Формирование конституционной монархии в Англии

      Английское государство вступило в XVIII век конституционной монархией, основы которой были заложены в принятых к этому времени документах: Великой Хартией Вольностей 1215, Петицией о праве 1628 и Биллем о правах 1689, а также позднее в Акте о престолонаследии 1701.

 

 

 

 

 

 

 

 

     

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава III. Становление английской конституционной монархии в XVIII веке.

 

 

      К концу XVII века противоречия между королем Вильгельмом и Парламентом обострились.  Виги обижались на короля за то, что он принял новый состав, состоящий в большинстве из тори и даже внес туда Билль о всепрощении. Многие государственные должности он отдал тори. Виги негодовали, полагая, что Вильгельм должен назначать на ведущие государственные должности их, как самых верных и надежных своих слуг.

      Столкновения короля и Парламента по многим важным вопросам, в том числе о налогах, стали все более частыми. И Парламент, как правило, одерживал верх.

      Приняв в 1694 году Трехгодичный акт, король способствовал тому, что уже в 1700 в результате выборов к власти в Парламенте пришли тори. Партия тори относилась к Вильгельму очень враждебно, так что ему приходилось все время лавировать между нелюбовью к себе англичан, обидой вигов и презрением тори.

В марте 1702 года на престол вступила принцесса Анна. Все царствование королевы Анны (1702-1714) прошло в войне с Францией в союзе с другими европейскими государствами. Эта война была очень удачна для англичан; под начальством своего знаменитого, талантливого полководца лорда Мальборо, они одерживали блистательные победы; после 10 лет войны был заключен почетный мир. Англия получила земли на берегу Средиземного моря, у Гибралтарского пролива[17].

С восшествием на престол Анны Палата Лордов окончательно утвердилась как верховный политический орган и ещё более упрочил свое влияние к окончанию правления этой королевы. Сложившееся к этому времени двухпартийная система сыграла первостепенную роль в более высоком положении Палаты лордов. Влияние верхней палаты можно проиллюстрировать рассмотрением законопроекта «о случайном конформизме». Англиканцы получили к этому времени монополию на занятие публичных должностей. Раскольники, однако, стали прибегать к практике причащения в государственной церкви, что давало им право занимать подобные посты. Законопроект был направлен на искоренение этой хитрости. Партия тори, всегда придерживавшаяся англиканских устоев, возлагала большие надежды на новую королеву, сторонницу англиканской церкви. Внесенный в 1702 в Палату Общин законопроект был без труда принят парламентариями, даже несмотря на противостояние вигов.

Рассматриваемый период вообще характеризуется доминированием партии тори в нижней Палате, а партии вигов – в верхней.

В 1707 произошло знаменательное событие в истории английского государства – единение с Шотландией, закрепленное в договоре между двумя государствами, а затем в Акте об унии с Шотландией. Договор по сей день является составной частью неписаной британской Конституции, важнейшим источником конституционного права Британии. Основной смысл договора заключался в том, что он объединил два до той поры независимых Королевства Англии и Шотландии под властью единого Парламента Великобритании. Соответственно, новый союз стал именоваться Великобританией. До заключения данного договора, каждое из государств обладало своим собственным и суверенным статусом[18]. В Шотландии действовал свой Парламент и своя система частного права, отличная от английской системы.

Что касается вопроса о престолонаследии, королева желала, чтобы Яков III, её младший брат, после неё стал королем Англии. Но королева скрывала свои тайные желания и никому об этом не говорила. Последние годы жизни Анны, министрами были тори. Эти министры-тори разгадали тайные желания королевы тем более, что это были и их желания. Тори, со своей стороны, от всей души желали, чтобы Стюарты вернулись в Англию, и  торийские министры стали деятельно подготавливать возвращение в Англию Якова III.

Тори уже забыли, что они претерпели при Якове. Надеясь, что когда Стюарты вернуться в Англию, они, - тори, будут господствовать в Англии и совсем раздавят своих врагов  - вигов. Все, казалось, обещало успех: Георга Ганноверского никто в Англии не знал и не любил; сам Георг был совершенно равнодушен к Англии, жил в своем государстве, и мало думал об английском престоле; во всяком случае, Георг не стал бы защищать своих прав на английский престол, т.к. ими не дорожил. Палата Общин почти вся состояла из тори; большая часть населения Англии были также тори; министры считали, что в стране на каждого вига приходилось 4 тори[19].

