следуя «духу монархических учреждений» 

       Историческую  роль самодержавия Уваров видит в  том, что оно «соединило расторженные члены Государства и уврачевало язвы его» Уваров С. С. Указ. соч. С. 5.. Создав сильное единое государство, превратившееся впоследствии в империю, которая  раскинулась на просторах от Балтийского  моря до Тихого океана, самодержавие обеспечивало на протяжении столетий его целостность и политическую самостоятельность. Уваров утверждает, что только самодержавие способно поддерживать «целость в такой огромной массе, которой не было в Истории мира ничего подобного» Десятилетие Министерства народного просвещения. С. 36.. Самодержавие в доктрине Уварова оказывает непосредственное влияние на остальные основополагающие принципы, в частности, на народность. Уваров призывает в «монархических учреждениях искать той силы, того единства, той прочности, коих мы слишком часто думали открыть в мечтательных призраках равно для нас чуждых и бесполезных, следуя коим нетрудно было бы наконец утратить все остатки Народности, не достигнувши мнимой цели Европейского образования» Там же.. Судя по всему, Уваров видел в самодержавии силу, способную не только обеспечить политическую стабильность в обществе, но и сохранить «остатки народности», т.е. укрепить русскую государственность и консолидировать русскую нацию. 

3.3. Народность 

       Третий  принцип уваровской формулы – народность. Самый сложный и противоречивый, вызывающий и по сей день споры. В течение большей части ХХ в. историки, большей частью, трактовали это так, что главные члены формулы – православие и самодержавие; народность – это мутная часть концепции, в которой сам Уваров толком не разбирался и добавил ее для того, чтобы была трехчленная формула Иванов О. А. Указ. соч. С. 20.. Но несомненно одно – сам Уваров прекрасно понимал всю сложность и многогранность этого понятия. Недаром, характеризуя принцип народности, он писал, что этот вопрос «не имеет того единства, какое представляет вопрос о самодержавии» Десятилетие Министерства народного просвещения. С. 20..

       Суть  понятия народности в работах  Уварова сводится к двум составляющим: русской нации и русскому государству, которые представляют собой две части единого организма. Единство народа и государства достигается путем совместного многовекового развития. Причем развитие любого государства, которое «подобно человеческому телу, переменяет наружный вид по мере возраста» Уваров С. С. Указ. соч. С. 4., выступает в трудах Уварова как естественный процесс, бороться с которым бессмысленно. Тем не менее, по Уварову, при всех изменениях черт государственного строя, сущность государства должна оставаться неизменной.

       Другая  особенность принципа народности заключается  в его динамичности. «Народность, - пишет Уваров, - не состоит в том, чтобы идти назад или останавливаться; она не требует неподвижности в идеях» Там же.. «Народность» -такое же древнее понятие, как православие и самодержавие, но, в отличие от последних, она на протяжении столетий претерпевала значительные изменения, сохраняя старые и приобретая новые черты, поэтому «относительно народности все затруднение заключается в соглашении древних и новых понятий» Там же. С. 3.. Россия развивалась и будет развиваться благодаря своей народности, опираясь на православную веру и монархию, без возврата к прошлому, но и без решительного разрушения «существующего порядка вещей». Уваров уверен, что между «обветшалыми предрассудками» (идеи ХVIII в.) и «новейшими предрассудками» (революционные идеи Запада) «находится обширное поле, на котором здание нашего благосостояния укрепиться может» Десятилетие Министерства народного просвещения. С. 107.. А для того чтобы построить это здание, нам надо, считал Уваров, не только сохранить «святилище наших народных понятий» в неприкосновенности, но и положить их в основу всей государственной политики, и в первую очередь политики в области народного просвещения.

       Надо  признать, что во взглядах самого Уварова  понятие «народность» не было статичным. С годами оно расширялось, обогащалось  новыми гранями. По прошествии пяти лет  со дня назначения на пост министра в юбилейном отчете императору Уваров дал такое определение народности: «Дух русский, здравый, высокий в простоте своей, смиренный в доблести, неколебимый в покорности закону, обожатель царей, готовый все положить за любезное Отечество, искони возвышал нравственные силы его»

       Под термином «дух русский» Уваров подразумевал национальный дух русского народа, составным элементом которого является национальный характер. Поэтому характеристика этого понятия сводится у Уварова  к перечислению черт характера русского народа, таких как законопослушность, монархизм, патриотизм. Развитие национального  духа позволяет судить о степени  зрелости всей нации, об уровне развития национальной культуры, национального  самосознания. Об этом пишет и Уваров: «Слово “народность” возбуждало в  недоброжелателях чувство неприязненное  за смелое утверждение, что министерство считало Россию возмужалою и достойною  идти не позади, а по, крайней мере, рядом с прочими европейскими национальностями» Там же. С. 40..

       В принципе, осознание отношений с  Европой как проблемы, которая  занимала умы в России в XIX в., происходит в первые 20 лет XIX в. Если мы посмотрим  на Карамзина периода «Писем русского путешественника», то для него это  не проблема. Он говорит, что «да, мы ученики, но мы ученики успешные, мы в 10 классе, и у нас скоро аттестат зрелости, и все будет нормально» Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. Л., 1984. С. 58.. Соответственно, раз Россия обрела зрелость, она уже закончила  десятый класс, если продолжать Карамзина, то она может верно, избирательно подходить к подобным заимствованиям. К тому же, она хочет быть равной в Европе. В уваровской формуле  очень важно, что он стремится  к эмансипации России в Европе, но не к эмансипации от Европы.

