Философия любви

  «Филиа» — любовь к наслаждению («филэдониа»),  к  славе  («филендоксиа»),  к власти («филархиа»). Это любовь  к  свободе  («филелеутерон»),  но  любви  к несвободе, к рабству у древних греков не было, хотя  было  «филотюраннос»  —«стоящий на стороне  тиранов,  приверженец  тирании».  «Филиа»  —  любовь  к прекрасному,  («филокалиа»)  —  любви  к  безобразному  не  было;  любовь  к добродетели, к добру, к доброте («филагатос»), но возможно  и  стремление  к пороку («филопонэрос» — «тяготеющий к пороку» в  отличие  от  «филаретос»  — «любящий добродетель»). «Филиа» — любовь к правде, к истине  («филалетейа»), но  возможна  и  любовь  ко  лжи  («филопсеустиа»).  «Филиа»  —   любовь   к деятельности    («филергиа»),    труду    («филопониа»),    к     земледелию («филогеоргиа»), к искусствам, ремеслам («филотехниа»), любовь к  музам,  т. е. также любовь к наукам и искусствам  («филомусиа»).  Это  также  любовь  к богатству («филоплутиа»), жадность к  деньгам  («филохрэматиа»),  страсть  к наживе,  корыстолюбие   («филкердейа»).   «Филиа»   —   любовь   к   общению («филокойнос» — «любящий общение») и любовь  к  одиночеству  («филеремос»  — «любящий одиночество»). «Филиа» — любовь к своему  телу,  т.  е.  тщательный уход за телом («филосоматон»), любовь к самому себе («филоаутос»), любовь  к своей  душе,  к  своей  жизни  («филопсюхиа»  и  «филодзойа»),  однако   это осуждалось как чрезмерное жизнелюбие,  жалкая  привязанность  к  жизни,  как источник трусости и рабства.

  Кроме «эроса» и «филиа» были у эллинов  и другие  термины,  обозначающие

любовь. Это производные от «филии» термины: «филосторгиа» — «нежная  любовь, горячая привязанность», «филотэс» —  «дружба,  привязанность,  любовь».  Еще более мягкой, чем «филиа», любовью является, возможно, «агапэсис» —  любовь-влечение. Во времена  вечерней  зари  языческой  культуры  и  утренней  зари христианской эта любовь приняла форму «агапэ» — новозаветной любви (агапы  — братские трапезы у ранних христиан).  

  Мифология — антропоморфична. В мифологии  люди, не зная законов природы, подлинных  причинно-следственных  отношений  в   мире,   объясняли   явления поверхностно, связывая их ассоциативно, по аналогии со своими отношениями  и свойствами. Была мифологизирована и обожествлена и любовь. В Древней  Греции она мифологически была  представлена  в  образах  нескольких  мифологических существ. Это, прежде всего Афродита и Эрот (в Риме соответственно  Венера  и Амур).

  Афродита  — богиня любви и красоты. Ей приписывалась  большая  роль.  Ей

подчинено почти все живое. Афродита даже сводит богов с женщинами, а  богинь— с мужчинами. Имел свой мифологический образ и эрос. Это  Эрот  —  сын  Афродиты  (по некоторым  версиям,   Артемиды,   изменившей   своей   девственности).   Тот хорошенький, шаловливый и безжалостный  мальчик  с  крылышками,  с  луком  и стрелами любви, которые он по своему  капризу  пускает  то  в  богов,  то  в людей,— плод эллинистического искусства, вначале же Эрота изображали в  виде необработанной каменной глыбы.

