Средневековая философия

Фома Аквинский возражает  Сигеру, утверждающему, что душа является безличной субстанцией, свойственной всем людям. Аквинат считает, что  каждый человек имеет одну форму, которая определяет его существо (чтойность). Для Фомы было сверхзадачей сблизить теологию и философию; для  Сигера неприкосновенность догматов католицизма  означала, что истины естественного  знания ложны для теологии, т.е. вступала в действие теория двойственной истины. Эти споры прекратили прямые запреты  в 1277 году парижским епископом Этьеном  Тампье 219 положений Аристотеля, которые  считались истинными среди латинских  аверроистов; по иронии судьбы запрещенными оказались и некоторые тезисы Аквината.

Фома Аквинский подобно  Абеляру решал этические проблемы, с необходимостью возникающие в  христианском вероучении. Это касается прежде всего таких этических  понятий, как добро и зло. Фома полагал, что так как бытие, которое  создано Богом, есть благо, то зло  — это не-сущее, для него невозможно, поэтому, предположить причину, действующую  через саму себя. Поэтому нельзя свести зло к первопричине — то, чего нет, не есть ни благо, ни зло. Зло, по выражению Фомы, ущербно-сущее, оно  есть ущербность. Так как первопричина — это Бог, а он, соответственно, несет благо, то зло выступает  как свойство (акциденция) поведения  человека. Человек должен нести ответственность  за свое поведение, поэтому Бог наградил его свободной волей.

Вслед за Августином, Фома в  своей теодицее (оправдании Бога) снимает  с него ответственность за зло  и возлагает эту тяжелую ношу на плечи несовершенного человека. Утешительно здесь то, что в  человеке, по мнению Фомы, интеллект  преобладает над волей, он благороднее  воли. Человек хочет обрести блаженство, а оно состоит не в акте воли, а в торжестве разума, устремленного  к высшему благу. Так как человеку не дано знать всю полноту божественного  Блага и совершенства, то человек, всякий раз выбирая, может ошибиться, но в этом и проявляется его свобода. Практический разум, ведая этическими проблемами, на опыте распознает добро и зло. Все, что соответствует разуму, - добро, что противоречит ему - зло. Благодаря Фоме Аквинскому эти идеи прочно внедрились в культуру западноевропейской традиции и просуществовали до середины XIX века, когда появился философский иррационализм Шопенгауэра, Ницше и др.

Рассмотрев общеэтические  проблемы, Фома перешел к вопросам политическим. Он очень многое почерпнул  из «Политики» Аристотеля, но постарался христианизировать основные политические положения древнего философа. Человек  — общественное существо, и государство  как целое логически предшествует всем частным интересам: благо общего выше блага каких бы то ни было его  частей. Общественный порядок —  отражение небесного порядка. Большинство  занимается физическим трудом, меньшинство, люди умственного труда, должны управлять  государством. И здесь первое место  занимают священники. Их цель, как впрочем  и высшая задача государства, — подготовить  переход людей в потусторонний  мир. Таким образом, государство  носит теократический характер. Среди  ряда форм государственного правления  «ангелический доктор» выделяет монархию. Если монарх посягает на интересы церкви, он должен быть свергнут. Судьба философии Фомы Аквинского (томизм) общеизвестна, она стала официальной доктриной католицизма.

3. Схоластика

Рассмотрим следующий  вопрос: а что же случилось в  Средние века в области философии? Что такое средневековая философия? И здесь тоже существует очень  много предрассудков. Во-первых, такое  слово как «схоластика». В наше время оно приняло оттенок  чего-то очень дурного. Когда что-то хотели обругать в области науки, преподавания, говорили: «Ну, это что-то схоластическое. Это уже настоящая  схоластика!». И действительно, слово  «схоластика» стало бранным словом. А между тем, схоластика была главным  типом философствования в средние  века. И здесь надо сказать, что  хотя в схоластике присутствовали некоторые  черты, которые нам непривычны, неприятны, чужды, на самом деле она имела  огромное значение, можно сказать, что  это было явление глубоко прогрессивное. Это было явление отнюдь не реакционное, как было принято считать, а явление, очень способствовавшее развитию человеческой мысли. И подтвердить это можно  одним простым примером. Именно в  тех странах, где существовала схоластика как раз и стала развиваться  наука.

Собственно схоластика начинается в XI веке. Само слово происходит от (schola) — школа, пришедшего в латинский  язык из греческого, и не случайно появление  схоластики связано с развитием  городов и разнообразных школ от монастырских и епископальных  до всевозможных светских, юридических, медицинских, математических (Шартрская  школа). Появились педагоги, врачи, юристы, одним словом, интеллектуалы. Геометрию  и диалектику стали использовать для постижения Бога посредством  внутреннего опыта. Сначала читался  текст святоотеческих авторитетов  или само Священное писание, (lectio), чтение сопровождалось экзегезой, толкованием  и буквальным, и смысловым, где  выявлялись все «за» и «против» (pro и contra), «sic et non» (да и нет). Так начинался  диспут, в котором оттачивались логические приемы, совершенствовалось владение словом, которому придавалось огромное значение, выяснялась природа речи. Средневековые схоластики были убеждены в том, что можно достичь рационального  знания о сущем, прежде всего о  начале сущего бога и доказать его  существование с помощью логических приемов.

