Геополитика

В процессе формирования современного мира, согласно теории Маккиндера, вначале выделяется Центральная Азия (как осевая область истории), из которой в свое время монголы распространили свое влияние на азиатскую и европейскую историю благодаря преимуществу в подвижности их конников. Однако со времен Великих географических открытий баланс сил значительно изменился в сторону приокеанических стран, в основном Великобритании. Тем не менее в 1904 г. Маккиндер считал, что Колумбова эра подходит к концу, что новая транспортная технология, в частности железные дороги, изменит баланс геополитических сил снова в пользу сухопутных государств. Границы хартленда определялись им зоной, не доступной морской державе. Хартленд был очерчен «внутренним полумесяцем» на материковой Европе и Азии, «внешним полумесяцем» островов и континентов за пределами Евразии. При этом Маккиндер приводит исторические примеры непобедимости хартленда: морские корабли не могут вторгнуться в эту зону, а попытки окраинных стран всегда заканчивались неудачами (например, шведского короля Карла XII, Наполеона).

Модель  отражала желание корректировки традиционной британской политики поддержания баланса сил в Европе так, чтобы ни одно континентальное государство не могло угрожать Великобритании. Было стремление помешать Германии в союзе с Россией контролировать хартленд и таким образом управлять ресурсами для свержения Британской империи.

В книге  «Демократические идеалы и реальность», ставшей сразу настольной книгой каждого интересующегося геополитикой, Маккиндер развил дальше свою теорию осевого региона, видоизменив в  ней некоторые прежние положения. Хартленд — так он стал называть осевой регион — был расширен им за счет включения в него Тибета и Монголии на востоке и Восточной и Центральной Европы — на западе. Новые границы хартленда определялись им с учетом прогресса в развитии сухопутного и воздушного транспорта, роста населения и индустриализации. В книге он вновь подтвердил свои опасения относительно Германии как державы, стратегически расположенной выгоднее, чем любое другое европейское государство в борьбе за доминирование в хартленде. Овладев в нем господствующим положением, Германия, по его мнению, могла бы с помощью созданной ею морской силы предпринять попытку завоевания господства над всем миром. Морская же сила, по Маккиндеру, остается, как и прежде, существенным атрибутом мировой мощи, хотя ее предпосылки и изменились по сравнению с прошлым: в XX веке поддержание на должном уровне морской мощи требует уже более разветвленной сети военно-морских баз на суше, и не каждому государству по карману иметь их. Господства над Мировым Островом могла бы добиться только великая континентальная держава, типа России или Германии, и это давало бы ей возможность стать и великой морской державой. По концепции Маккиндера, Мировой Остров — это сплошной континентальный пояс, состоящий из Европы, Азии и Африки. Окруженный Мировым океаном, этот Остров благодаря своему географическому и стратегическому положению неизбежно должен стать главным местом расположения человечества на нашей планете. Отсюда логически следовал вывод, что государство, занимающее господствующее положение на Мировом Острове, будет также господствовать и в мире. Дорога же к господству над Мировым Островом лежит через хартленд. Один лишь он имеет достаточно прочную основу для концентрации силы с целью угрожать свободе мира изнутри цитадели Евразийского континента. Свои сложные геополитические построения Маккиндер воплотил в ставших знаменитыми трех взаимосвязанных максимах: «Кто правит Восточной Европой, господствует над хартлендом; Кто правит хартлендом, господствует над Мировым Островом; Кто правит Мировым Островом, господствует над миром»71. Поэтому, утверждал Маккиндер, для предотвращения следующей мировой войны необходимо создать блок независимых стран, расположенных между Германией и Россией, для сохранения баланса сил на Евразийском континенте72.

Эти положения  содержались в официальном послании Маккиндера в Версаль, где перекраивалась карта Европы. Она была воспринята как идея создания полосы буферных государств в Восточной Европе для размежевания Германии и России. Эти государства были созданы путем мирных переговоров, но оказались, как показало Мюнхенское соглашение 1938 г., неэффективным буфером. И мир не избежал новой катастрофической войны.

