Проблема свободы в философии

          По мнению В. Франкла человек свободен подняться над собой, выйти за свои пределы благодаря тому, что он волен формировать собственные ценности и смыслы, определяющие его жизнь, поведение. Он свободен потому, что обладает способностью самодетерминации своих поступков. Причем человек свободен найти и реализовать смысл своей жизни, даже если его свобода значительно ограничена внешними факторами [2]. Но желание искать и реализовывать именно свой, собственный смысл у личности может быть только в том случае, если она осознанно выбирает ценность внутренней свободы – свободы «духа», способного, воплощаясь в конкретных актах творчества (неважно, создающего великие духовные ценности или ищущего конкретные, ситуативные жизненные смыслы), преодолевать фактические пределы человеческой заданности. Именно таким образом понятая свобода становится базовой смыслообразующей ценностью в мировоззрении человека, нуждающегося в демократических преобразованиях и участвующего в них. Если свобода не осознается как внутренняя возможность самореализации личности, поведенческой самодетерминации, деятельностного контроля и персональной ответственности, то и речи быть не может о какой-либо самостоятельной мировоззренческой позиции, об индивидуально личностных приоритетах, ценностях и смыслах. 

1.2 Представления о свободе в различных философских системах

    Свобода поэзии (Базилика Санта-Кроче, Флоренция)

В истории  развития понятия свободы понятие  творческой свободы постепенно вытесняет  понятие свободы от препятствий (принуждения, казуальности, судьбы). В  древней философии (у Сократа и Платона) речь идет прежде всего о свободе в судьбе, затем о свободе от политического деспотизма (у Аристотеля и Эпикура) и о бедствиях человеческого существования (у Эпикура, стоиков, в неоплатонизме). В средние века подразумевалась свобода от греха и проклятие церкви, причем возникал разлад между нравственно требуемой свободой человека и требуемым религией всемогуществом Бога. В эпоху Ренессанса и последующий период под свободой понимали беспрепятственное всестороннее развертывание человеческой личности.

     Со времени Просвещения возникает понятие свободы, заимствованное у либерализма и философии естественного права (Альтузий, Гоббс, Гроций, Пуфендорф; в 1689 в Англии — Билль о правах), сдерживаемое все углубляющимся научным взглядом, признающим господство всемогущей естественной причинности и закономерности. В нем. религии и философии, начиная от Мейстера Экхарта, включая Лейбница, Канта, Гёте и Шиллера, а также нем. идеализм до Шопенгауэра и Ницше, ставит вопрос о свободе как вопрос о постулате нравственно-творческого соответствия сущности и её развития. Марксизм считает свободу фикцией[источник не указан 120 дней]: человек мыслит и поступает в зависимости от побуждений и среды (см. Ситуация), причем основную роль в его среде играют экономические отношения и классовая борьба. Но во внимание не принимаются способности человека к анализу, самоанализу, моделированию представлению результатов своих действий и дальнейших последствий. В зависимости от побуждений и среды делают поступки животные, а человек есть нечто высшее по определению. Спиноза определяет свободу как осознанную необходимость.

      Согласно экзистенциализму Хайдеггера, основным состоянием бытия является страх — страх перед возможностью небытия, страх, который освобождает человека от всех условностей действительности и, т.о., позволяет ему достигнуть в некоторой степени свободы, основанной на ничто, выбрать самого себя в своем неизбежном возлагании ответственности на себя самого (см. Заброшенность), то есть выбрать себя как собственное, имеющее ценность существование. Согласно экзистенциализму Ясперса, человек свободен преодолеть бытие мира в выборе самого себя и достигнуть трансценденции Всеобъемлющего (см. Охватывающее, Окружающее). 

     Согласно Р. Мэю, «…Способность трансцендировать из сиюминутной ситуации является основой человеческой свободы. Уникальное качество человеческого существа — широкий спектр возможностей в любой ситуации, которые, в свою очередь, зависят от самоосознания, от его способности в воображении перебирать различные способы реагирования в данной ситуации» [2]. Такое понимание свободы обходит проблему детерминизма в принятии решения. Как бы решение не было принято, человек его осознаёт, причём осознаёт не причины и цели решения, а значение самого решения. Человек способен выйти за рамки непосредственной задачи (как бы мы не называли объективные условия: необходимость, стимул, или же психологическое поле), он в состоянии иметь какое-то отношение к самому себе, и уже в соответствии с этим принимать решение.

