Правовой статус личности

Истоки этого дефекта, как представляется, связаны с не совсем корректным воспроизведением в тексте Конституции РФ соответствующих положений международно-правовых документов. Содержащиеся в ряде международно-правовых актов положения, созвучные с нормой ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, восходят к п. 2 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, где говорится, что «при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе». Таким образом, использование в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ термина «ограничение прав» в целом находится в русле терминологии, принятой в международно-правовых актах. Иное дело – норма ч. 1 ст. 56 Конституции РФ, которая была сформулирована под влиянием положения п. 1 ст. 4 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 15 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, где сказано, что во время чрезвычайного положения государства могут при определенных условиях «принимать меры в отступление от своих обязательств» по данным международным соглашениям.

В соответствии с такой формулировкой автор российской Конституции должен был бы в ст. 56 сказать, что в условиях чрезвычайного положения (когда правовыми средствами невозможно справиться с возникшими чрезвычайными обстоятельствами) государство может на время отступить от некоторых своих обязательств, вытекающих из конституционных норм, гарантирующих права и свободы граждан, вплоть до изъятия некоторых (не указанных в ч. 3 ст. 56) прав и свобод из конституционного статуса человека и гражданина. Использовав в данном случае более мягкий термин «ограничение прав», наш конституционный законодатель отступил от терминологии международно-правовых актов, где применение такого термина связывается с обозначением границ действия права в нормальном (не чрезвычайном) режиме правовой регуляции. Такое нежелание назвать вещи своими именами и прямо сказать о возможности отмены некоторых прав и свобод в условиях чрезвычайного положения привело к тому, что в ч. 1 ст. 56 Конституции РФ термин «ограничение прав и свобод» используется в смысле, отличном от ч. 3 ст. 55.

Однако с точки зрения защиты прав человека и гражданина в Российской Федерации проблему создает не столько двусмысленность данного термина в тексте Конституции РФ (эта проблема решается путем системного толкования конституционного текста), сколько формулировка ч. 3 ст. 55, допускающая возможность ограничения основных прав и свобод федеральным законом по широкому кругу оснований без четкого указания на конституционные пределы таких ограничений[34].

До настоящего времени продолжает оставаться дискуссионным вопрос о ясных и понятных критериях, которые позволяли бы определить конкретные пределы ограничения прав и свобод граждан[35], что имеет исключительно важное значение при разработке концепции государственного управления в сфере обеспечения особых правовых режимов.

В отечественной научной литературе принцип соразмерности ограничений прав граждан называется также (со ссылкой на ряд международных правовых актов) принципом пропорциональности или принципом сбалансированности. Рассматривая его значение, Г. Гаджиев обращает внимание на важность определения точки равновесия между воплощенной в основных правах свободой человека и необходимостью подвергать их ограничению со стороны государства, которая должна фиксироваться в понятии пределов основных прав и свобод[36].

Наряду с точкой зрения о необходимости соблюдения принципа пропорциональности (соразмерности) при введении чрезвычайного или военного положения в современной юридической литературе высказываются также вполне понятные и основанные на нормах международного права и положениях Конституции РФ соображения о том, что объем ограничений прав человека в условиях действия чрезвычайных режимов может быть определен только законом[37].

Конституционный Суд РФ обращает внимание на то, что «...установление ограничений прав и свобод должно быть соразмерно защищаемым Конституцией и законами ценностям правового государства. Эти ограничения должны учитывать необходимый баланс интересов человека, общества и государства». Суд подчеркивает, что «принципы определенности и соразмерности требуют также установления законодателем четких и разумных временных рамок, допускаемых ограничений прав и свобод»[38]. Такая правовая позиция Конституционного Суда РФ согласуется с нормами международного права, но позволяет определить лишь общие ориентиры реализации принципа соразмерности (пропорциональности) на практике. Об этом косвенно свидетельствует и следующее высказывание Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина: «Вопрос заключается в том, до каких пределов можно идти в ограничении конституционных прав человека? Как обеспечить баланс безопасности государства и соблюдения прав человека?»[39].

