Античный феномен любви

      §5. Видение любви в «Пире» Платона  

      Образ Эрота был философски осмыслен Платоном в «Пире», который дает нам вполне современный классический взгляд на  чувство любви. «Пир» - философское сочинение о любви, изложенное в качестве дискуссионной беседы и принадлежит жанру застольных бесед, которым положил начало Платон, когда после обильной еды и вина начинались рассуждения гостей на философские, этические и эстетические и прочие высокоинтеллектуальные темы. В них каждый из присутствующих стремился блеснуть своими познаниями, ораторским искусством и аргументами. Но при этом  серьезность выбранной темы не мешала облечь всю дискуссию в полушутливую развлекательную форму.  

  «Пир» Платона именовался «речами о любви». Тема диалога - восхождение человека к высшему благу и стремление к нему, которое есть не что иное, как воплощение идеи небесной любви. Как истинные «ученые мужи» они говорят о любви как об одном из проявлений философии, исследуя ее возникновение, содержание, формообразование. И, конечно, своим возникновением любовь обязана божеству, Эроту.

  С согласия всех участников пира беседу об Эроте начинает Федр, он рассуждает  о древнейшем происхождении Эрота. «Эрот - это величайший бог, которым люди и боги восхищаются по многим причинам, и не в последнюю очередь из-за его происхождения: ведь почетно быть древнейшим богом. А доказательством этого служит отсутствие у него родителей... Земля и Эрот родились после Хаоса» [13], то есть сущее и любовь неразделимы и являются древнейшими категориями.

  Речь Федра лишена аналитической силы и выставляет только самые общие свойства Эрота, о которых говорили, начиная со времен безраздельного господства мифологии. Так как объективный мир представлялся в древности максимально изучаемым, предельным и мифологическим, то  не удивительно, что все движение и развитие в мире мыслились как результат символических представлений, в частности, любовного влечения. Всемирное тяготение, которое существовало как очевидный абсолют и в те времена, толковалось древними греками как тяготение исключительно любовное, и вовсе не удивительно, что Эрот трактуется в речи Федра как принцип и максимально древний, и максимально могущественный, лежащий в основе всех процессов мира: «А как древнейший бог, он явился для нас первоисточником величайших благ… Ведь тому, чем надлежит всегда руководствоваться людям, желающим прожить свою жизнь безупречно, никакая родня, никакие почести, никакое богатство, да и вообще ничто на свете не научит их лучше, чем любовь. Чему же она должна их учить? Стыдиться постыдного и честолюбиво стремиться к прекрасному, без чего ни государство, ни отдельный человек не способны ни на какие великие и добрые дела» [13]. Он говорит о величайшем моральном авторитете Эрота и ни с чем не сравнимой жизненной силе бога любви: «Он явился для нас первоисточником величайших благ... если б возможно было образовать из влюбленных и их возлюбленных государство..., они управляли бы им наилучшим образом, избегая всего постыдного и соревнуясь друг с другом» [13], ибо «...Он наиболее способен наделить людей доблестью и даровать им блаженство при жизни и после смерти» [13]. В связи с этим Федр начинает развивать идею о высочайшей ценности истинной любви: «Любящий божественнее любимого, потому что вдохновлен богом, а любимый благодарен своею преданностью любящему».

      Рассуждения о природе любви продолжаются во второй речи - речи Павсания. Конкретными образами, олицетворяющими любовь высшую и низшую, в речи Павсания являются два Эрота и по аналогии с ними - две Афродиты: Афродита Небесная и Афродита Пошлая. Это два обличья любви. Естественно было  предположить, что образ первого воплощенья - это стремление к  возвышенной форме, «сиянию чистого и светлого разума», данное только избранному меньшинству ( своего рода overman'ам, их образ изложен произведениями Ф. Ницше). Афродита Пошлая воплощает в себе приземленную, обыденную, привычную для современного человека любовь со всеми вытекающими бытовыми атрибутами. Этой любовью, по мнению Павсания, умеют любить люди мелкие, ничтожные, причем любовь эта скорее устремлена к телу, чем к душе, т.е. физиологична, а значит, интеллектуально ограничена («любят они тех, кто поглупее, заботясь только о том, чтобы добиться своего»). Действительно, в Эроте заложено высшее начало, но есть также и низшее. Мифология подсказывала, что высшее есть нечто пространственно высшее, трансцендентное, то есть небесное и низшее, земное и постоянное, имманентное (эта позиция сходна с даосистской и его символом инь и ян, также проблему трансцендентности и имманентности полов в своей философии обсуждала Симона де Бовуар); а традиционное для античного мира учение о превосходстве мужского начала над женским подсказывало, что высшее - это обязательно мужское. Эта позиция нашла дальнейшее отражение в феминистской критике.