В царствование Анны усиливается власть кабинета министров. Кабинет распространил свое влияние на все государственные дела. Авторитет Тайного совета падал с каждым днем и наконец за ним осталась лишь незначительная роль, бессодержательность которой прикрывалась торжественностью обстановки. Однако это, на вид уже бессильное, учреждение оказало ещё услугу государству, сохранив от нарушения порядок престолонаследия, установленный актом 1701 года, и помешав возвращению Стюартов. Королева Анна, поддерживаемая своими торийскими министрами, хлопотала о передаче престола своему брату, хотя в силу акта о престолонаследии корона должна была оставаться в Ганноверском доме. Успех этих интриг был уже почти обеспечен, когда королева опасно заболела. При этом известии двое пэров из вигов, герцоги Аргайль и Соммерсет, явились без приглашения в Тайный совет и созвали других советников, принадлежавших к их партии. Заговор был расстроен, и после смерти королевы Тайный совет провозгласил королем Англии Георга I Ганноверского.

Политика королевы Анны привела в результате к окончательному утверждению принципа политической однородности министерства, который и послужил первым шагом к его единству и сплоченности.

Так как тори принимали участие в якобитских интригах королевы, то после вступления на престол Георга I, на них стали смотреть, как на антидинастическую и антиконституционную партию. Сделавшись одинаково ненавистным и королю, сомневавшемуся в их верности, и народу, распространившему на них свою ненависть к Стюартам, они должны были на полвека уступить правление государством вигской аристократии.

Первые короли из Ганноверской династии были окружены вигами, как при дворе, так и в советах, и в парламенте. Кроме того, будучи немцами по воспитанию и симпатиям, являясь в Англию в зрелом возрасте, незнакомые с делами и порядками своего нового королевства, отличаясь слабохарактерностью и склонностью к удовольствиям, - они не могли взять на себя государственное управление. Поэтому заведование внутренней политикой естественно было предоставлено коалиции самых ревностных приверженцев династии и министрам, стоявшим во главе этой коалиции. При этих королях кабинет сделался однородным, а при Вальполе достиг даже тесной сплоченности; могущество его быстро выросло, и опираясь на обе палаты Парламента, он стал почти независимым от короля.

Георг I, который в английской короне видел главным образом денежные выгоды и важную поддержку для своих интересов в Германии, не знал даже языка своих новых подданных; а т.к. его министры и, в частности, Вальполь не говорили ни по-французски, ни по-немецки, то он вынужден был прибегать в разговоре с ними к варварскому латинскому языку. В виду этого неудобства он скоро совсем перестал присутствовать на совещаниях кабинета, и довольствовался докладом одного из министров о принятых резолюциях.

Это обыкновение, возникшее из случайного факта и возведенное теперь в конституционный принцип, естественно должно было оказать очень значительное содействие развитию кабинета. Отсутствие короля предоставляло каждому большую свободу при обсуждении вопросов и возможность более независимого решения. Кроме того для поддержания порядка и сплоченности и для руководства прениями явилась необходимость в председателе – первом министре.

Георг I совсем не говорил по-английски и ничего не понимал. Георг II говорил плохо, понимал мало. Ни тот, ни другой не любили Англию и нисколько не интересовались ею. Георг I больше времени проводил в Ганновере, чем в Англии. Когда после смерти Анны, Георг I отправлялся в Англию, один из его придворных спросил: «Как он будет управлять Англией?» Он ответил: «Я об этом и не думаю; это меня не касается; пускай управляют министры; это их дело, - они будут отвечать за меня, они пусть и управляют»[20]. Король так и сделал; он предоставил управлять Англией министрам. Англичане были очень недовольны тем, что оба Георга столь мало думали об Англии и совсем не заботились о стране. Но только их опасения были напрасны, так как это, напротив, было очень хорошо для Англии. За 45 лет англичане привыкли к тому, что король только царствует, но не управляет, а управляют министры при помощи Парламента.

И Георг I, и Георг II не бывали в совете министров, когда министры решали и обсуждали дела. За 50 лет вошло в обычай, что министры совещаются одни, без короля. Оба Георга только о том и думали, чтобы жить в мире и согласии с Парламентом; они во всем уступали ему.

Таким образом, постепенно вошло в обычай, что король должен делать так, как хочет Парламент.

Министрами оба Георга назначали вигов, т.к. их считали своими друзьями, на тори же Георги смотрели, как на своих врагов: ведь тори не хотели допустить Георгов в Англию и замышляли вернуть Стюартов. Министры-виги старались, чтобы, при выборах, в Парламент попадали виги, и Парламент составлялся почти из одних вигов; на все места военные, гражданские, духовные назначались виги; тори были в стороне более 45 лет виги управляли Англией; за это время то, что проповедовали виги, стало хорошо известно всему английскому населению.

Англичане забыли, что король когда-то мог нарушать законы и править без представительного органа или вопреки ему, и что можно было нарушать права членов Парламента; забыли, что можно запрещать печатать вольнодумные статьи в газетах и журналах или какие-либо книги. И это все было очень важно. Последующие короли предпринимали попытки вернуться к старине; они пытались править по своей воле и подчинить себе Парламент; пытаясь нарушать права депутатов.

