Античный феномен любви

      Тема личностной любви и гражданского долга была описана Софоклом на примере «филадельфиа» - братско-сестринской любви. Это тема одной из трагедий Софокла -- «Антигоны». Но тема «Антигоны» -- не только братская, сестринская любовь. Люди живут в обществе. Поэтому их, казалось бы, сугубо личные отношения должны иметь социальную сторону, они не безразличны  обществу, так как являются показателями здоровья социума. В трагедии «Антигона» тема самоотверженной любви к брату органически связана с темой «человек -- общество -- государство», с темой двух правд: личностной и государственной, с вопросом о том, кто для кого существует: государство для человека или человек для государства, с вопросом о пределах государственной власти и неотъемлемых правах человека, индивида, личности, с вопросом о соотношении человека и гражданина. Означает ли гражданственность истребление в себе всех человеческих чувств и симпатий, если они противоречат интересам государства? Чья правда стоит на первом месте: правда скорбящей по братья сестре или правда государства, для которого один из братьев предатель? Таковы вечные вопросы, поднятые великим древнегреческим драматургом Софоклом (496--406 гг. до н. э.). «Антигона» была поставлена на афинской сцене в середине V в. до н. э.

      В древнегреческом городе-государстве Фивы должны были править поочередно два брата -- Этеокл и Полиник, причем в период правления одного из братьев другой должен был находиться в изгнании. Этеокл нарушил договор и отказался уступить брату престол. Тогда Полиник уговорил аргосского царя, на дочери которого он женился, находясь в изгнании, пойти в поход на Фивы. Таким образом, получается, что Полиник поставил свою дерзкую гордыню («хюбрис») выше «филопатрии» -- любви к своему отечеству. Он явно не «филополитэс» («любящий своих сограждан»). Ведь падение Фив, взятие полиса аргосской армией означало, что часть граждан перебьют, прольется кровь невиновных в трагедии Полиника людей,а оставшихся в живых продадут в рабство. Город же разрушат. Так и случилось позднее, когда Фивы были взяты сыновьями пошедших с Полиником шести аргосских вождей. Но пока что Фивы устояли и почти все аргосские вожди погибли.

      Погиб и Полиник в единоборстве со своим братом Этеоклом, также погибшим. Так кончился злосчастный род, на котором лежало проклятие, павшее на деда Полиника и Этеокла Лая и на его потомство. Кроме того, Этеокл и Полиник были прокляты своим отцом Эдипом, сыном Лая.

      Лай -- потомок легендарного основателя Фив, выходца из Финикии Кадма, фиванский царь -- совершил преступление, надругавшись над юношей редкой красоты Хрисиппом, после чего тот покончил с собой. За это Гера, хранительница нравственной чистоты, определила Лаю наказание -- его убьет собственный сын. Лай попытался тут же избавиться от своего новорожденного сына, но тот выжил, вырос, возмужал и, не зная, что это его отец, убил своего отца и оказался мужем своей матери, не зная, что это его мать. Эдип стал царем Фив. Этеокл и Полиник -- сыновья, а Йемена и Антигона -- дочери Эдипа и его матери Иокасты. Когда все это раскрывается, Иокаста кончает самоубийством, Эдип ослепляет себя и бежит. Власть в городе переходит к брату Иокасты Креонту. Эта часть древнего фиванского эпического цикла была художественно обработана в трагедии Софокла «Царь Эдип».

      Сам поход Полиника против Фив изображен Эсхилом (525--456 гг. до н. э.) в трагедии «Семеро против Фив» (с Полиником аргосских вождей было семеро). У Эсхила была художественная обработка всего фиванского цикла, но трагедии «Лай» и «Эдип» не сохранились. В «Антигоне» Софокла мы видим изображение событий, происшедших после поражения агрессора и гибели братьев Антигоны.

      Таким образом, выбирая между своим личностным тщеславием и полисом, полным безвинных людей, Полиник склонился в пользу первого, т.е необузданной любви, но любви к власти. И, чтобы достичь ее, он, выходец Фив, привел в Фивы врага. Правитель Фив Креонт, дядя (это стоит отметить) Антигоны по матери, приказывает похоронить с почестями только Этеокла -- защитника города, тело же врага отечества Полиника оставить без погребения:

      Креонт: …Не хоронить, и не рыдать над ним,

                        И хищным птицам там, без погребенья,

                      И псам его оставить, в знак позора…

      [1, 322]

      Нарушитель будет казнен. Однако Антигона не может согласиться с этим распоряжением. Да, Полиник является врагом государства, да, он проявил не гражданский долг, а личностный эгоизм, но он является ее братом. Ей невыносима мысль, что тело ее брата осталось без погребения, что его терзают звери и птицы. Здесь уже она проявляет свое индивидуальное начало, ведь и так их род достаточно настрадался и  проклят не только богами за кровосмесительную связь их матери и отца (Эдип по матери им брат, а не только отец, а мать их, Иокаста, им не только мать, но и бабка), но и самим отцом - Эдипом. Она решает совершить обряд погребения и просит о содействии свою сестру Исмену. Однако робкая Исмена боится нарушить приказ правителя.

