Сергей Николаевич Трубецкой

Введение

     В философии начала 20 века происходят сложные процессы, которые приводят и к частичной реабилитации классической метафизики и к поискам новых неклассических форм метафизики.

     Метафизика - философское учение о сверхопытных началах и законах бытия вообще или какого-либо определенного типа бытия. В истории философии слово «метафизика» часто употреблялось как синоним философии. Термин «метафизика» ввел Андроник Родосский (1 в. до н.э.), систематизатор произведений Аристотеля, назвавший так группу его трактатов о «бытии самом по себе». Условное название произведения дает позже имя предмету его исследования, который сам Аристотель определял как «первую философию», чья задача — изучать «первые начала и причины». Однако метафизика как способ философского мышления возникает задолго до Аристотеля, по сути совпадая с первыми шагами философии.

     Значительных результатов достигает метафизика русской философии 1-й половины 20 в. Традиционная опора на христианский платонизм, интерес к системам Гегеля и Шеллинга, тяга к предельным обоснованиям этики и политики — все это сделало естественным тот поворот к метафизике, который с трудом давался Западу. Системные построения В.С. Соловьева и его ближайших учеников Сергея и Евгения Трубецких задают каноническую модель метафизики, от которой идут ветви метафизики «всеединства».

Биография

     Князь Сергей Николаевич Трубецкой (1862-1905 российский религиозный философ, публицист, общественный деятель, принадлежал к старинному дворянскому роду, восходящему ко временам Сергия Радонежского и Дмитрия Донского. Среди его предков по отцовской линии были бояре, дипломаты, сенаторы, декабристы.

     Осенью 1874 г. Трубецкой поступил в 3-й класс московской частной гимназии Ф.И. Креймана. В 1877 г., в связи с назначением отца калужским вице-губернатором, перешел в калужскую казенную гимназию, которую окончил в 1881 г. В гимназические годы зачитывался Дарвином и Спенсером, на совет матери жить больше сердцем, отвечал: "Что такое сердце, мама: это полый мускул, разгоняющий кровь вниз и вверх по телу". С 4-го класса гимназии заинтересовался философией. А в 7-м классе чтение 4 томов "Истории новой философии" К. Фишера положило начало критическому изучению философии. Поворот к религиозной философии произошел под влиянием чтения брошюр А.С. Хомякова.

     В 1881 г. поступил на юридический. Но уже через две недели перешел на историко-филологический факультет. В студенческие годы познакомился с произведениями B.C. Соловьева («Чтения о Богочеловечестве»; «Великий спор и христианская политика» и др.), однако теократические устремления Соловьева оставались ему чужды.

     В 1885 г. окончил историко-филологический факультет в звании кандидата и был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В конце октября 1886 г. Е.Н. Трубецкой решил представить на диспут сочинение "Метафизика в древней Греции".

     Уже в этой работе была сформулирована основная идея философии Трубецкого об определяющем влиянии религии и мифологии на развитие философской метафизики.

     Трубецкой был основателем «московского кружка» философов. С 1889 стал одним из редакторов журнала «Вопросы философии и психологии».      Фундаментальные труды Трубецкого – «Метафизика в Древней Греции»(1889) и «Учение о Логосе в его истории» (1900) – способствовали формированию русской историко-философской науки.

     С конца 1890-х гг. Трубецкой включается в политическую жизнь, участвует в земском движении, выступает как публицист в либеральной прессе. 6 июня 1905 в качестве главы земско-городской депутации он произнес знаменитую речь перед царем, в которой призывал Николая II к сотрудничеству с обществом. Трубецкой неустанно боролся за академическую свободу. Во многом благодаря его усилиям в конце августа 1905 Московский университет обрел автономию. 2 сентября он был избран ректором. Его деятельность на этом посту началась в условиях революционных волнений, захлестнувших и университет. На посту ректора С.Н. Трубецкой находился 27 дней. После смерти первого редактора журнала "Вопросы философии и психологии" В.П. Преображенского (1900) Трубецкой занимает его место и редактирует журнал (совместно с Л.М. Лопатиным) до своей кончины.

     Во время заседания у министра народного просвещения он потерял сознание и  через несколько дней он скончался..