Первым на этом пути преуспел Ансельм Кентерберийский (1033—1109). Ансельма Кентерберийского называли в Англии «вторым Августином», он оказал огромное влияние на своих современников, сказав, что стремится размышлять не для того, чтобы помочь своей  вере, а верит для того, чтобы  понимать (credo ut intelligam). В духе этого  высказывания Ансельм доказывает бытие  Бога в своей знаменитой работе "Монолог" Вслед за Платоном и Августином Ансельм, опираясь на идею об иерархической  структуре бытия, убеждает нас, что  мы судим о степени красоты  вещей и моральном превосходстве  людей на основании идеи об абсолютном совершенстве, которая свободно принимается  нами на основе логики.

Но еще более знаменито  его онтологическое доказательство, содержащееся в другой работе «Прибавление к рассуждению» (Proslogion). Даже безумец, по мнению Ансельма, произнесший «Нет Бога», понимает при этом слово «Бог». Кто ему внушил это, как не сам  Творец, источник этой идеи, самой значительной в нашем сознании. Наличие этой идеи в человеческом сознании —  доказательство объективного бытия  Бога, ведь, согласно античным допущениям, основания бытия и основания  познания совпадают. Другими словами, созданное человеческим сознанием понятие абсолюта свидетельствует о бытии такого абсолюта. Поэтому Бога следует определять не через отрицательную теологию (апофатически), а через положительную.

Прошло много веков, прежде чем в ХУШ веке Кант опроверг онтологическое доказательство бытия Бога Ансельма Кентерберийского.

Чтобы доказывать что-либо, в том числе и бытие Бога, необходимо владеть логикой (диалектикой), которая развивается в трудах последующих схоластиков, среди  которых первое место по праву  принадлежит Петру (Пьеру) Абеляру (1079— 1142). Пьер Абеляр родился в рыцарской  семье близ города Нанта и получил  прекрасное по тем временам образование, его учителями были Росцелин и  Гильом из Шампо. Сам Абеляр держал школы в городе Мемне, который  был в те времена королевской  резиденцией. Он преподавал также в  Париже, в соборной школе, а потом  организовал школу в аббатстве  св. Женевьевы. Его знаменитые труды: «Диалектика», «Схоластическая теология» (Theologia Scholastica), «Да и Нет» (Sic et Non), «Этика или познай самого себя». Он был постоянно окружен учениками  со всей Европы. 20 его учеников стали  кардиналами, 50 епископами, один из школяров стал впоследствии папой Целестином Ш.

У Абеляра было много идейных  противников, и он решил вызвать  их на диспут на Сансском соборе (1140), где  и был осужден даже его покровителями. После собора он написал «Апологию» или «Символ веры», в которых  отверг выдвинутые против него обвинения. Папская курия, однако, приговорила  его к вечному молчанию, его  трактаты были сожжены. Незадолго до смерти Абеляр написал свое последнее произведение «Диалог между Философом, Иудеем и Христианином».

На интеллектуальном пространстве XII века Абеляр, бесспорно, занимает первое место: он охватывал большое количество проблем, вносил страсть и пристрастность в их решение, при этом он умело  пользовался логикой и диалектикой, последовательно оставаясь на позициях рациональности. В его лице философия  обретала значительную самостоятельность  по отношению к теологии, утверждалась как «естественное знание» не в смысле естествознания, а в смысле свободы от теологических авторитетов, приобретенное не через озарение, а путем определенных логико-диалектических процедур.

Сфера интересов Абеляра  была общей для всех схоластиков  этой эпохи: вера в единого Бога как  источника совершенного знания. Можно  определять божественный абсолют как  форму форм, как субстанцию, согласно традиции Аристотеля; можно через  внутренний опыт, мистически.

Абеляр избрал третий путь: полагая, что любой человек по природе находится на пути к Богу как высшему благу, Абеляр убежден, что природа человека должна рассматриваться  в моральном аспекте. Следовательно, если предметом науки является высшее благо, то такая наука будет называться этикой или моральной философией. Так возникла проблема статуса философии  и теологии как отдельных дисциплин. Пришло время дистанцировать философию  от теологии. Абеляр успешно начал  этот процесс, который объективно стал причиной его гонений и преждевременной  смерти.

В ночном видении к Абеляру  приходят иудей, философ (античный или, возможно, мусульманский) и христианин; они ведут между собой диалог, апеллируя к нему как к арбитру. Абеляр показываете, как влияет логика аргументов на добывание истины. Иудеи, живущие по закону, предпочтительнее народов, не имеющих нормативных  законов, однако они живут, принимая традицию свободно, на основе разума, и  в этом их добродетель. Но есть и другой образец свободы с позиции разума, не приемлющего традиций. Это позиция философии, различающая истинное знание и мнение. По Абеляру, более совершенное выявление высшего блага осуществляется через философствующую веру, т.е. веру при наличии интеллектуального усилия («познаю то, во что верю»). В работе «Да и Нет» он прибегает даже к такого рода наглядному сравнению: повторять священные тексты, не понимая их, все равно, что уподобляться ослу с лирой, который думает, что может извлечь из нее прекрасные звуки без всякого предварительного умения.