      Далее в разговор вступает третий участник беседы, Эриксимах. Он -то заявляет, что Эрот (т.е. сущность любви) лежит в основе не только человеческих «чистых» помыслов и души, но и всей природы, и бытия (возвращение к построению вселенной и человеческих отношений по мифологическому образцу): «Живет он не только в человеческой душе и не только в ее стремлении к прекрасным людям, но и во многих других ее порывах, да и вообще во многом другом на свете - в телах животных, в растениях, во всем сущем, ибо он был великий, удивительный, всеобъемлющий, причастный ко всем делам людей и богов». Мысль Эриксимаха о любви, разлитой по всему миру растений и животных, типична  для греческой философии и сугубо символического мышления.

       Интересно и мнение четвертого, Аристофана. Именно он излагает широко известную в наше время легенду об андрогинности перволюдей. Поскольку эти люди были очень сильны и злоумышляли против Зевса, последний рассекает каждого  на две половины, рассеивает их по всему миру и заставляет их вечно искать друг друга для восстановления их прежней полноты и могущества. Поэтому Эрот есть стремление рассеченных человеческих половин одна к другой ради восстановления целостности: «Любовью называется жажда целостности и стремление к ней», т.е. получается, что эта «жажда целостности» заложена в человеческом существе, являясь ее неотъемлемой частью и потребностью.

  Затем слово берет хозяин дома - Агафон. В отличие от предыдущих ораторов, он перечисляет отдельные конкретные существенные свойства Эрота: красоту, вечную молодость, нежность, гибкость тела, совершенство, непризнание им никакого насилия, справедливость, рассудительность и храбрость, мудрость во всех искусствах и ремеслах и в упорядочении всех дел богов.

   И вот наступает очередь Сократа. Его речь в «Пире», конечно, центральная. Ведет ее Сократ в обычной для него манере, на свой лад. Он произносит не монолог, а задает вопросы и выслушивает ответы. Партнером выбирает Агафона. Речь Сократа имеет свою особость, так как он сразу говорит, что скажет об Эроте правду.

Получается, что все остальные говорили неправду. В начале беседы Агафон, соглашаясь с одним из замечаний Сократа, говорит: « Я не в силах спорить с тобой, Сократ». На что Сократ отвечает: «Нети, милый мой Агафон, ты не в силах спорить с истиной, а спорить с Сократом дело не хитрое». 

  Но отсюда интересна и другая позиция, позиция великого Сократа: «истина» в обучении любви идет от женщины, Диотимы, которая, по выражению Сократа, показала ему пути любви. Таким образом, получается, что женщина - жрица обучила мужчину, зрелого мужа, Сократа тому, как понимать явление любви. Так, женское начало помещено в центр философии и «не случайно, что Сократ выступает  в качестве ее ученика»¹. [14, 16]

      Она, жрица из Мантинеи, просветила его в том, что касается любви. Эрот сам по себе не прекрасен и не уродлив, не добр и не подл, не мудр и не невежественен. «Диотима дает ясно понять, что Эрот - не бог, не обличье красоты и мудрости, … но - поиск красоты и мудрости, и движение к ним»[14, 11] ². Эрот находится посередине между этими крайностями. Он как бы единство и борьба противоположностей, в ходе которого рождаются истина и гармония.

      Эрот по речи Диотимы, данной нам в пересказе Сократа -- сын бога богатства Пороса и богини бедности Пении, «зачатый во время празднеств в честь Афродиты, Эрот - ребенок Нужды и Изобилия и имеет характеристики обоих родителей» [14, 11] ³. Будучи сыном столь непохожих родителей, Эрот противоречив. Он беден и, вопреки распространенному мнению, совсем не красив и не нежен, а груб, неопрятен, не обут и бездомен; он валяется на голой земле, под открытым небом, у дверей, на улицах и, как истинный сын своей матери, из нужды не выходит. Но с другой стороны, он по-отцовски тянется к прекрасному и совершенному, он храбр, смел и силен, он искусный ловец, непрестанно строящий козни, он жаждет разумности и достигает ее, он всю жизнь занят философией, он искусный чародей, колдун и софист. По природе своей он ни бессмертен, ни смертен: в один и тот же день он, то живет и расцветает, если дела его хороши, то умирает, но, унаследовав природу отца, оживает опять. Все, что он ни приобретает, идет прахом, отчего Эрот никогда не бывает ни богат, ни беден.

      Eros -  посланник, который является посредником между богами и смертными, облегчающий поиск красоты, мудрости и добра [14, 11] ⁴. Так и «любовь - срединное основание  между невежеством и знанием,  уродством и красотой, нуждой и ее удовлетворением, смертным и бессмертным» [14, 11] ⁵.

      Итак, Эрот не просто некая «золотая середина» между прекрасным и безобразным, между мудростью и невежеством. Эрот -- постоянное движение от худшего состояния к лучшему и стремление к этому движению для удовлетворения нужды и жажды прекрасного, но никогда - не достижение его. У Сократа - Платона  - Диотимы Эрот -- сверхъестественное существо, демон -- посредник между богами и людьми, а «цель Любви, как объясняет Диотима,  это  физическое  и  умственное создание детища с помощью красоты» [14, 12] ⁶ для достижения собственного бессмертия.