Сам Маккиндер  отождествлял свои интересы с интересами англосаксонского островного мира, то есть с позицией «внешнего полумесяца». В такой ситуации основа геополитической ориентации «островного мира» ему виделась в максимальном ослаблении хартленда и в предельно возможном расширении влияния «внешнего полумесяца» на «полумесяц внутренний».

Нетрудно  понять, что именно Маккиндер заложил  в англосаксонскую геополитику, ставшую через полвека геополитикой США и Североатлантического союза, основную тенденцию: любыми способами препятствовать самой возможности создания Евразийского блока, созданию стратегического союза России и Германии, геополитическому усилению хартленда и его экспансии. Устойчивая русофобия Запада в XX веке имеет не столько идеологический, сколько геополитический характер. Хотя, учитывая выделенную Маккиндером связь между цивилизационным типом и геополитическим характером тех или иных сил, можно получить формулу, по которой геополитические термины легко переводятся в термины идеологические. «Внешний полумесяц» — либеральная демократия; «географическая ось истории» — недемократический авторитаризм; «внутренний полумесяц» — промежуточная модель, сочетание обеих идеологических систем.

Основное  «практическое» положение Маккиндера заключалось в том, что островное  положение Великобритании требует  от нее сопротивления силам, исходящим из «колыбели потрясений» — из области, находящейся на стыке Европы и Азии, между Уралом и Кавказом. Отсюда, по Маккиндеру, шли переселения народов, искони угрожавшие древним цивилизациям. Объединение, или союз, народов, находящихся по обе стороны «колыбели потрясений», в частности русских и немцев, угрожает Великобритании, которая обязана поэтому объединить под своим руководством народы, расположенные на «краю» или «окраине» Евразии.

Подобными геополитическими соображениями Маккиндер обосновывает законность британских притязаний на всю «окраину» Евразии (то есть на территории Средиземноморья, Ближнего Востока, Индии и Юго-Восточной Азии плюс опорные пункты в Китае), а также правильность британской политики «окружения» Германии и союза с Японией. Одновременно с этим Маккиндер считал основной задачей британской внешней политики предотвращение союза (объединения) России и Германии.

Маккиндер, выражая британские интересы, страшился  одновременно и России, и Германии. Извечный страх, что Россия может захватить Дарданеллы, прибрать к рукам Османскую империю и выйти к Индии — этой «жемчужине Британской империи», — довлел и над английской практической политикой, и над ее теоретическими умами. Россия, утверждал Маккиндер, стремится к овладению прибрежными странами с незамерзающим морем. Английское же господство в Британской мировой империи основано как раз на владении прибрежными странами Европы, вследствие чего всякое изменение соотношения сил в прибрежных странах должно подорвать позиции Англии.

Из двух зол — Россия и Германия —  Маккиндер все же выбрал наименьшее — Россию и весь политический пафос  своего произведения направил против Германии как ближайшей и непосредственной угрозы британским интересам. Опасаясь движения Германии на восток, к центру хартленда, он предлагал создание «срединного яруса» независимых государств между Россией и Германией. Таковой, собственно, и был создан мирными договорами в 1919 г., хотя вряд ли его созданию способствовали концепции Маккиндера: в данном случае основную роль сыграли другие идеи, но об этом ниже. Как бы то ни было, «срединный ярус» был образован. Его звеньями стали Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехословакия и Румыния, хотя политически ему предназначалась роль, противоположная маккиндеровской, а именно: защищать не Россию от Германии, а Запад от «большевистской опасности».

Причем  у Маккиндера опасение вызвала не только, а быть может, и не столько угроза прямой германской военной экспансии на восток, сколько мирное и постепенное проникновение в разрушенную революцией Россию более экономически развитой и энергичной Германии. Он был убежден, что методы «экономического троянского коня» могут завершиться возобновлением гражданской войны в России и конечной интервенцией германских «спасителей порядка», «приглашенных» отчаявшимся народом73.

