Средневековая философия

Вместе с тем и апологеты, и посленикейская патристика постоянно  сталкивались с противоречиями. С  одной стороны, отцы церкви полагались на веру, проявляя смирение перед Богом-абсолютом, с другой — они испытывали потребность  познать творца, раскрыть его замысел, понять его мудрость. Единство и  разумность мироздания доказывались посредством  логосной сущности Бога-Сына. Отцы церкви понимали, что религиозные переживания  и религиозный опыт должны содержать  всеобщность и необходимость, т.е. иметь фундаментальные основания  для того, чтобы ответить на вопросы: во что человек верит, на что он надеется, к кому обращает свою любовь, каково его предназначение в этом мире. Они полагали, что Бог оставил  человеку Священное писание как  источник истины, и философская задача христиан правильно его понять и  разъяснить — это и есть экзегеза. Чтобы правильно интерпретировать текст, надо выяснить, что не есть Бог  — это попытка проникнуть в  тайну и таинственное сделать  явным.

Так появляется апофатическая («отрицательная») теология. Однако, непостижимость Бога не означает, что мы не должны делать попыток узнать его промысел, понять его сущность. Из этих усилий складывается христианская космология, антропология (антропос — человек), этика, которая  имеет катафатический («положительный») характер. Сочетание апофатического и катафатического подхода к  постижению Бога наиболее ярко проявляется  в «Ареопагитиках», одном из замечательных  памятников восточной патристики V века. Это произведение состоит из нескольких самостоятельных сочинений: «О божественных именах», «О небесной иерархии», «Таинственное богословие». Таинственностью наполнено не только содержание работ, но и сам их автор  остается по сей день таинственным (некоторые исследователи считают, что им был грузинский монах Петр Ивер). Впервые «Ареопагитики» появились  на Константинопольском соборе 532 года и были подписаны именем Дионисия Ареопагита, первого христианского  епископа Афин, сподвижника апостола Павла, казненного римлянами в I веке н. э. Это придало текстам священный  ореол, и они были канонизированы. Позже выяснилось, что содержание произведений близко к неоплатонику Проклу (412—485 гг.), а следовательно, они не могли быть написаны тогда, когда Прокла еще не было на свете, поэтому автора названных произведений стали именовать Псевдо-Дионисием  Ареопагитом. Кто скрывается за этим именем, можно только предполагать, но его произведения ждала великая  слава и долгая религиозно-философская  жизнь.

«Ареопагитики» содержали  парадоксы, они написаны высоким  слогом, проникнуты благоговением, демонстрируют  глубокую философскую культуру. В  онтологии Псевдо-Дионисия просматривается  триада Плотина Единое — Ум —  Душа с акцентом на Едином как необходимой  сущностной характеристике Бога. Автор  сосредоточен на путях богопознания и для определения Бога прибегает  к катафатической («положительной») теологии, давая ему высокие имена: Свет, Благо, Любовь, Красота, Истина. Но Бог сверхприроден, поэтому к  нему единственному и единому  больше подходят атрибуты в превосходной степени Сверхблаго, Сверхлюбовь, Сверхкрасота и т.д. Но эти атрибуты «через превосходство  выражают отрицание», и таким образом  положительная теология переходит  в отрицательную (апофатическую).

Вот как посредством апофатического метода определяется Троица: «... Она  не есть ни душа, ни ум и не обладает ни представлением, ни мнением, ни разумением, ни мыслью и сама не есть ни разумение, ни мысль. Она неизреченна и непомыслима; она не есть ни число, ни устроение, ни величина, ни малость... Она не есть ни знание, ни истина, ни царствие, ни мудрость, ни единое, ни единство, ни божественность, ни благость... ничто из того, что  нам или всякому другому сущему ведомо»[1]. Поэтому познавательные усилия здесь ни к чему: «К самому же сокровенному мы устремляемся, отрешаясь от всякой умственной деятельности». Изощренная логика неоплатонизма могла бы привести автора Ареопагитик к отрицанию всякой логики, всякого рационального познания, но владение диалектикой уберегает его от крайностей. «Бог познается во всем и вне всего, познается ведением и неведением».

Толкователем Ареопагитик  был впоследствии Максим Исповедник (530—662), обосновавший аскетику и мистику; завершил патристическую литературу в  ее восточном варианте Иоанн Дамаскин (675—753), сведший воедино канонические положения христиан и обосновавший тезис свободы воли.

Латинская (западная) патристика выдвинула из своих рядов выдающегося  «учителя Запада», оказавшего влияние  на всю последующую западноевропейскую философию средних веков. Без  преувеличения можно сказать, что  христианская культура Западной Европы в своем основании опирается  на фундаментальные труды Аврелия  Августина, епископа Гиппонийского (354—430 гг.)[2]. «Исповедь», «О граде Божьем» — наиболее значительные сочинения из многообразного наследия Августина.