Абеляр был убежден, что  веру также надо защищать при помощи диалектики, т.е. рационально, но это  был специфический средневековый  рационализм, а его логика при  описании лиц Троицы названа последователями  теологикой. Абеляр задался целью  логически постичь тайну единства и троичности Бога. Он хотел определить свойства Бога через три понятия: всемогущества, мудрости и блага, передать смысл таинства триединства, но при  этом обучить школяров логике. Бог-Отец назван Абеляром могуществом, потому что  может творить все, что хочет, Сын несет слово, имеющее глубокий и вечный смысл, способный различать  и упорядочивать вещи, он источник умопостигаемости, а Святой Дух —  это благо, способное милосердствовать любому, когда правосудие неприменимо[4]. Святой Дух, дар Божий, Благодать не обладает таким могуществом, как Бог-Отец. Здесь Абеляр отходил от главного догмата христианства, не допускающего никаких ступеней в Троице. Абеляр отвечал своим оппонентам, что могущество, мудрость и благо как свойства Бога не отделимы друг от друга. Могущественный, но не мудрый, может пагубно влиять на людей; мудрый, но не могущественный, не сможет воздействовать на мир вообще. Могучий и мудрый, но не благодатный — это тиран. Только единство этих свойств создает абсолютное совершенство и полноту. Бытие Бога непостижимо, но божественное триединство может быть понято через опыт всех народов мира, в особенности иудеев и древних греков, в частности, Платона; Абеляр трактует платоновскую душу мира в «Тимее» как аллегорию Святого Духа.

Уже Сократ и Платон понимали, что без благодати нет ни философской  речи, ни мудрости. Вот почему Богопознание, по Абеляру, может совершаться лишь через познание самого себя. Благо  и любовь Святого Духа не охватываются философскими категориями, сформулированными  Аристотелем, но именно эти свойства Бога человеческая душа постигает непосредственно  лицом к лицу с Богом без  всяких посредников. Эта идея Абеляра  делала церковь необязательной, и  такие взгляды не могли остаться для него безнаказанными. Вместе с  тем, вычленяя этическую проблематику в самостоятельную область, Абеляр делал первые шаги на пути отделения  онтологических и физических проблем  от морально-теологических. Он начал  делать то, что в конечном счете  завершил У. Оккам, который призывал отсечь этико-теологические проблемы от проблем физических, и в конечном счете сформулировал теорию двойственной истины.

Помимо логико-этического осмысления теологии Абеляр совершает  и логико-грамматический анализ ее основных положений, внося свой вклад  в спор номиналистов и реалистов. Это одна из главных тем средневековой  философии, высвобождающейся от авторитетов  Священного писания. Она восходит к  проблеме универсалий — общих  понятий, — которой были озабочены  еще Сократ, Платон и Аристотель: откуда берутся общие понятия, если мы сталкиваемся в реальной жизни  только с вещами. По Платону, понятия  — идеи вещей составляют реально  существующий мир идей, побывав в котором, каждая душа потом припоминает их в посюстороннем мире. Аристотель, напротив, возражал: идеи как сущности вещей не могут быть отделены от того, сущностью чего они являются. Этими вопросами задавался и неоплатоник Порфирий, деля универсалии на роды и виды. Если они есть, то где, в природе или в разуме, телесны они или бестелесны? Продолжая эту проблематику, Боэций задался вопросом, являются ли категории Аристотеля видами реальных вещей или лишь знаками языка, В схоластическую эпоху крайние реалисты (Гильом из Шампо) считали, что общее — идеи — реально существуют до единичных вещей (ante res) и вне их (отсюда «реалисты»). Умеренные реалисты (Ансельм) соглашались с Аристотелем, что общее реально существует в вещах (in rebus). Номиналисты (от латинского nomen — имя) отрицали реальное существование универсалий. Они считали (Росцелин), что общее существует после вещей (post res), это всего лишь слова, звуки — вне единичных вещей не существует ничего: нет цвета вне конкретного цвета, нет мудрости вне мудрой души и т.д.

Абеляр, будучи учеником Росцелина, а также Гильома из Шампо, стал автором срединной позиции: универсалии  находятся в вещах (in rebus). Абсурдно утверждать, что реально существует человечность, а людей нет, божественность, а Бога нет. Нельзя приписывать универсалиям статуса вещей. Вещь, по Абеляру, это  то, что нумерически одно: «Сократ», «этот камень». Единичная вещь никогда  не станет предикатом, т.е. сказуемым  другой вещи. А общее понятие как  раз выполняет такую функцию, оно указывает на свойство вещи. «Человек» не есть что-то, отличающееся от Сократа, это способ бытия Сократа. Это есть в вещах (in rebus), и в  то же время это выводится нашим  сознанием как образ, сходный  по природе со многими вещами. Это  и есть концепт (система существования  всех мыслимых вещей), отсюда позиция  Абеляра относительно универсалий  названа концептуализмом.