  Среди видов «филии» была  и  любовь  к  познанию.  Это  «филоматейа»  —«любовь к знанию, любознательность» («матэма»  —  «знание,  учение,  наука»,

отсюда  математика), «филологиа»  —  «любовь  к  ученым  беседам,  занятиям», отсюда филология (однако «логос» означал не всякое слово, а  только  ученое, разумное, отсюда и иной смысл термина «филологиа», чем это принято  теперь), «филопеустиа» — «пытливость, любопытство» наконец, «философиа» —  «любовь  к знанию, любознательность; исследование, учение, наука;  любовь  к  мудрости, философия; философское учение». Глагол «философео» означал  «любить  знания, быть любознательным, мудро  рассуждать...»,  а  существительное  «философос» «образованный, просвещенный человек, ученый, любитель мудрости...».

  Философия, возникнув  из  мифологического  мировоззрения  под  влиянием окрепшего в самой жизни, а также в сферах  специального  знания  интеллекта, логоса (логос нельзя отождествлять с философией, логос - то, благодаря  чему существует философия), все же смогла  до  конца  изжить  антропоморфизм. Им

философы  как бы «затыкали дыры» в  своих  философских  системах.  Для  этого употреблялись  и  остающиеся,  в  сущности,  мифологическими  образы  любви, прежде все Афродиты, Эроса, Филии. Древнегреческий  предфилософ  Гесиод,  не умея   объяснить   движущую   силу   космогонического   процесса,   процесса происхождения и развития космоса (а кто может это объяснить?),  находит  эту силу в космическом, вселенском эросе.

  Сократ  доказывает, что любовь к прекрасному  —  это  любовь  к  своему благу, любовь к вечному обладанию этим благом, любовь к бессмертию. Но  люди смертны.  Та  доля  бессмертия,  которую  дали  людям   бессмертные   боги,— способность к творчеству (а это «все, что  вызывает  переход  из  небытия  в бытие»), к рождению («рождение — это та доля бессмертия и вечности,  которая отпущена смертному существу»).  Однако  стремление  к  прекрасному  имеет  и более высший смысл. Это стремление к идеальному, небесному,  точнее  говоря, занебесному миру. Обыватель  любит  прекрасные  вещи,  прекрасные  тела.  Но философ любит прекрасное само по себе. Оно  чисто,  прозрачно,  беспримесно, не обременено человеческой плотью, красками и  всяким  бренным  взором,  оно божественно и единообразно. Увидев хоть раз  такое  прекрасное,  человек  не может уже жить прежней жалкой жизнью. Такой человек родит  уже  не  призраки добродетели, а саму добродетель, не призраки истины, а саму  истину...  Так, рассказывает Сократ, сказала мне мудрая Диотима, «и я ей верю. А,  веря  ей, я пытаюсь уверить и других, что в стремлении человеческой природы  к  такому уделу у нее вряд ли найдется лучший помощник, чем Эрот.

  Образ Эрота в философской системе  идеалиста Платона. За  всеми  видами

  любви: к родителям, к детям, к женщине, к мужчине, к отечеству, к  труду,  к

  поэтическому  и правовому творчеству и т. д. и т.  п.  должна  стоять  высшая

любовь  — любовь к миру вечных и неизменных идей, к высшему  миру  добра  как такового, красоты как таковой, истины как  таковой.  (Это  и  есть  то,  что обычно  называют  «платонической  любовью»,   неверно   понимая   под   этим несексуальную любовь мужчины и женщины. Такой любви быть не может, а если  и возникают такие отношения между ними, то это не любовь, а дружба.)

  Все же в Древней Греции (и позднее  в Риме) любовь  ценилась  высоко.  В

«Пире»  содержится подлинное прославление любви. Более того, там говорится  и о  ее  положительном  нравственном  содержании.  «Ведь  тому,  чем  надлежит руководствоваться людям, желающим прожить  свою  жизнь  безупречно,  никакая родня, никакие почести, никакое богатство, да и вообще  ничто  на  свете  не научит их лучше, чем любовь». 

  4. Тема любви в  философской культуре  Нового Времени. 