Путь  философа

     В своих исходных философских вдохновениях кн. С. Трубецкой всецело зависел от Соловьева. Однако ближайшее знакомство с творчеством С. Трубецкого убеждает в том, что влияние Соловьева имело лишь «вдохновляющий» характер, пробуждая его собственные интуиции. Принимая ряд идей Соловьева, С. Трубецкой всегда обосновывает их по-своему. В оригинальность С. Трубецкого, который всегда и во всем остается самим собой. С. Трубецкой не любил высказывать тех своих философских идей, которые он еще недостаточно выносил в себе и для обоснования которых у него еще не определились бесспорные для него самого аргументы.

     Первая чисто философская работа С. Трубецкого посвящена темам антропологии, и лишь в дальнейшем она определяет его гносеологические и метафизические построения. В первой своей диссертации («Метафизика в Древней Греции») С. Трубецкой развивал характерное для него учение о «соборности» сознания. Основная идея С. Трубецкого о «соборной природе сознания» развивает и углубляет то, что было уже у А. С. Хомякова и И. В. Киреевского.

     С. Трубецкой различает понятие личности (и ее сознания) и понятие индивидуальности; для него личное сознание не может быть отождествлено с индивидуальностью: «сознание человека, — пишет он, — не может быть объяснено ни как личное эмпирическое отправление, ни как продукт универсального, родового бессознательного начала». Это предварительное утверждение и ложится в основу его исследования о «природе» человеческого сознания.

     «Метафизическая природа сознания» означает прежде всего то, что всякое «отдельное» сознание (т. е. сознание отдельного человека), особенно в некоем «вселенском сознании», — «без такого вселенского сознания, — объясняет С. Трубецкой, — не было бы никакого сознания». Именно в этой точке С. Трубецкой решительно порывает с гносеологическим индивидуализмом, отвергает автономию отдельного сознания, т. е. основную предпосылку трансцендентализма.

     С. Трубецкой чувствует, что этого одного недостаточно, чтобы вскрыть тайну «соборности» сознания — он, очевидно, боится дать в своей конструкции лишь новый вариант трансцендентализма (при котором соотношение индивидуального и вселенского сознания признается последним, неисследуемым дальше фактом) — он делает по отношению к «вселенскому» сознанию тот самый шаг, какой в свое время Шопенгауэр сделал по отношению к индивидуальному сознанию (дав «физиологическое» истолкование априоризма). Вот что пишет С. Трубецкой: мы должны придти к «признанию вселенской сознающей организации, которая осуществляется в природе и заключает в себе общую норму отдельных сознаний и их производящее начало».

     Вскоре у С. Трубецкого появляется понятие «вселенской чувственности», что вслед за Спенсером он думает, что «сознание и чувственность индивидуального существа есть продолжение предшествовавшей, общеорганической чувственности. Чувственность не рождается, а продолжается, как жизнь протоплазмы... сознание есть от начала родовой, наследственный процесс». «Безличное, родовое, инстинктивное сознание составляет базис человеческого сознания, как нижний слой». Заключительная формула у Трубецкого совершенно совпадает с идеями Спенсера: «с эмпирической точки зрения два фактора определяют степень психического развития человека: его мозг и общество». Так неожиданно огрубляется у Трубецкого его учение о зависимости индивидуального сознания от «вселенского», о «взаимопроницаемости индивидуальных сфер сознания». «Человеческая личность не есть что-либо индивидуальное», — пишет С. Трубецкой. Но он признает — немного неожиданно после такой системы антропологии, — что «человеческая личность есть цель в себе», но тут же добавляет: «таково основное предположение нравственного сознания».

     С. Трубецкой не обосновал своего «метафизического социализма» именно через анализ им же защищаемого понятия «вселенского сознания». Он несколько подробнее изъясняет свое учение о «вселенском сознании» или «универсальном субъекте» и, давая эти подробности, пишет: «Мне не хотелось распространяться» о том, что многим могло «показаться фантазией». Трубецкой из странной боязни показаться «фантастом» не договорил до конца своих идей: его антропология тогда была бы внутренно последовательна, а без этого онтология человека и этические его претензии быть «самоцелью» остаются не связаны друг с другом.

     Установив понятие «вселенского сознания», которое во второй работе С. Трубецкого постоянно именуется «универсальным субъектом», он прежде всего отделяет этот «универсальный субъект» от понятия Абсолюта или Бога. Но что же такое сам этот «универсальный субъект»? На это Трубецкой отвечает так: «Прежде всего надо решить вопрос — есть ли вселенная простой механизм, в котором случайно образовались отдельные организмы или она есть живое, одушевленное целое?» «Я, — пишет Трубецкой, — признаю мир одушевленным».