     Свободное бытие означает возможность осуществлять добрую или злую волю. Добрая воля обладает достоверностью безусловного, божественного; она ограничивается бессознательным жизненным упрямством простого определённого бытия и подлинного бытия. Согласно экзистенциализму Сартра, свобода не свойство человека, а его субстанция. Человек не может отличаться от своей свободы, свобода не может отличаться от её проявлений. Человек, так как он свободен, может проецировать себя на свободно выбранную цель, и эта цель определит, кем он является. Вместе с целеполаганием возникают и все ценности, вещи выступают из своей недифференцированности и организуются в ситуацию, которая завершает человека и к которой принадлежит он сам. Следовательно, человек всегда достоин того, что с ним случается. У него нет оснований для оправдания.

    Тесно связаны понятия анархизма и свободы. Основой идеологии анархистов является утверждение, что государство — тюрьма для народа. Против этого утверждения можно поставить тот факт, что государство обеспечивает безопасность и другие общие интересы своих граждан, ограничивая их свободу. Иными словами, государство играет роль монополии на ограничение свободы человека. В контексте следует отметить труды таких фантастов как Шекли и Брэдбери, особенно повесть «Билет на планету Транай», описывающую общество с радикально иной моралью.

    Распространенное понимание свободы как «осознанной необходимости» является единственным логически не противоречивым определением свободы. 
 
 
 
 

1.3  Проблема свободы в истории философии 

     Как показывает история, свобода бывает важнее, чем жизнь. Для человека, осознающего себя свободным, свобода является необходимостью, детерминирующей его существование, делающей его осмысленным. Как всякая ценность, свобода принадлежит к миру смыслов. В философии ХХ века на этом настаивал экзистенциализм, поставивший проблему соотношения свободы (человеческого существования) и несвободы (биологического существования). Но, прежде чем дойти до такой постановки проблемы, всю свою предыдущую историю философии придется биться над разгадкой «тайны свободы – бездонной и неизъяснимой» (Н. Бердяев).

     История исследования проблемы свободы (это именно проблема, не имеющая однозначного решения) можно разбить на ряд этапов, каждый из которых был важным шагом в ее осмыслении. Философия изначально не могла не заняться данной проблемой не только потому, что это одна из смысложизненных проблем человеческого существования, но и потому, что сама философия возникает как свободный тип мышления, как мировоззренческое обоснование права человека на «непохожесть», на свободу. Но на начальном этапе философия, как это ни покажется странным, отрицает свободу и абсолютизирует природную и социальную необходимость (Демокрит).

      Признание существования свободы связано с пониманием ее как независимости человеческой воли и действия от каких-либо условий, как «свободы от»: от судьбы, от политического деспотизма, от природной зависимости, от греха, от страстей, моральных норм и т.д. Такое понимание свободы содействовало становлению человека как существа социального и политического. Это было негативное понимание свободы. Это было изначальное, философски «базовое» определение свободы.   

      Платон, не отрицая возможность существования свободы, поставил вопрос иначе: не может ли человек быть свободным, а нужна ли ему свобода, для чего, в каких целях он может ее использовать? И он приходит к выводу, что свобода человеку ничего кроме вреда принести не может, ибо независимый от законов, традиций, человек способен впасть в смуту, бунт. Свобода – это прерогатива государства. Платон признает наличие в мире свободы. Но она не нужна человеку, она опасна. Платон, по сути, первым попытался рассмотреть свободу как «свободу для». Иной ответ на его вопрос был дан лишь через две с половиной тысячи лет. 

     В раннем средневековье понимание свободы появляется новое ее толкование, как преодоление религиозного фатализма. Все в этом мире от Бога. Но тогда, получается, что и греховность человека зависит от воли Бога. Необходимо было вывести Бога из-под удара.

      Именно в этом направлении работала мысль Оригены, Августина Аврелия и Фомы Аквинского. И именно они навсегда неразрывно связали свободу человека с его ответственностью.