      Антигона: Сестра моя любимая, Исмена,

                         Не знаешь разве, - Зевс до смерти нас

                         Обрек терпеть Эдиповы страданья?

                         Ведь нет такого горя иль напасти,

                         Позора иль бесчестья, каких

                        С тобой мы в нашей жизни не видали…

      Исмена:  Нет, Антигона, никаких я слов

                      Ни радостных, ни горьких не слыхала

                     С тех пор, как пали оба наши брата…

      Антигона: Чтит погребеньем одного из братьев

                        Креонт, а у другого отнял честь…

                        Злосчастного же тело Полиника

                       Он всем через глашатая велит

                       Не погребать и не рыдать над ним…

      [1, 316-317]

      С этого разговора сестер и начинается действие трагедии. Антигона совершает обряд погребения одна:

      Антигона (Исмене): И за себя, и за тебя для брата

                                        Все сделаю, ему останусь верной…

                                        Он у меня (т.е. Креонт) не волен взять мое.

                       [1, 317-318] 

      Многого она не могла сделать, она только, когда приставленная  к трупу стража отошла,  успела  посыпать тело брата песком, однако вернувшаяся стража сбросила песок с тела Полиника, а когда Антигона вернулась, чтобы повторить обряд погребения, схватила ее и привела к Креонту. Узнав в нарушителе свою племянницу, Креонт смущен и возмущен одновременно:

      Креонт: Ты, вползшая ехидною в мой дом,

                    Сосала кровь мою…

      [1, 333]

        Однако гражданское побеждает в нем личное. Антигону замуровывают в гробницу, где она должна умереть медленной смертью. Однако фиванский народ, несмотря на то что победа Полиника сулила ему, народу, безмерные бедствия, осуждает Креонта. Осуждает его и его сын Гемон -- жених Антигоны. Но Креонт непреклонен. Только вмешательство слепого прорицателя Тиресия,  который угрожает Креонту гневом богов и гибелью его близких, заставляет Креонта одуматься. Он решает освободить Антигону. Однако она уже повесилась. Над ее трупом закалывается и Гемон. Однако на этом цепочка трагических смертей не заканчивается. Супруга Креонта Эвридика, узнав о смерти сына, тоже кончает жизнь самоубийством. Креонт нравственно сломлен: «Я убил тебя, сын, и тебя, жена...» [1, 361] А ведь он хотел добра своему родному городу!

      Из этого хода смертей из-за любви понятны и предпочтения самого автора в вопросе о выборе между нравственным и гражданским долгом. Так столкнулись две правды: правда Креонта и правда Антигоны, правда государственная и правда человеческая. Эта проблема двух правд в связи с «Антигоной» породила громадную полемику, которая продолжается уже двадцать пять веков.

      Креонт и Антигона: кто прав? На первый взгляд Антигона выглядит темной, отсталой женщиной. Да откуда ей быть иной? Ведь в Афинах времен Софокла (а изображая далекое прошлое, Софокл фактически изображал людей своего времени), в этом культурнейшем центре Древней Греции, женщины были начисто выключены из общественной и культурной жизни, они не получали никакого образования, они были некультурны (исключение составляли гетеры, но они все были иногородними, не афинянками). Поэтому Антигона в свое оправдание ссылается на «долг крови», на родственные связи, хотя в Фивах времен Антигоны родственные связи уже были вытеснены полисными, городскими, гражданскими. Личность перестала быть личностью, она стала гражданином. Такова правда Антигоны. Но у Креонта тоже своя правда. Он тоже не чужой Полинику, однако любовь к родному городу он ставит выше родственных отношений, выше любви и дружбы. Креонт говорит: «...тот, кто друга больше, чем отчизну, чтит, - я такого ни во что не ставлю» [1, 322]. Креонт называет отчизну кораблем, ладьей, на которой по бурному морю плывет народ. Не будет народа -- не будет и любви, и дружбы между сородичами. Почему же тогда симпатии народа на стороне Антигоны?  Софокл далее говорит, что человек человеку рознь: одни люди идут по пути Правды, а другие -- по пути Кривды. Так что силы и способности человека могут быть направлены и на добро, и на зло. Так, Аристотель скажет в своей «Этике», что изобретательность хороша только тогда, когда она служит благородным целям, иначе она преступна.