     В своей основной работе «Основания идеализма» С. Трубецкой делает попытку «дать оценку положительных открытий умозрительного идеализма в области метафизики». Он пытается вскрыть диалектические отношения между различными гносеологическими позициями, чтобы в этой диалектике уяснить «природу сущего». «Если сущее познаваемо, — пишет он, — хотя бы только отчасти, — оно сообразно законам нашего разума, т. е. общим логическим законам нашей мысли, — а следовательно, эти общие логические формы, эти категории, которым подчинена наша мысль, суть в то же время внутренние законы, формы, категории сущего. Логический принцип нашего знания есть в то же время и универсальное начало познаваемого нами сущего».

     С. Трубецкой учит о ступенях реальности, как она предстает в разных путях познания. В эмпирическом знании — и здесь Трубецкой совсем близок к «Критике отвлеченных начал» В. Соловьева — сущее «есть то, что является».  

     «Естественной» основой моральной жизни является, по Трубецкому, соборность нашего сознания, — а конечная этическая задача снова приближает его к Соловьеву (к его «Философским началам цельного знания»): потенциальная соборность сознания должна быть реализована во «всеобщем, соборном сознании».

Научная деятельность

     Научная деятельность Трубецкого чрезвычайно многогранна. Он начинал с исследования финно-угорских языков, затем перешел к исследованию кавказских.

     Большое внимание Николай Сергеевич уделял проблемам лингвистической географии. В статье “Вавилонская башня и смешение языков” (1923) им выдвинуто понятие “языкового союза” (противоположное понятию “языковой семьи”), характеризующее ареально-общие изменения, распространяющиеся как на генетически-связанные, так и на генетически не связанные языки. Т.о. возникает картина “радужной языковой сети”, в которой сочетаются многообразие и непрерывность.

     Существенная часть наследия ученого составляют работы, посвященные обоснованию евразийства. Прежде всего это вышедшая в 1920 книга “Европа и человечество”, ставшая отправной точкой евразийского движения. Разоблачая в ней романо-германского культурный шовинизм (зачастую скрывающийся под маской космополитизма с его идеалом “общечеловеческой цивилизации”), трактуя его как проявление эгоцентрической психологии европейцев, Трубецкой выдвигает идею равноценности всех культур. Эгоцентризму и связанным с ним представлениям о “прогрессе” и “эволюционной лестнице” (в конечном итоге оправдывающим империалистическую экспансию европейцев), Трубецкой противопоставляет безоценочный подход, позволяющий увидеть самоценность иной культуры. Показывая, что приобщение народа к иной культуре невозможно без антропологического смешения с ее субъектом и раскрывая вред европеизации, мешающей развитию национальной культуры, ученый призывает народы к самопознанию, к раскрытию собственной самобытности и освобождению от романо-германского ига, главную роль в котором должна сыграть интеллигенция этих народов. Идея самопознания стала стержнем сборнике “К проблеме русского самопознания” (1927). Обосновывая возможность народного самопознания, Трубецкой развивает концепцию народа как симфонической личности, разработанную им в диалоге с Карсавиным. Самопознание народа должно послужить выработке истинного национализма, который, в отличие от ложного, лишен эгоцентрических моментов и уважает культуры других наций (“Об истинном и ложном национализме”, 1921). Именно таким должен быть “общеевразийский национализм” русского народа. В статье “Общеславянский элемент в русской культуре” (1927), реконструируя эволюцию русского языка и, в частности, отличающее его от других языков прямое наследование церковнославянскому, Трубецкой раскрывает исключительно лингвистическую суть “славянства”, укорененного в православной церковности. В статьях “Верхи и низы русской культуры” (1921) и “О туранском элементе в русской культуре” (1925) он выявляет антропологическую и культурную близость русского народа к народам Азии. Концепция азиатских корней русской культуры, как и идея “внутренней Европы”, отрыва европеизированной верхушки от народной культуры, выраженные в этих статьях, были развиты впоследствии в опубликованной под псевдонимом И.Р. (Из России) книге “Наследие Чингисхана” (1925), повлиявшей на концепцию русского истории Г. В. Вернадского: Трубецкой доказывал, что московская государственность формировалась по образцу монгольской, но стала еще более мощной благодаря “бытовому исповедничеству” русской религиозности. Революция, с точки зрения ее идеологии, представляется ему продолжением двухсотлетней европеизации, начатой Петром I, но, по сути дела, она есть путь к новой России-Евразии - преемнице наследия великого Чингисхана.