Русская философия: особенности и проблематика

       Однако Чаадаев преувеличивает недостатки православной церкви, полагая, что предпочтение православия католицизму имело для России самые тягостные последствия: «По вине роковой судьбы мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии» [4, с. 212]. Он обвиняет православную церковь в сохранении крепостничества в России, поскольку она «не возвысила материнского голоса против этого отвратительного насилия одной части народа над другою. В прокламации в связи с событиями революции 1848 года в Европе он выражает протест против монархии, которая также опирается на православную церковь. Поэтому Чаадаев делает вывод, что только католичество является единственным носителем христианского начала. Нации и индивидуумы имеют свой характер и миссию, народы — существа нравственные, точно так же, как и отдельные личности, их воспитывают века, как людей — годы. В свете этого постулата Россия характеризуется как страна отсутствующих традиций, поскольку «мы пришли позже других», мы не принадлежим ни Западу, ни Востоку, наша история — небытие: «Мы живем лишь в самом oраниченном настоящем, без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя»[4,с.213].

       Однако  эти пессимистические рассуждения  приводят мыслителя к парадоксальному  выводу: именно в силу своей отсталости Россия может избежать ошибок и заблуждений Европы и дать разрешение всем вопросам, возбуждающим споры. Она призвана завершить большую часть идей, возникших в старых обществах и ответить на вопросы, которые занимают человечество. Освоив все ценное, что есть в Европе, Россия может стать центром религиозного синтеза и интеллектуальной жизни. Тем не менее, сегодня «мы не внесли никакой лепты в развитие народов», заключает Чаадаев.

       У Чаадаева не было стремления к идеализации  всей западноевропейской истории и, тем паче, европейской современности. Но, как и всех остальных сколько-нибудь глубоких российских западников, его прежде всего вдохновляла действительно величественная историческая картина многовековой эпохи культурного творчества. «Разумеется, в странах Европы не все исполнено ума, добродетели, религии, - совсем нет - писал Чаадаев. - Но все там таинственно подчинено силе, безраздельно царившей в ряде веков»[6,с.601] .

         Итак, неудовлетворенность настоящим,  вера в будущее, стремление  реализовать могучий потенциал нравственного и интеллектуального развития, который остается невостребованным, — такова задача„ которую поставил Чаадаев и за решение которой боролись российские западники.

       Таким образом, западный путь, при всем его  несовершенстве, есть исполнение сакрального смысла истории, именно западная часть европейского континента была избрана волей Провидения для осуществления своих целей. Таким отношением к истории определяется, в сущности, и симпатия Чаадаева к католицизму. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Философия западников и славянофилов

       Раздумья  Чаадаева об исторической судьбе России дали толчок расколу в русской  общественной мысли XIX столетия и возникновению  в ней двух противоположных течений  — западничества и славянофильства. Основным предметом их спора стала тема места России в мировой истории, социального идеала россиян и путей движения к нему, тема соотношения национального и общечеловеческого.

       Славянофилы (И.В. Киреевский, А.С.Хомяков, братья И.С. и К.С.Аксаковы и др.) были выразителями «женского» (чувственно-эмоционального) начала в русском национальном самосознании. Славянофильству, как мировоззрению, была присуща острая критика западной цивилизации как якобы «безбожной», где все продается и все покупается. Это мировоззрение ориентировалось на православие, которое рассматривалось в качестве духовной основы русской нации. Религиозная вера считалась подлинным двигателем исторического процесса. Славянофилы хотели, по выражению русского философа В.С. Соловьева, «России Христа», т.е. развития общества на основе религиозных ценностей. По их убеждению, формой государственного устройства в России должна быть монархия, как якобы наиболее полно выражающая их и традиции русского народа. Социальной же основой общества призвана стать  патриархальная семья. В славянофильстве идеализировалась допетровская Русь, где традиции и мораль народа еще якобы не были разрушены 2тлетворным» и «разрушительным» влиянием западной культуры.

       Славянофилы подчеркивали идею соборности, которая рассматривалась ими как выражение коллективистского духа россиян, их общинного («хорового») начала в образе жизни. Соборность означает собирание, соединение всех сил ради общего дела на основе веры в Бога. С точки зрения славянофилов, русский народ — это особый народ («народбогоносец2, по определению Ф.М.Достоевского), призванный к высокой роли в мире. В целом же, мировоззрение славянофилов было основано на трех принципах: православие, самодержавие и народность. По сути дела, славянофильство — это философия религиозно окрашенного коллективизма. Задачу последующего развития России они видели в том, чтобы дух православия пронизал весь общественный организм, придал ему высший смысл и развитие, при сохранении самобытности страны. Свобода индивида возможна, но лишь путем подчинения его абсолютным ценностям — религии и церкви, государству, своему народу.