В этой связи весьма показательно мнение М.В. Баглая, который, высказывая соображения о необходимости соблюдения принципа соразмерности ограничений прав человека (как гарантии от чрезмерных ограничений прав и свобод, выходящих за рамки необходимости), обращает внимание на то, что использованная в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ формулировка о возможности ограничения прав человека «в той мере, в какой это необходимо», тем не менее «порождает беспокойство в связи с возможностью слишком широкого толкования этого условия»[40].

Изучение зарубежной практики в целом свидетельствует о том, что ограничения прав и свобод в период действия особых правовых режимов, как правило: а) не распространяются на основные права граждан; б) носят ограниченный по объему и времени действия характер; в) применяются только на основании соответствующего законодательного акта. Что же касается непосредственно критериев определения конкретных пределов ограничения прав и свобод граждан в условиях особых правовых режимов в иностранных государствах, то их разработка возможна лишь по результатам более предметного исследования системного характера.

Таким образом, в последнее время в научной литературе достаточно активно высказываются предложения о необходимости обеспечения взвешенного баланса интересов государства и личности. В то же время, несмотря на определенное повышение внимания в научной литературе к изучению проблемы соразмерности (пропорциональности) ограничений прав и свобод граждан в условиях особых правовых режимов, до настоящего времени она окончательно не разрешена, что требует осуществления специального научного исследования[41].

Заключение

За последнее время в нашей стране было многое сделано для развития института прав и свобод личности.

Во-первых, в основе всего нашего законодательства о правах и свободах граждан лежит не только Конституция, но и международные нормы. И это правильно, ведь в них сосредоточены тысячелетняя мудрость и опыт мировой демократии, который нам невероятно нужен.

Во-вторых, стала более широко применяться исковая защита прав граждан. Возмещается не только материальный, но и моральный ущерб, причем на материальной основе. Конечно, здесь нам далеко до, скажем, практики американской юстиции, вчиняющей большие иски, исчисляемые сотнями тысяч долларов за нарушение личных прав граждан. Если можно было бы и у нас вчинить бюрократу иск в десятикратном размере его жалования. И взыскать именно с него, а не за счет министерства или ведомства. Это было бы очень эффективным средством.

Вместе с развитой судебной защитой был создан институт Уполномоченного по правам человека на всех уровнях Федерации. Задачей Уполномоченного по правам человека по Конституции РФ 1993г. является обеспечение свободы отношений между гражданами и государственными структурами, защита граждан от правонарушений и бюрократических извращений. По мнению Уполномоченного по правам человека в РФ В.П. Лукина «… этот институт создан для того, чтобы осуществлять государственную защиту прав человека внесудебными методами. Это дополнительные методы. Уполномоченный не влияет существенным образом на судебную практику, но до суда и после суда, комментируя его с точки зрения процессуальных возможных нарушений, он существенным образом влияет на восстановление утерянных прав»[42].

И, наконец, последнее, граждане, не получившие удовлетворения своих законных требований у нас в стране, имеют право обратиться в Европейский Суд по правам человека в Страсбурге. С каждым годом все больше становится примеров, когда лица, не получившие удовлетворения своих законных интересов в своей стране, добиваются справедливости и возмещения своих потерь в Европейском Суде.

Исходя из проделанного исследования, мы видим, что законодатель проделал огромную работу по развитию и укреплению института прав и свобод личности.

Представляется, что дальнейшее развитие прав человека у нас в стране зависит не только от позиции верховной власти, но и самого народа. В течение столетий в России превалировала концепция патернализма, когда все права и свободы люди связывали или с благосклонностью батюшки царя, или с великими деяниями любимых вождей. И надо стремиться к тому, чтобы в корне изменилась в широких слоях населения психология права. Необходимо вернуться к истокам простых и мудрых истин естественного права. Необходимо вернуться к истокам простых и мудрых истин естественного права, в соответствии с которыми каждому человеку от природы отпущено равное количество прав, при этом он должен уважать такие же права и свободы других.

