становятся   мотивами   народного   искусства,   история   подвигов   героев

превращается  в легенду или былину.  Если  среди  людей  этой  фазы  случайно

рождаются пассионарные особи, они ищут себе применение не  на  родине,  а у

соседей.

      Дальнейшая судьба потерявшего  пассионарность этноса зависит, в первую

очередь, от окружения: при отсутствии хищных  соседей  он  может  длительное

время влачить  жалкое  существование  как  этнос-реликт.  Реликтовых  этносов

довольно много,  причем  часть  из  них  вымирает,  часть  ассимилируется  с

другими этносами, а часть  сохраняет  свое  самосознание,  более  или  менее

стабильную численность  и занимаемую территорию.  Это  –  этносы,  пережившие

себя и находящиеся  в стадии гомеостаза (равновесия  с  природой).  В  стадии

гомеостаза  утрачивается  уже  и  историческая  память.   Этнография   знает

довольно много  этносов-изолятов,  благодаря географическому положению не

втянутых в общение с другими этносами  или вовлеченных в него  только  за

последние сто  лет. Это  –  статические  народы,  у  которых  жизненный  цикл

повторяется в  каждом поколении без изменений. Так называемые «отсталые»  или

«дикие»  народы  –  не  дети,   а   старички.   Этносы,   потерявшие   былую

пассионарность, могут существовать за счет пассионарности соседнего этноса,

передаваемой  даже не половым  путем,  а  через  системные  связи  (симбиоз).

Примером является  контакт  пигмеев  Центральной  Африки  с  банту,  которые

используют их как проводников и платят за это  своими изделиями из железа.

      Но   когда   беззащитный   этнос   окружен   представителями    других

суперэтносов, он обречен на полное истребление: англичане устраивали  облавы

на тасманийцев; негры банту ловили бушменов для использования их на  тяжелых

работах,  а их  самих обращали  в рабство буры.  Чтобы   отбиваться   от

беспощадного  врага, этносу приходилось тратить  остатки пассионарности:  ведь

отбивались наиболее энергичные.

       Итак, даже на финальных фазах  этногенеза  необходима  пассионарность,

хотя бы заимствованная. И  именно  поэтому  пассионарные  толчки  не  только

губят, но и  спасают  этносы,  находящиеся  в  ареале  толчка.  Такой  этнос

попадает в  горнило переплавки, и при благоприятных  условиях  из  нескольких

обломков  выплавляется  новый  этнос,   лишь   смутно   помнящий   о   своем

происхождении, так как для него куда важнее дата его нового рождения.

      Смерть этноса – это распад  системной  целостности,  а   не  поголовное

истребление людей, в нее входящих.

                            7.Обрывы этногенеза.

      Инерция пассионарного толчка теряется за  1200  лет при любом,  даже

самом благоприятном  варианте, но лишь счастливые этносы доживают  до  своего

естественного конца. В истории наблюдаются  постоянные обрывы  этногенезов  в

самых разных возрастах.  Однако,  и тут есть  статическая закономерность.

Этнос, находящийся  в  первых  фазах  этногенеза,  практически  неистребим  и

непокорим. Но этнос, меняющий фазу развития,  легко уязвим  и может стать

жертвой соседа, если тот достаточно пассионарен.

      Новорожденный этнос, еще не  набравшийся сил, может разбиться  о сильное

сопротивление соседей. Так получилось с зулусами  в  Х1Х  веке,  когда  Чака

(1810-1828) повел  их к победам.  Но  технический   прогресс  Европы  оказался

сильнее: буры разбили  зулусов в 1838 г. и основали на их  землях  республику

Трансвааль.

      Этнос уязвим и при переходе  из  фазы  подъема  в  акматическую  фазу.

Соподчиненность элементов структуры нарушается,  каждый  хочет  «быть  самим

собой»,  и  ради  этого  ломает  организацию.  Яркий  пример  –   распадение

Арабского халифата в Х веке на  эмираты.  В  переломный  момент  роста,  при

переходе в акматическую фазу  были  застигнуты  вторжением  конкистадоров и

погибли ацтеки и инки. Но как  только  испанцы  натолкнулись  на  племена  в

устойчивых фазах (арауканы), они были разбиты и перешли к обороне.  Испания

признала Арауканию независимой державой.

      Очевидно, любой переход от фазы  к фазе  несет  в  себе  опасность  для

этноса. Как змея беззащитна, пока меняет  кожу,  так  этнос  бессилен,  пока

«меняет душу», т.е. стереотип поведения и общественный императив.

     Заключение

     Остается  сказать, что Гумилев был крупнейшим авторитетом XX века еще и по ряду специальных дисциплин. Замечательный русский историк, он создал также историю Великой степи и всего кочевого мира, ее населяющего. Лев Николаевич был выдающимся исследователем народа хунну, самым известным в истории хунноведом, был выдающимся тюркологом.

     Парадоксальный  и полемичный Гумилёв продолжает привлекать внимание к своим идеям  многих специалистов – с ним и  сегодня спорят, соглашаются или  пытаются развивать отдельные мысли.

     Сейчас  Л.Н. Гумилёв – один из самых цитируемых авторов в научных публикациях  в России и странах СНГ. Новые  понятия, введенные в науку Л.Н.Гумилёвым, стали общепринятыми в массовом сознании людей. Постоянно многочисленными  тиражами повсеместно издаются все  его труды.

     Нынешней  осенью исполняется 95 лет со дня  рождения Гумилёва. Историку, географу, этнологу, философу, автору теории этногенеза - одной из самых нравственных научных концепций ХХ века - посвящена мемориальная доска на доме номер 1 по Коломенской улице, где он жил в 1990 —1992 годах.

     Имя и заслуги Льва Николаевича перед  современной наукой и культурой  не забываются. По его литературным произведениям снимаются фильмы (х/ф «Монгол»); по материалам его работ читаются лекции, проводятся конференции и семинары. Основные идеи историка и философа Гумилёва служат фундаментальными идеями многих современных исследователей.

     В памяти последующих поколений все  более зримо будет выступать  великий человек, совершивший революцию  в истории.