В связи  с концепцией Маккиндера нельзя пройти мимо одной важной детали, на которую  обращали внимание многие ее критики: Маккиндер нигде и никогда  не давал определенного описания западных границ хартленда, оставляя этот вопрос на разумение своих читателей. Хотя он и ссылался в общих чертах на то обстоятельство, что стратегически хартленд включает Балтийское море, Дунай, Черное море, Малую Азию и Армению, дальше этого он, однако, не шел, и, думается, не без оснований. Кто вообще может взять на себя смелость провести определенную, фиксированную линию на этой вечно бурлящей и конфликтующей части Европейского континента? Зыбкая граница, установленная после первой мировой

войны, была полностью разрушена уже в 1939 г. Вторая мировая война завершилась, казалось бы, установлением более прочной и «справедливой» разделительной линии между западной и восточной частями Европы, и ее можно было бы условно принять за западную границу хартленда. На рубеже 89—90-х гг. она также рухнула, и это новое ее разрушение сопровождалось образованием в центре Европы новой буферной зоны, только еще более зыбкой, еще более чреватой конфликтами, еще более ненадежной и опасной, чем после первой мировой войны. Особенность ее образования на сей раз состояла в том, что оно было стихийным, не имеющим какой-либо определенной политической цели, а потому и будущая ее роль скрыта в полном тумане.

В 1943 г., в разгар второй мировой войны, редактор журнала «Форин афферс» пригласил  престарелого Маккиндера (ему было уже 82 года) порассуждать относительно его идей в контексте положения вещей в мире. В статье «Круглый мир (world) и завоевание мира (peace)»74, написанной по этому поводу, Маккиндер утверждал, что если Советский Союз выйдет из войны победителем над Германией, то он превратится в величайшую сухопутную державу на планете. Вместе с тем он подверг значительной ревизии свою первоначальную концепцию. Теперь, по его схеме, хартленд включал помимо громоздкого массива суши Северного полушария Сахару, пустыни Центральной Азии, Арктику и субарктические земли Сибири и Северной Америки. В этой схеме Северная Атлантика стала «Средиземным океаном». Это пространство он рассматривал как опорную точку Земли, отделенную от другого главного региона — муссонных территорий Индии и Китая. По мере наращивания мощи этот регион, говорил Маккиндер, может стать противовесом Северному полушарию. В своей версии, названной «второй географической концепцией»75, Маккиндер отказался от прежнего жесткого дихотомического противопоставления сухопутных и морских держав. Это и не удивительно, если учесть, что в обеих мировых войнах континентальные и морские державы находились во взаимных союзах. Собственно говоря, англо-русская Антанта 1907 г. никак не укладывалась в рамки первоначальной концепции Маккиндера. Тем более противоречила ей тройственная ось Берлин — Рим — Токио. А пребывание океанических держав США и Великобритании в антигитлеровской коалиции с континентальным Советским Союзом вовсе подрывало его конструкции.

Важно проследить эволюцию географических пределов хартленда в трудах Маккиндера. Если в 1904 и 1919 гг. (соответственно в статье «Географическая ось истории» и в книге «Демократические идеалы и реальность») очертания хартленда совпадали в общих чертах с границами Российской Империи, а позже СССР, то в 1943 г. он пересмотрел свои прежние взгляды и изъял из хартленда советские территории Восточной Сибири, расположенные за Енисеем. Он назвал эту малозаселенную советскую территорию «Россией Lenaland» по названию реки Лена. «Россия Леналенда имеет 9 миллионов жителей, 5 из которых проживают вдоль трансконтинентальной железной дороги от Иркутска до Владивостока. На остальных территориях проживает менее одного человека на 8 квадратных километров. Природные богатства этой земли — древесина, минералы и т.д. — практически нетронуты». Выведение так называемого Леналенда из географических границ хартленда означало возможность рассмотрения этой территории как зоны «внутреннего полумесяца», то есть как берегового пространства, которое может быть использовано «островными» державами для борьбы против «географической оси истории». Маккиндер, активно участвовавший в организации интервенции Антанты и белом движении, видимо, посчитал исторический прецедент Колчака, сопротивлявшегося евразийскому центру, достаточным основанием для рассмотрения подконтрольных ему территорий в качестве потенциальной «береговой зоны».