       По  мнению К. С. Аксакова (1817 — 1860), в сознании русского народа понятия «государство» и «страна» противоположны. «Страна» в народном понимании, означает общину, которая живет по внутренним нравственным законам и предпочитает путь мира, следуя учению Христа. Государство же функционирует в соответствии с внешним законом, извлекая пользу от принуждения. Такое разделение открывало путь к идеализации русской истории, «старой» «извечной» «святой Руси», не тронутой фальшью цивилизации. Аксаков утверждал, что русская история является «всеобщей исповедью», ее можно читать так же, как «житие святых».

       Противопоставляя  русскую и европейскую культуры, славянофилы доказывали необходимость  для России следовать самобытным путем. Так, И. В. Киреевский (1806 — 1856) характеризует древнерусскую образованность как цельную и разумную, а западную — как построенную на принципах дуализма и рационализма. На Западе государство возникло в результате насилия и завоеваний, утверждал он, а в России — на базе естественного развития национальной жизни. Разделению западного общества на классы, он противопоставляет единодушие классов старой России. Земельная собственность на Западе является основой гражданских отношений, а в России она служит выражением личных отношений. Формально-логическая законность Запада противоположна законам Древней Руси, вырастающим из самой жизни (вспомним «Русскую правду» Ярослава Мудрого). Целостность жизни старой России достигалась благодаря постоянной памяти об отношении всего временного к вечному, человеческого — к божественному. Киреевский призывал, не вытесняя из духовной жизни России европейское просвещение, дать ему высший смысл и дальнейшее развитие, обеспечив проникновение в убеждения всех ступеней и сословий «тех начал жизни, которые хранятся в учении святой православной церкви» [11, с. 191].

       Наиболее  выдающейся личностью среди славянофилов был А. С. Хомяков (1804 — 1860). Разделяя точку зрения Киреевского, он формулирует основные принципы бытия национального сознания россиян. Это прежде всего принцип соборности, или общинности как единства и свободы, опирающийся на любовь к Богу и его истине и на взаимную любовь ко всем, кто любит Бога. Отсюда — идеализация русской общины, «мира» с его сходами, принимающими единодушные решения, с его понятием справедливости как соответствия обычаю, совести, внутренней истине. Славяне, — писал Хомяков, — земледельческие народы, которым чужды воинственность и аристократизм, они демократы, приверженные идеям гуманности. В отличие от других славянофилов Хомяков не идеализирует Россию, полагая, что «опрометчивые» реформы Петра I принесли разрушение ее политической жизни, уничтожив равновесие между либерализмом и консерватизмом.

       Хомяков является автором оригинальной философской концепции, которая была продолжена Соловьевым. Он критически относился к философии Гегеля, доведшего рационализм до предела, выдавая «закон понимания» за «закон всецелого духа». У Гегеля идея предшествует предмету; тогда как логически, предмет предшествует понятию, которое есть «понимаемое в понимающею». Однако в своей критике гегелевского рационализма Хомяков преувеличивал значение таких внелогических моментов познания, как воля, вера, эмпатия, полагая, что живая истина и особенно истина Божия не укладывается в границах логического постижения необходима гармония всех познавательных способностей человека, веры и рассудка.

       Этические воззрения Хомякова носят ярко выраженный религиозный характер. Человек наделен волей и свободой, которая предполагает выбор между любовью к Богу и себялюбием. Он греховен от природы, и только Бог может указать ему путь свободы и спасения от греха. Он будит в человеке сознание своей вины и в то же время проявят к людям отеческую любовь, объединяет себя с каждым, кто его не отвергает. Огромное значение Хомяков придавал церкви, как органичному целому, главой которого является Иисус Христос. Церковь одна есть носительница истины веры, и познание этой истины предполагает единение всех верующих: грех и неведение являются уделом каждого в отдельности, а полнота разумения, так же, как и святость, принадлежит единству всех членов церкви. Отсюда главный принцип церкви — соборность как свободное единство верующих, основанное на любви к Христу и божественной праведности. Характерно, что под словом «церковь» Хомяков понимал православную церковь как единственно истинную.