Августин систематизировал христианское учение, используя мировоззренческую  силу неоплатонизма как философской  системы, и таким образом платоновская философия и неоплатонизм в августинианской  форме просуществовали на всем протяжении средневековой мысли. Бог как  Дух, творя мир из ничего, руководствовался теми совершенными идеями-образами, которые  содержались в его уме. Августин подчеркивал вечность и неизменность идей, логика его изложения требовала  определить, что же такое время  и вечность. Время как мера движения и изменения, по Августину, возникло с момента творения мира, а до этого не существовало. Привычка людей  мыслить в прошедшем происходит вследствие их памяти, а мысль о  будущем — результат их способности  надеяться. В действительности же существует только настоящее и именно оно  помогает осмысливать и нашу память (прошлое), и нашу надежду (будущее).

Идеи Бога не подвержены времени вообще, они вечны, и сущность человека заключается в том, чтобы  вечно стремиться к ним, ведь и  сам человек несет в себе замысел  Творца и сам его внеземной  образ, прежде всего Любовь и Добро. А зло проистекает от выбора человека. Не выбирая добро, он совершает зло, ибо зло — это отсутствие добра. Зло относительно, добро в мыслях Бога и в человеке как его образе и подобии — абсолютно. Августин, таким образом, оправдал Бога за зло, творимое в мире, за счет человека, наделенного  волей и свободой волеизъявления. Поступательное движение в моральной  истории человечества — это движение от эгоистической любви к себе (град земной), к бескорыстной любви  к Богу (град Божий). Так Августин заставил европейское сознание мыслить  в категориях морального прогресса, в основе которого заложен христианский оптимизм.

Человеческая душа, по Августину, наделена мыслью и памятью, это разумная душа. Вера должна предшествовать рациональному  постижению, его знаменитое Credo ut intelligam («Верю, чтобы понимать») было повторено  некоторыми схоластиками. Нам представляется, что прологом к теории двойственной истины, сформированной в конечном виде в поздней схоластике, послужили  такие слова Августина: «К изучению наук ведет нас двоякий путь —  авторитет и разум. По отношению  ко времени первенствует авторитет, а по отношению к существу дела — разум... Авторитет людей добрых представляется полезнее для невежественной толпы, а разум приличнее для  ученых...»[3].

Завершается ранняя средневековая  философия авторами, которые формально  не принадлежали к отцам церкви, но тяготели к латинской патристике. Это в первую очередь относится  к Манлию Северину Боэцию (480—524 гг.).

«Последний римлянин», как  его называют многие исследователи, был создателем замечательного произведения «Утешение философией», написанного  им в тюрьме в ожидании казни. Приверженность философии не только как мировоззрению, но и как образу жизни проявлялась  у Боэция, несмотря на его христианские убеждения, в преданности античной философии. Это впоследствии способствовало продуктивному преобразованию античных идей и образов в scientia naturalis, т.е. в  философию, добьюаемую не через откровенное  знание, а естественным, длинным  и трудным путем усилий человеческого  разума. Боэцию принадлежит классификация  семи свободных искусств, которые  он предложил делить на два раздела. В первом разделе предлагалось изучать  грамматику, риторику и диалектику — набор гуманитарных дисциплин, получивших название «трехпутья» (trivium). На второй ступени (quadrivium) необходимо было ознакомиться с четырьмя путями овладения  знаниями о природе: арифметикой, геометрией, астрономией и музыкой. Появившиеся во XII веке университеты обязательно наряду с теологией включали их в образовательную программу.

«Утешение философией» написано частично стихами. Страницы прозы, обрамленные  стихотворными строчками, помогали усвоить не только научный, но и художественный смысл философского повествования.

2. Философия  Ф. Аквинского

Центральной фигурой в  философии XIII столетия, несомненно, является Фома Аквинскнй (1225/26—1274). Он принадлежал  к знатному роду в Неаполитанском королевстве и мог бы занять надлежащее ему место в светской иерархии. Но, получив классическое образование  в бенедиктинском монастыре, в девятнадцать лет он принял решение вступить в  орден доминиканцев и посвятить  себя духовному служению, несмотря на протесты семьи.

В 1245 году он поступил в Парижский  университет для продолжения  обучения в области богословия. Там  он получил степень магистра теологии и занялся преподавательской  работой.

Ватикан обратил внимание на научную деятельность Фомы. Папа Урбан IV приказал ему приехать в 1259 году в Рим, предполагалось, что он станет главным идеологом римско-католической церкви, что, собственно, и осуществилось. В течение десяти лет, проведенных  в Риме, Фома завершил «Сумму против язычников» (эту работу называют еще  «Суммой философии»).

В 1269 году Фома вновь приехал  в Париж, чтобы здесь в университетских  кругах провозгласить и укрепить идеи папского католичества, чтобы  одержать победу над латинскими последователями  арабского философа Ибн-Рошда (Аверроэса). Он продолжает работу над начатой  в Риме «Суммой теологии», пишет  «Единство разума против аверроистов», создает комментарии к некоторым  аристотелевским трудам. Фому Аквинского называли «ангельским доктором» (doctor angelicus), а в 1323 г . он был причислен  католической церковью к лику святых.