   В эпоху Возрождения тема любви  расцвела  в  обстановке  общего  острого интереса ко всему земному  и человеческому, освобождающемуся из-под  контроля церкви. «Любовь» возвратила себе  статус  жизненной  философской  категории, который она имела в античности  у  Эмпедокла  и  Платона  и  который  был  в средние века  заменен  на  статус  религиозно-христианский.  Но  религиозный оттенок любовного чувства не исчез совсем, и в этом сыграло  свою  роль  то, что возрожденный во Флорентийской академии  XV  в.  неоплатонизм  изначально был проникнут настроением благочестия.  Но  ренессансное   миросозерцание упорно   стремилось   освободиться   от   гнета   церкви,   и    в    давнем противопоставлении любви «земной» и любви «небесной» земная  громко  заявила о своих правах, отстаивая их со все большей решительностью.

   В философских построениях флорентийского неоплатоника  XV  в.  Марсилио Фичино, не отличавшегося ни отменным здоровьем,  ни  буйством  темперамента, все-таки  поставлены  в  центр  мировоззрения  не  божественные  сюжеты,  но человек, который полон сил и в гармоничном мироустройстве соединен со  всеми прочими частями космоса могучими связями любви. М. Фичино указывает  на  три основных вида  любви,  которым  присуще  значительное  внутреннее  различие: любовь равных существ к равным,  низших  к  высшим  и  высших  к  низшим.  В третьем случае любовь выражается в  умиленном  опекунстве,  во  втором  —  в благодарном  почитании,  а  в  первом  составляет   основу   всепроникающего гуманизма.

   Но  наивысшего пафоса ренессансное представление  о сущности  и  значении любви достигло, пожалуй, в философском учении Джордано Бруно  (1548—  1600).

   В диалоге Бруно «О героическом  энтузиазме» любовь предстает как  отличная в принципе от  «нерационального  порыва,  стремления  к  чему-то  звериному  и неразумному», героическая,  огненная  страсть,  окрыляющая  человека  в  его борьбе и стремлении к познанию  великих  тайн  природы,  укрепляющая  его  в презрении к страданиям  и  страху  смерти,  зовущая  на  подвиги  и  сулящая восторг единения с могучей, неисчерпаемой и бесконечной Природой. «Любовь  — это все, и она воздействует на все, и о ней можно говорить все, ей  можно  и все  приписывать».  Под  пером  Джордано  Бруно   любовь   превращается   во всепроникающую  космическую  силу,  которая  делает  человека   непобедимым. Человеком овладевает горячее  желание  быть  причастным  к  божественной,  в смысле ее величия, Природе, то есть пребывать в  интеллектуальной  «любви  к Богу (amor dei intellectualis)».

   В XVII в. подули новые ветра... В антитезе к унаследованному от  времен Реформации и  Контрреформации  и  на  заре  Нового  времени  далеко  еще  не исчезнувшему мистическому пониманию  любви  как  религиозного  или  религией окрашенного чувства  складываются  совсем  иные  концепции.  Рене  Декарт  в трактате «Страсти души» (1649) утверждает, что «любовь есть  волнение  души, вызванное движением «духов», которое побуждает душу добровольно  соединиться с предметами, которые  кажутся  ей  близкими,  а  ненависть  есть  волнение, вызванное  «духами»  и  побуждающее   душу   к   отделению   от   предметов, представляющихся ей вредными».