      Не обращают также должного внимания и на второе выступление хора, когда говорится, что, как ни силен человек, сильнее человека бог (Зевс). А это должно означать, что законы, основанные человеком для создания и поддержания государственности не имеют силы перед идущими из глубины веков обычаями, в основе которых лежат якобы неписаные незыблемые законы самих богов. Так столкнулись новое, писаное право, законы, созданные людьми, и старое, неписаное право. Первое право представляет Креонт, второе -- Антигона. Антигона -- не только служительница «долга крови», но и «закона богов». В этом служении опора ее нравственной внутренней силы. Ее любовь к брату освящена богами.

      Фактически отвергнув право любого человека на должное погребение, Креонт при всей своей гражданственности показывает себя не с лучшей стороны.И тогда Софокл показывает нам Креонта в другом свете. Оказывается, что жесткая позиция по отношению к своему племяннику Полинику не случайна. Креонт, делая вид, что идет по пути Правды, идет по пути Кривды. Он потенциальный тиран. Он говорит, что человека нельзя познать, пока он не получит власть. Но проверку властью он понимает не в том смысле, что будет видно, способен ли получивший власть самоограничиться, а в том смысле, что тогда будет видно, способен   ли   человек   на   твердость.   Креонт   видит лишь одну сторону власти -- твердость в проведении в   жизнь   своей   воли, в продавливании ее любыми методами. Он   утверждает,   что   тому, кого   поставило   государство,   надо   повиноваться   и в больших, и в малых делах, и в справедливых, и в несправедливых. Креонт считает государство своей собственностью, мол, «но государство - собственность царя?» [1, 341]

       Креонт является тираном, который только прикрывается маской благородных рассуждений о долге перед государством, маской защитника интересов родины, родного города. Фактически, даже его сын Гемон намекает ему: «Не государство, - где царит один… Прекрасно б ты один пустыней правил…» [1, 340] Креонт любит родину, но он не любит людей. Однако, любое государство - это прежде всего отдельно взятый человек. Абстрактная любовь к родине, которую он к тому же начинает отождествлять с собой, ее интересы со своими интересами, заслонила у него любовь к живым людям. Поэтому Креонт не может понять сам смысл любви одного человека к другому, сестры к брату. В нем нет «филадельфиа».

      Фактически в трагедии Софокла «Антигона» говорится о неотчуждаемых правах личности, которые ни одно государство, ни одна государственная власть не должны сметь отнимать и подавлять своими интересами, чуждыми для народа. Таким образом автор показывает, что на первом месте всегда стоит человек, гражданин со своими внутренними убеждениями, со своими понятиями долга и любви, чести и достоинства.

        Любовь в античной литературе обретает суженное, но от этого более усложненное значение. Это чувство становится сложным по сути, более очеловеченным: это и духовное влечение, и телесная интимность, грация и красота, высокая патриотичность и гражданский долг, искусство и работа над интеллектуальным развитием. Рождается другое восприятие этого феномена, прослеживается некая логическая цепь: Гесиод, Протагор (фундаменталисты любви) - Платон, Сократ (параллель любви и знания как саморазвития личности) - Аристотель (этическое восприятие, зиждущееся на личностных началах) - римско-греческие поэты (любовь как многогранность, не возможная для единого объяснения или постижения, разложение синкретизма «натурфилософов» и «классиков»). 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Заключение

     Сложность и важность осмысления  феномена любви обусловлены тем, что в нем сливаются в одно целое и физическое и духовное, индивидуальное и социальное, личное и общечеловеческое, понятное и необъяснимое, смысл бытия и при этом абсолютная бессмысленность. Более того, без любви человек не способен сформировать в себе моральность, стать полноценной личностью.

     Любовь - единственный удовлетворительный ответ на вопрос о проблеме существования человека. Однако, что же такое любовь? Достаточно четкое определение не удалось дать еще никому, но основа была положена античными мыслителями, систематизировавшим любовь по видам, определившим ее фундаментальную природу и сделавшими это чувство сугубо личностным смыслом внутреннего бытия, сказывающегося на внешнем, что в ХХ веке было использовано философами, социологами и психологами.