Но им эти попытки не удавались, так как англичане крепко держались за свои права и упорно их отстаивали.

Между министрами-вигами, которые управляли Англией при Георге I и в первую половину царствования Георга II, был один замечательный человек – Роберт Вальполь. Он был сын зажиточного помещика; человек умный, с твердым характером; он хорошо знал и английский народ, и вигов, и тори, и короля, и Парламент; он изучал английские законы и уважал права народа; он знал хорошо людей и умел ими управлять; целых 20 лет, можно сказать, Роберт Вальполь один управлял Англией; он был первым среди министров; делал все сам; он сам выбирал других министров[21]. Эти министры должны были ему повиноваться.

Министры Георга I сначала были очень слабы, разделены внутренними распрями и неспособны господствовать над Парламентом. В 1721 году король несмотря на все свое нежелание вынужден был Палатой общин поручить формирование министерства Вальполю. Тогда образовалась первое действительно сильное сплоченное министерство, которое опираясь на Парламент, сумело внушить уважение к себе Георгу I и его приемникам. Искусный финансист и несравненный парламентский деятель с положительным и властным умом, Роберт Вальполь, сумел продержаться у власти в течение 22 лет. Он держал в руках и своих коллег и Парламент. Сила его влияния обусловливалась не одними только его талантами и политиками; дело в том, что он возвел подкуп в систему, и голоса депутатов продавались как любой товар. Тем не менее, его правление способствовало упрочению и развитию преобладания кабинета; последний при нем впервые стал представлять хорошо организованное целое, направляемое одним лицом – первым министром. К несчастью, единство кабинета всецело зависели от личной энергии Вальполя и не пережило его, но все-таки его правление оставило после себя прочные следы. Порвав с Палатой лордов, он всегда искал себе истинную опору в общинах, и начало явного преобладания нижней палаты относится именно к эпохе его министерства.

Само падение его ознаменовало новый шаг вперед в эволюции конституционного правления[22].

         Он был первым главой кабинета, своим выходом в отставку признавший невозможность управлять страной без доверия Парламента. С другой стороны, он был последним министром, относительно которого была сделана попытка привлечь его к судебному преследованию по политическим мотивам: с этого времени отставка министра должна была служить достаточной гарантией, делающей излишним прежний процесс импичмента.

В своем первоначальном виде, в руках Стюартов, кабинет был лишь орудием, придуманным ими для того, чтобы успешнее осуществлять свою деспотическую власть. В то время министры действительно были слугами короля, верными исполнителями его воли, которым слабую степень независимости от него предавало лишь возможность подвергнуться уголовной ответственности. Но как только установился принцип политической ответственности министров, кабинет, подчиненный с этих пор двум властям, между которыми он должен являться посредником и примирителем, вышел из своего подчиненного положения и занял самостоятельное место в политическом организме страны, благодаря возможности бороться с одной из властей, опираясь на другую. Вскоре это равновесие было нарушено в пользу Парламента и ,освободившись от власти короля, кабинет рисковал подвергнуться владычеству Палаты общин. К счастью, солидарность министров, которая уже оказала им большую услугу в достижении независимости от монархов, спасла их авторитет и от этой новой опасности. Тот же принцип предохраняет их и в настоящее время от капризов нижней палаты и от нападок проистекающих из личной неприязни и зависти. Являясь в Парламент объединенными, они поддерживают друг друга своим общим авторитетом и влиянием, а выдвигая на первый план высшие интересы партии, удерживают большинство от распадения по незначительным вопросам и расстраивают коалиции, созданные интригами.

Так как теперь Парламент имеет дело не с отдельными министрами, а с министерством в целом, то в случае несогласия с ним, - вопрос сводится к тому, согласится ли большинство сразу покинуть своих вождей, обличенных его доверием и вызвать кризис, неизбежным последствием которого будет переход власти к другой партии[23].

Все эти факты раскрывают отчасти истинную роль кабинета в политической организации Англии. В XVIII веке он не является больше простым собранием королевских слуг или советников. С другой стороны, это также не простой исполнительный комитет Парламента, подобный другим его комитетам, и назначаемый законодательной властью для отправления исполнительных функций.

         Древняя английская конституция признает трех главных носителей власти в государстве: короля, лордов и общины. Кабинет является четвертым носителем власти, хотя и зависящим от трех остальных и тесно связанных с ними как по своему происхождению, так и по функциям. Это паразитарный орган власти, как его удачно определил Гладстнон., живущий за счет других органов и неразрывно связанный с их существованием и поддерживающий в их деятельности единство и гармонию[24]. Назначаемый совместно королем и Палатой общин, путем прямого или косвенного их вмешательства, составленный из членов обеих палат, он осуществляет власть, полученную от короля и Парламента.