   Апогей  гуманистического толкования любви  и ее роли в жизни человечества в периоды немецкого Просвещения и литературного  движения  «Буря  и  натиск» был достигнут в творчестве Иоганна Вольфганга  Гёте.  Любовь  чувственная  и трагическая,   возвышенная   и   надуманная,   искренняя   и   недоверчивая, прекраснодушная и легкомысленная — все эти и  другие  ее  оттенки  и  изгибы живописует поэт, демонстрируя неисчерпаемую палитру  состояний  человеческих душ в разные эпохи, у разных народов  и  в  разных  жизненных  коллизиях,  в широчайшем диапазоне времени  и  пространства  (например,  «Книга  любви»  в лирическом   «Западно-восточном   диване»,   «Трилогия   страсти»).   Любовь формирует  личность,  окрыляет  ее  и  вселяет  в  нее  мужество,  делая  ее способной идти наперекор всему, даже  собственной  жизни  (роман  «Страдания молодого  Вертера»),  бросая  вызов   ханжеству   и   предрассудкам   (роман «Избирательное сродство»),  губит  в  своей  роковой  судьбе  (драма  «Мария Стюарт»), но и спасает и очищает (трагедия «Фауст»). 

5.Любовь как способ существования человека. 

   Согласно  Ницше, любовь всегда  эгоистична,  альтруизм  невозможен,  его соучастие  в  любви  противоестественно.  В  этом  смысле  любовь  и  мораль исключают друг друга, любовь оказывается «по ту сторону добра и  зла».  Если одухотворенность  и  возможна  в  любви,  то   это   лишь   одухотворенность чувственности в смысле ее острой осознанности,  «пронзительности».  Так  как любовь есть способ самоутверждения Воли, то она  проявляет  себя  не  только как любовь к существу противоположного пола, но и как любовь к жизни  вообще и любовь к власти особенно. Но эти два последние измерения присутствуют и  в половой любви  как  стремление  к  преодолению  налично  существующего,  как желание победить партнера в любви, сломать его и подчинить себе.  Преодолеть существующее —  значит  преодолеть  и  свое  прежнее  существование:  любовь способствует жизненному творчеству, но также и  отрицанию  уже  существующей жизни, так что она оказывается преамбулой смерти, вводит на ее порог.

   Страсть  любить,  отмечает  в  книге  «Искусство  любить»  американский социолог  Э.  Фромм,  это   самое   существенное   проявление   человеческих положительных,   жизнеутверждающих   влечений.   «Любовь   –    единственный утвердительный ответ на вопрос о проблеме существования  человека».  Однако, продолжает он, большая часть людей не способна  развить  ее  до  адекватного уровня возмужания, самопознания и решимости. Любовь вообще – это  искусство, требующее опыта и умения концентрироваться, интуиции  и  понимания,  словом, его  надо  постигать.  Причиной  того,   что   многие   не   признают   этой необходимости, являются, по  мнению  Фромма,  следующие  обстоятельства: 

1. большая часть людей смотрит на любовь с позиции «как быть  любимым»,  но  не «как  любить»,  не  с  позиции  возможности  любви; 
2. представление,  что проблема в самой любви, а не в способности любить; 
3. смешиваются понятия «влюбленность»  и  «состояние   любви»,   в   результате   чего   доминирует представление о том, что нет ничего легче любви, в то время как на  практике это совсем иначе.

   Чтобы преодолеть это состояние, надо осознать, что  любовь – искусство (равно  как  человеческая  жизнь  вообще),  что  его  необходимо постичь. Прежде всего, надо понять,  что  любовь  нельзя  сводить  только  к отношению  между  противоположными  полами,  мужчиной  и  женщиной.  Любовью отмечена вся человеческая деятельность во  всех  ее  проявлениях  (любовь  к труду,  родине,  удовольствиям  и  т.п.),  более  того,  любовь  может  быть побудительницей этой деятельности, ее стимулом, источником энергии.  «Любовь становится более плодотворной от наших внутренних переживаний,  -  пишет  Х. Ортега-и-Гассет,  -  она  рождается  во  многих  движениях  души:  желаниях, мыслях, стремлениях, действиях; но все то,  что  прорастает  из  любви,  как урожай из семени, еще не сама любовь; любовь – это условие, чтобы  названные движения души проявились». Поэтому в каждую эпоху выделились разные  виды  и аспекты любви,  делались  попытки  систематизировать  формы  ее  проявления, расположив их по мере значимости и смыслу.