После второй мировой войны Маккиндер  утверждал, что Россия во время войны  против фашистской Германии была «спасена» благодаря трем природным барьерам: 1) арктическому побережью, 2) дикой области Лены и Енисея и 3) горной цепи от Алтая до Гиндукуша плюс пустыня Гоби, пустынные области Тибета и Ирана76.

В целом  идеи Маккиндера не были приняты научным сообществом, несмотря на его высокое положение не только в политике, но и в самой научной среде. Даже тот факт, что почти полвека он активно и успешно участвовал в создании английской стратегии в международных вопросах на основании своей интерпретации политической и географической истории мира, не мог заставить скептиков признать ценность и эффективность геополитики как дисциплины.

Вместе  с тем концепция Маккиндера оказала  исключительно сильное влияние  на дальнейшее развитие самой геополитики. Маккиндер пользовался широкой известностью, правда, не столько в Англии, где его концепция не получила широкого распространения, сколько в США, где она была взята на вооружение американскими геополитиками. Концепция Маккиндера, по сути дела, послужила одним из теоретических краеугольных камней при основании знаменитой Мюнхенской школы геополитики, созданной Карлом Хаусхофером. Однако, хотя немецкие геополитики широко использовали теорию Маккиндера, на немецком языке не появилось ни одного его труда просто потому, что его «резко антинемецкая, несправедливая позиция исключает немецкий перевод»77. 1 апреля 1944 г. лондонская газета «Тайме» сообщила, что посол США Уайнант в торжественной обстановке вручил британскому географу сэру Хэлфорду Маккиндеру награду Американского географического общества, заявив, что «Маккиндер является создателем науки, которую другие (немцы. — Ю. Т.) распространяют в качестве геополитики». После войны англо-американские геополитики с «гордостью» заявляли, что не Хаусхофер оказал влияние на Маккиндера, а Маккиндер внушил Хаусхоферу основные его идеи и что следует, отбросив неверные выводы Хаусхофера, вернуться к рациональному зерну учения Маккиндера. В 1969 г. одна из его статей была помещена в сборнике статей «виднейших геополитиков», изданном в Чикаго 12 лет спустя после смерти Маккиндера.

Концепция Маккиндера, как уже отмечалось, вызвала волну критики. Поводов для этого было, конечно, достаточно. Думается, однако, что большая часть этой критики была обусловлена тем, что концепция Маккиндера появилась несколько преждевременно. Она по сути своей глобальна, тогда как мир в момент ее появления носил по преимуществу европоцентристский характер. Ему соответствовал и европоцентристский характер политического мышления. Но маккиндеровская концепция несла на себе отпечаток чисто британских интересов: для Маккиндера хартленд — это Россия и Германия, два самых опасных противника Англии. Не дать им соединиться, поддержать более слабого в противовес более сильному — вот основная национальная подоплека концепции. Ее глобальность нашла свое выражение позже, после второй мировой войны, в частности в американской доктрине сдерживания. Какие бы идеологические мотивы ни лежали в ее основе, по своей сути она была нацелена на нейтрализацию контролируемого Советским Союзом хартленда и недопущение его доминирования" над Мировым Островом. Несмотря на непрекращающуюся до сих пор критику концепции Маккиндера, она, как истинно оригинальная теория, продолжает жить и привлекать к себе внимание практиков и теоретиков международных отношений. Взлеты и падения интереса к ней прямо пропорциональны происходящим изменениям в мировой геополитической ситуации: серьезные сдвиги и обострения тотчас вызывают повышенное внимание и к доктрине Маккиндера.