       Итак, во всех работах Уваров характеризует  народность как категорию моральную, нравственную. «Посреди всеобщего падения  религиозных и гражданских учреждений Европы, невзирая на повсеместное распространение  разрушительных начал, Россия, к счастью, сохранила доселе теплую веру к некоторым религиозным, моральным и политическим понятиям, ей исключительно принадлежащим» Десятилетие Министерства народного просвещения. С. 70.h. Несомненно, что здесь под «религиозными понятиями» подразумевается Уваровым православие, под политическими - самодержавие, а под моральными - народность.

Заключение 

       Как и любой другой исторический феномен, «теория официальной народности»  не имеет и не может иметь однозначной  оценки. Термин этот укоренился в научном  сознании, но конкретно-историческое его  содержание истолковывается неоднозначно, само понятие употребляется различно, возникают споры о корректности его использования в тех или  иных случаях. Практически в любой  работе, посвященной царствованию Николая I, присутствует та или иная трактовка  «триады». Но, к сожалению, до сих  пор не существует ни одного труда, в котором бы данная тема рассматривалась  беспристрастно и комплексно, где  была бы раскрыта эволюция теории, ее смысл  и дальнейшая роль для русской  политической традиции.

       «Система  официальной народности» лежала в основе всей внутренней и внешней  политики Николая I. Конечно, попытки  создания подобной теории, которая  смогла бы дать легитимное обоснование  институту самодержавия, совершались  и раньше, но Уварову почти удалось  создать довольно стройную, даже, можно  сказать, научную концепцию.

       «Революция  на пороге России. Но клянусь, она не проникнет в Россию, пока я жив!»  Троцкий А. Н. Россия в XIX в. (Курс лекций). М., 1999. С. 101. – объявил вскоре после 14 декабря 1825 г. Николай I. За эти слова он и прослыл среди европейских современников «жандармом Европы». И император исполнил свою клятву. В годы кризиса феодальной монархии он и его приближенные нашли способ укрепления существующего строя и не допустили падения России в пучину революций. «Немедленно после восстания декабристов официальный церемониал, риторика, искусство и архитектура принялись встраивать национальную идею в имперский миф. Уже первые манифесты Николая объясняли провал декабрьского мятежа особым духом русского народа, сохранившего верность своим царям» Вортман Р. Указ. соч. С. 234.. Можно сказать, что «триединая формула» сознательно противопоставлялась революционному девизу «свобода, равенство, братство». Но избежать проникновения крамолы в полной мере не удалось, и раздосадованный Николай I в 1849 г. увольняет С. С. Уварова с поста министра народного просвещения. Неудачи в Крымской войне «подлили масла в огонь». Несмотря на то, что несостоятельность и недоработанность теории стала ясна абсолютно всем, ее отголоски слышны и в реакционной политике Александра III.

       Действия  Уварова находили опору в традиционализме  высших социальных слоев: «Так и не став философской системой, теория “официальной народности” сомкнулась с консервативным мировоззрением, которое  веками вырабатывались в господствующем классе, придав ему необходимую цельность  и законченность, освятив его  благоговением высшей власти» Левандовский А. А. Время Грановского. У истоков  формирования русской интеллигенции. М., 1990. С. 23..

       Но  изучение «теории официальной народности»  невероятно важно не только с точки  зрения истории, рассмотрения ее в контексте  царствования Николая I и ее отголосков в политике его преемников, но и  с позиций возможной ее роли в  решении проблем современной  России. Основная проблема нашего государства  – отсутствие какой бы то ни было идеологической опоры, цели, к которой бы все шагали, в которую верили бы. В поисках такой идеи необходимо обращаться к опыту предыдущих годов, рассматривать все возможные варианты. Безусловно, примерять к современности старые, изжившие себя теории не годится, но и полностью отбрасывать и отказываться от них тоже нельзя. Так, из трех постулатов уваровской «триады», как я считаю, мы непременно и неизменно должны придерживаться третьего – народности. Это наименее ясный и неоднозначно объясняемый принцип теории официальной народности, но он актуален всегда, именно поэтому возможно его применение в диахронии. Свобода вероисповедания, закрепленная в ст. 14 п. 1 Конституции Российской Федерации См.: Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.) (с поправками). М., 2008. С. 4., не дает права на доминирование православия в сознании народа и политике государства. Самодержавие также, на мой взгляд, является сомнительным залогом процветания, хотя и небесперспективным. А вот народность, сплочение нации - это тот важный плацдарм, опираясь на который земля русская смогла бы выжить в условиях всестороннего засилья Запада и катастрофических проблем, порожденных миграцией.

Список  использованных источников и литературы 

       1. «Арзамас»: Сб.: в 2 кн. Кн. I. М., 1994.

       2. Десятилетие Министерства народного  просвещения. 1833 - 1843. (Записка, представленная  государю императору Николаю  Павловичу министром народного  просвещения гр. Уваровым в 1843 г.). СПб., 1864.

       3. Карамзин Н. М. Записка о  древней и новой России в  ее политическом и гражданском  отношениях. М., 1991.