Что касается государственной власти, то ей следует осознать, что деятельность по обеспечению прав человека и их охране – это не благодеяние и не дар свыше, а первейшие условия выживания самого правительства. История и нашей страны, и других стран неопровержимо свидетельствует об этом.

Список использованных источников

1        Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993г. // Российская газета. – 1993. – 25 декабря.

2        Международный Пакт о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 де­кабря 1966 г.) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заклю­ченных с иностранными государствами. Вып. XXXII. – М.: Юрид. лит, 1978. – С. 44-56.

3        Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Международные акты о правах человека: Сборник документов. – М.: Юрид. лит, 2002. – С. 20-32.

4        О чрезвычайном положении: Федер. конституционный закон от 30 мая 2001 г. № 3-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 23. – Ст. 2277.

5        О военном положе­нии: Федер. конституционный закон от 30 января 2002 г. № 1-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 5. – Ст. 375.

6        Об охране и использовании памятников истории и культуры: Закон РСФСР от 15 декабря 1978 г. // Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. – 1978. – № 51. – Ст. 1387.

7        Основы законодательства РФ о культуре от 9 октября 1992 г. №3612-1 // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. – 1992. – № 46. – Ст. 2615.

8        Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ: Федер. закон от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 26. – Ст. 2519.

9        Об альтернативной гражданской службе: Федер. закон от 25 июля 2002 г. № 113-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 30. – Ст. 3030

10   Об утверждении Перечня объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения: Указ Президента РФ от 20 февраля 1995 г. № 176 // Собрание законодательства РФ. – 1995. – № 9. – Ст. 734.

11   По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» по жалобе гражданки И.Г. Черновой: Определение Конституционного Суда РФ от 14 июля 1998 г. № 86-О // Собрание Законодательства РФ. – 1998. – № 34. – Ст. 4368.

12   Авдеенкова М.А., Дмитриев Ю.А. Понятие основ правового статуса человека и гражданина // Право и жизнь. – 2004. – № 2. – С. 34-37.

13   Анохин Ю.В. Некоторые аспекты проблемы формирования государственно-правового обеспечения прав и свобод личности в России // История государства и права. – 2005. – № 2. – С. 2-5.

14   Ануфриев В.А. Социальный статус и активность личности. – М.: Юрид. лит, 1984. – 254 с.

15   Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. – М.: Норма, 2010. – 800 с.

16   Большой энциклопедический словарь / Под ред. А.М. Прохорова. – М.: АСТ, 2010. – 798 с.

17   Венгеров А.Б. Теория государства и права: учебник. Часть 2. Теория права. – М.: Юристъ, 2006. – С. 131.

18   Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. – М.: Норма, 2008. – 464 с.

19   Власов В.И. Теория государства и права: Учебник. – Ростов н/Д: Феникс, 2002. – 512 с.

20   Волкова Н.С. Общественная безопасность и законодательство о правах человека // Журнал российского права. – 2005. – № 2. – С. 93-100.

21   Габричидзе Б.Н., Елисеев Б.П., Чернявский А.Г. Конституционное право современной России. – М.: Дашков и Ко, 2010. –  451 с.

22   Дедов Д.И. Соразмерность ограничения свободы предпринимательств. – М.: Юристъ, 2002. – 187 с.

23   Зорькин В.Д. Роль Конституционного Суда в обеспечении стабильности и развитии Конституции // Сравнительное конституционное обозрение. – 2004. – № 3. – С. 84-85.

24   Кашанина Т.В., Кашанин А.В. Основы российского права. – М.: Норма, 2010. – 784 с.

25   Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России: Учебник. – М.: Юристъ, 2005. – 774 с.

26   Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / Отв. ред. Б. С. Эбзеев. В 2 т. Т.2. – М.: Юристъ, 2007. – 446 с.