    С точки зрения Августина, человеческий мир переполнен злом, но в этом виновен сам человек, его свободная воля. Бог исполненный милостью к человеку, своему творению, наделил его свободой. Человек волен сам выбирать свой жизненный путь, – праведный или греховный, – но тогда и ответственность за свои поступки, осуществляемые на основе свободной воли, должен нести в таком случае не Бог, а сам человек. Итак, свобода – это личный выбор человека, но в придачу к свободе человек получает огромный груз ответственности.

     Идеи «отцов церкви» подхватила эпоха Возрождения. Огромную роль в гуманистическом антропоцентризме играет понятие человеческой деятельности, без которого нет нового понимания человека. Само это понятие со времен Платона и стоиков и в особенности со времен «отцов церкви» составляло важнейший аспект категории свободы человеческой воли и ее отношения к божественному провидению, руководившему в принципе каждым человеком.

     В работах Пико делла Мирандолы понимание свободы как выбора лежит в основе его размышлений о человеке.

      Бог не определил человеку места в иерархии бытия, говорит Мирандола в своей знаменитой «Речи о достоинстве человека»: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю».

       Человек поставлен в центр мира, он не обладает особой природой (земной, небесной, ангельской), ни смертностью, ни бессмертием, он должен сформировать себя сам, как «свободный и славный мастер». И вид, и место человека в иерархии сущностей могут и должны быть исключительно результатом его собственного, свободного, а стало быть, и ответственного выбора. Он может подняться до звезд и ангелов, может опуститься и до звериного состояния. Именно в этом видит Пико дела Мирандола прославляемое им «высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хочет» (курсив мой. – Г.С.). По сути, Мирандола вплотную подошел к весьма важной проблеме настоящего времени – проблеме самоактуализации человека.

    Отвержение созерцательности и противопоставление ей активности, присущее в различной степени многим гуманистам, нашло у Никколо Макиавелли обобщенное выражение в развитой им концепции фортуны в ее соотношении с деятельностью человека. Судьбу Макиавелли уподобляет одной из разрушительных рек, которые приносят своим разливом неисчислимые бедствия жителям. Но силе и мощи стихии можно и противостоять. Сила необходимости – фортуны, в сущности, никогда не достигает степени, полностью подавляющей свободную волю человека. Более того, автор пытается подвести своего рода баланс соотношения между фортуной и свободной волей человека. Баланс этот состоит в том, что «фортуна распоряжается половиной наших поступков, но управлять другой половиной или около того она предоставляет нам самим». Свободная воля человека (в сущности, представляющая неотъемлемый элемент той же фортуны) в этих условиях означает для него максимальную возможность активных действий, ибо человек, как это показал еще Пико дела Мирандола, кузнец самого себя. Автор «Государя» тоже подчеркнул, что «лучше быть смелым, чем осторожным», ибо «фортуна – женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать», так как «она как женщина, подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают».

    Эпоха Просвещения породила новое, вполне в духе времени, понимание свободы. Бенедикт Спиноза предложил трактовку свободы, основывающуюся на признании силы человеческого разума и познания. В мире всеобщей необходимости человек, тем не менее, может раздвинуть границы своей свободы, ибо она есть результат познания необходимости. «Свобода есть познанная необходимость». Несмотря на то, что в целом концепция Спинозы страдала созерцательностью, в отличие от активности свободы у мыслителей Ренессанса, его представление о связи свободы и знания сформировало еще один аспект проблемы свободы.

    И.Кант в определенном смысле возрождает подход Платона. Свободы нет, говорит он, все на свете жестко детерминировано. Да, действительно, это так, но только в мире явлений. Если же человек наделен свободой воли, то природная детерминация над ним не властна. Тоже верно, соглашается Кант сам с собой и поясняет: но так обстоит дело в мире интеллигибельном. Человек живет в двух мирах. С одной стороны, он феномен, клеточка чувственного мира, существующая по его законам, порой далеким от человечности. Но с другой стороны, он ноумен, существо сверхчувственное, подчиненное идеалу. У человека два характера: эмпирический, привитый окружением, и ноуменальный, интеллигибельный, как бы присущий ему изнутри. Мир природы, мир несвободы характеризуют отношения причины и следствия, а отношения цели и средств характеризуют мир свободы.