       Хомяков верил в великую историческую миссию России — стать центром  мировой цивилизации. Путь к реализации этой миссии — не в том, чтобы  быть самой богатой или самой сильной страной, а в том, чтобы быть «самым христианским из всех человеческих обществ».

       Идеализация православия, которому присущи безмятежность, внутренняя цельность духа, характерна для всех славянофилов. Если для  западного богословия свойственен  абстрактный рационализм, то для русского православия Х — ХП столетий — стало определяющим стремление к цельности бытия, внутреннего и внешнего, общественного и частного, умозрительного и житейского.

       В работах славянофилов утверждается, что реформы Петра I явились причиной своеобразного дуализма русской культуры, элитарный слой которой обращен на Запад, а народный — на Восток. Представляется однако, что этот дуализм имеет гораздо более давние корни, восходящие к периоду принятия христианства. П. А. Флоренский подчеркивал, что в стремлении понять и познать душу России мы должны сосредоточиться на понятии христианского идеала «как сверхэмпирической, выше — умной духовной сущности, которую подвигом художественного творчества всей жизни надлежит воплотить, делая тем самым из жизни — культуру»[11,с.193]. Эти слова могут служить ориентиром на современном этапе российской истории, где зачастую именно культуру стремятся отбросить на обочину глубоких социально-экономических преобразований общества.

       Что касается западников (А.И.Герцен, В.Г. Белинский, Н.П.Огарев, и др.), то они по-иному смотрели на проблему прошлого, настоящего и будущего России. Западники были выразителями «мужского2 (рационального) начала в русском национальном самосознании. Они активно выступали за европеизацию страны, ликвидацию феодально-крепостнических отношений и развитие общества по буржуазному пути. В этом смысле это были как бы «агенты» западной культуры в российском обществе. Их идеалами являлись гуманистические учения эпохи Возрождения и французского Просвещения, передовые идеи в творчестве Г.Гегеля и Л Фейербаха. Как правило, они последовательно придерживались атеистических взглядов, видя в религии и церкви тормоз общественного прогресса. Западники давали высокую оценку человеческому разуму и науке, уважительно относились к правовым ценностям и нормам общества, положительно воспринимали реформы Петра Великого.

       По  убеждению западников, основной ценностью  и целью общества должен быть индивид, а государство призвано защищать его интересы. Человек вправе быть свободным от предрассудков и обладать независимостью в обществе («не петь в общем хоре»). Европейскому человеку, как идеалу западников, доступны знания, он владеет своими страстями, способен покорять окружающую природу и преобразовывать общественные отношения. Он должен быть трудолюбив, пунктуален, воспитан и терпим к инакомыслию. Ему свойственно любить красоту и ценить женщин, которые наиболее полно воплощают в себе совершенство и гармонию. Западничество, таким образом, есть не только мировоззрение, но и установка на определенный (европейский) образ жизни. Это идейное течение было неоднородным: революционное (Герцен, Белинский) и просветительское (Т.Н. Грановский). Из среды западников вышел писатель Н.Г. Чернышевский и народники, а позже и первые русские марксисты. Как и славянофилы, западники горячо любили Россию, искренне желали ей блага и процветания.

       Самой крупной и многогранной личностью  в русском западничестве был  А.И. Герцен, «Вольтер XIX века». В своих произведениях («Письма об изучении природы», «Дилетантизм в науке», мемуары «Былое и думы») он обратился к философским проблемам естествознания, к рассмотрению исторического процесса и судьбе России. Будучи революционером, Герцен любил подчеркивать, что прошлое русского народа темно, настоящее ужасно, и поэтому остается лишь надежда на лучшее будущее. Основным смыслом своей жизни он считал освобождение России от крепостничества, и в этих целях им была разработана концепция крестьянского социализма. Герцену представлялось, что основой будущего справедливого общества призвана стать сельская община («мир») с ее здоровой моралью и духом коллективизма, простейшими элементами демократии. Однако общину следует «оплодотворить» западной наукой и иными достижениями цивилизациями (техника, политические свободы, правовые нормы). По убеждению Герцена, русский социализм станет соединением «храма науки» с «цехом человечества», т.е. народными массами. Для становления такого социализма потребуется и новый человек, способный свободно и со знанием дела творить новые общественные отношения и институты.