В двух своих фундаментальных  трудах «Сумма теологии» и «Сумма философии» Фома попытался систематизировать  современные ему воззрения на все стороны человеческого бытия  и духа. Достаточно сказать, что в  «Сумме теологии» рассмотрено около 3 000 тем. Одной из главных, занимавших ум Святого Фомы, была тема взаимоотношения теологии и философии.

В XIII веке стало совершенно ясно, что намеченное Абеляром размежевание философии и теологии стало свершившимся фактом, и проблема заключалась в  том, чтобы соотнести их, выявить  роль философии в рациональном обосновании  теологии. И та, и другая представляются науками, т.е. системами знаний, основывающихся на определенных принципах. Но принципы философии и теологии не зависят  друг от друга. Ряд истин теологии (троичность, воскресение, благовещение и т.п.) сверхразумны, другие поддаются  рациональному обоснованию, прежде всего, существование Бога. Но сверхразумное (откровенное) и естественное знание не противоречат друг другу, так как  истина одна. Познание рациональными  средствами уступает Откровению только в быстроте постижения и в чистоте  полученного знания: «... Знание о  Боге, которое может быть добыто человеческим разумом, по необходимости  должно было быть преподано человеку через божественное откровение, ибо истина о Боге, отысканная человеческим разумом, была бы доступна немногим, притом не сразу, притом с примесью многочисленных заблуждений...»

Для того, чтобы убедить  сомневающихся в вере, нужно прибегнуть к философии, которая выполняет  служебную роль, в частности, она  может помочь доказать существование  Бога, которое неочевидно. Поэтому  человек должен для своего спасения постигнуть это тем путем, который  для него более доходчив. Методы естественного постижения истины могут  быть двояки. Первый путь — определить причину (propter quid), второй — познать  причину через следствие (quia). Метод quia Фома Аквинский демонстрирует, выдвинув пять доказательств бытия Бога.

Первое доказательство состоит  в том, что дается в опыте каждому  человеку — в движении. Одно сообщает движение другому, другое третьему и  т.д. Но невозможно, чтобы так продолжалось до бесконечности. Необходимо помыслить  некий перводвигатель, который сам  не движим ничем. Это и есть Бог.

Второй путь, также основанный на чувственных данных, обращается к производящим причинам, которые  имеют свои следствия. Цепь причин и  следствий также не может уходить  в бесконечность, поэтому «есть  первая производящая причина, каковую  все именуют Богом».

Третье доказательство исходит  из понятий возможности и необходимости. Человеческий разум находит среди  вещей такие, которые могут быть, а могут не быть. Для всех вещей  такого рода невозможно вечное бытие, но также невозможно, чтобы все  вещи были случайны. Должно быть нечто  необходимое. И это необходимое  должно иметь свои причины, которые  не могут уходить в бесконечность, что ясно из предыдущего доказательства. Поэтому надо предположить некую  необходимую сущность, которая не имеет внешней причины своей  необходимости, но сама составляет причину  необходимости для всех иных. Это  есть Бог.

Четвертое доказательство касается степеней совершенства, истинности и  благородства разных вещей. Чтобы определить эту степень, необходимо иметь некую  сущность, которая будет предельной степенью всех благ и совершенств. И  это, по мнению Аквината, Бог.

Пятое доказательство исходит  из «распорядка природы». Все вещи в природе, лишенные разума, тем не менее устроены целесообразно. Отсюда следует, что их деятельность направляет «некто одаренный разумом и пониманием, как стрелок направляет стрелу». Следовательно, есть разумное существо, которое предусматривает цели для  всего, что происходит в природе. Это разумное существо — Бог.

Пока речь шла о доказательствах  бытия Бога, метафизика Аристотеля была хорошим помощником в аргументах Фомы. Но у Аристотеля были положения, которые не могли быть приняты  Фомой, прежде всего это касалось догмата бессмертия души. Аристотель, его последователи в арабском мире, в частности Ибн-Рошд (Аверроэс), его последователи на латинском  Западе, например, Сигер Брабантский, современник Фомы, утверждали, что  душа умирает вместе с телом. Аквинату предстояло доказать обратное. Он полагал, что бестелесная душа сотворена  Богом для каждого тела, всегда соответствует ему. Отстаивая эту  точку зрения, Фома пользуется категориями  Аристотеля: в человеке совпадают  чувственная, умопостигающая и вегетативная души. Умопостигающая или разумная душа выполняет роль формы, т.е. дает существование телу, одушевляя его. После смерти тела разумная душа остается субстанцией, состоящей из сущности и существования, т.е. акт бытия (существования), который создает не только материальную вещь, но и форму, решал проблему бессмертия души. Как чистая форма, независимая от тела, душа бессмертна. Некоторые потенции относятся к душе самой по себе как к своему субстрату: таковы мышление и воля. И потенции подобного рода по необходимости сохраняются в душе после разрушения тела.