Так обусловливается самая простая концепция (ведь все гениальное - просто): цель Эрота - овладение благом, но не каким-либо отдельным, а всяким благом и вечное обладание им. А так как вечностью нельзя овладеть сразу, возможно только овладевать ею постепенно, т.е. зачиная и порождая вместо себя другое, значит, Эрот есть любовь к вечному порождению в красоте ради бессмертия. Смертное существо жаждет преодолеть свою смертную природу, а для этого одним из способов может быть любовь как стремление к знанию. Ибо обычная человеческая любовь, выбирающая физиологию впредь души, духовного роста, постоянной работы над умственными и интеллектуальными силами, по - мнению Сократа, это желание «выторговать себе золота за бронзу, т.е. за  подобие красоты получить истину взамен»[14, 18] ⁷. Другой способ достичь бессмертия - оставить потомство телесное, то есть размножить себя, но из всего выше сказанного понятно, что умными мужами он рассматривается как недостойный и пошлый. «Но если любовь, как мы согласились, -- пишет Платон, -- есть стремление к вечному обладанию благом, то наряду с благом нельзя не желать и бессмертия. А значит, любовь -- это стремление к бессмертию». Раз это столь серьезное дело, то на пути к бессмертию ничто не должно отвлекать человека -- ни пустые занятия, ни развлечения, ни семья [11, 16].

Таким образом, посредством «Пира», Платон раскрывает и свою личную идеалистическую позицию, разделяющую все существующее в бытии на вульгарное (земное) и возвышенное (небесное). 
 
 
 
 
 
 
 

       Глава II. Возникновение личностного восприятия любви в античности 

       Тему любви в античности рассматривали не только Сократ и Платон, но так же и другой ее представитель - Аристотель. В своем труде «Никомахова этика» он говорит о добродетели и затрагивает тему любви и дружбы. Аристотель говорит, что в душе есть три вещи - страсти, способности и устои: «Страстями, или переживания, я называю влечение, гнев, страх, отвагу, злобу, радость, ненависть, жалость, а также любовь - вообще все, чему сопутствуют  удовольствия или страдания» [2, 822]. Значит, любовь вызывает либо страдание, либо удовольствие, но никак не могут возникнуть эти два чувства сразу, так как эти два чувства противоположны по своей природе и являются взаимно исключающимися.

       Еще одну мысль Аристотель высказывает о происхождение любви. Он говорит, что желание любить  заложено в человеке изначально, что оно является творением природы. Первая любовь в жизни человека, это любовь к главе семьи, что и утверждает Аристотель. В семье, все отношения должны строиться на принципах любви, для гармоничного существования, особенно по отношению к главе семьи.   «В домочадцах заложена любовь к главе семьи» [2, 1023], - пишет  Аристотель.

       Спокойная размеренная любовь или как ее называли греки «филия» очень цениться Аристотелем, «это самое необходимое для жизни» [2, 1050]. Он её ставит  выше, чем справедливость. «Когда люди дружны друг к другу, они не нуждаются в суде» [2, 1050], - говорит Аристотель. Таким образом, любовь становится не столько вселенским бытийно-фундаментальным началом по мифологической трактовке и не только лишь стремлением к бессмертию через знания - по теории Платона - Сократа, но уже частью человеческой личности, личностным началом человеческой природы по дополненным трактовкам Аристотеля, что отводит нас к глубокому психологизму человека, способного к ответственным гражданским и личностным позициям. А это уже новая отправная точка во взглядах на любовь: от мифа до индивидуального восприятия любви, гражданственности и ответственности за принятие личностных решений общецивилизационного масштаба, когда перестаешь воспринимать это чувство как проявление сухой безличностной теории, оно эволюционирует и становится прежде всего духовным началом в человеке.

      Личное начало у древних греков и их последователей римлян было не только в политике, философии, но и в духовном всеобъемлющем начале -любви как сосредоточении на внутренних переживаниях. Смену тенденций любви вполне возможно проследить в философии и литературе Древнего Рима и Греции.

      Так, ради Ясона Медея убила и брата, и дядю, погубила  свою соперницу, убила и своих совместных с Ясоном двух сыновей, движимая духовными порывами мести  и  собственнической любви. Надо ли говорить о Прокне, которая желая отомстить мужу за свою сестру Филомелу, убила своего сына. По версии Гомера троянская война была начата не иначе как из-за любви, но в эпосе любовь сплетена сугубо с человеческой честью и любовь к родине. А это, как уже было замечено выше, есть новый психологический подход в оценке значения любви, запечатленный не только Аристотелем, но греко-римскими поэтами - Катуллом, Тибулом, Овидием, Сапфо… Их литературное творчество в достаточной мере опоэтизировано и не лишено лиричности. Так возникает своего рода теория о таинственности и бесконечности этого чувства, его абсолютной противоречивости: «тот, кто безумствам любви конца ожидает, безумен: у настоящей любви нет никаких рубежей» (Проперций) [12, 32]; «и ненавижу ее, и люблю. Это чувство двойное! Боги, зачем я люблю! - и ненавижу зачем!» (Катулл) [12, 33]; « ты знаешь ли, что это значит - «любит»? Да, слаще нет, дитя и не больнее…» (Еврипид) [1, 429].