Региональная политика в регионах России

     Приоритет должен принадлежать комплексу мер, нацеленных на последовательное и значительное снижение централизации в принятии и реализации решений по проблемам регионального развития. Упор при этом следовало бы сделать на существенном (а не «гомеопатическом») перераспредели в пользу бюджетов субъектов России налоговых и иных доходов, которыми региональные власти могли бы распоряжаться самостоятельно без оглядки на «федеральный центр». Последний, однако, ни в какую не идет на этот кардинальный шаг, предпочитая по-прежнему решать проблемы нехватки средств в региональных бюджетах путем выборочного (по своему усмотрению) предоставления им помощи из федерального бюджета, то есть. «центр» сохраняет твердую приверженность прежнему курсу на поддержание бюджетной зависимости регионов.

     На заседании Госсовета России от 11 октября 2007 г., посвященное проблемам привлечения инвестиций в регионы. В своем вступительном слове глава государства признал, что на связанное с запуском крупных производств развитие социальной инфраструктуры (строительство школ, детских садов, дорог) не всегда удается выделить средства из региональных бюджетов, хотя регионы в этом и заинтересованы. Но решать проблемы подобного рода российский президент призвал по-прежнему — в порядке софинансирования из федерального центра (и это — несмотря на то, что ранее в одном из своих посланий он подчеркивал недопустимость участия «центра» в строительстве «школ, бань и канализаций»). Отнюдь не «прорегиональную» позицию в этом вопросе занял и федеральный министр регионального развития. Не собираясь делиться доходами с регионами, он предложил им наращивать их собственные налоговые потенциалы, причем дал понять, что будет добиваться выполнения своей рекомендации, используя политику «кнута и пряника», с одной стороны, усилением мер централизованного контроля над Дотационными регионами, а с другой, — внедрением механизма стимулирования, предусматривающего моральное и материальное поощрение регионов. Моральную поддержку, по его словам, должны получить регионы, уже достигшие высокого уровня развития, а материальную — те, что демонстрируют на пути к нему быстрый экономический рост. В чем будет состоять моральная поддержка, неизвестно, а вот на материальное поощрение регионов в федеральном бюджете предусмотрены «неслыханные деньги» — 2 млрд. руб. [23,с.66].

     Второе  важнейшее направление общесистемной  региональной политики — снятие федеральных «барьеров» (правовых, организационных, административных), препятствующих привлечению в регионы и эффективному использованию инвестиций. При всех якобы полученных регионами благах от разграничения полномочий между федеральными и региональными властями, последние часто оказываются не в состоянии самостоятельно решать важнейшие для них инвестиционные проблемы из-за того, что по массе вопросов (в том числе незначительных) по-прежнему вынуждены с огромным трудом добиваться резолюций (согласований, разрешений) разнообразных органов федерального уровня, в компетенции которых, как и прежде, остаются многие рычаги управления процессами на местах. Показательно, что стенограммы заседаний Госсовета России просто пестрят обращенными к главе государства мольбами руководителей регионов найти управу на «саботаж» многочисленных центральных ведомств.

     Третьим направлением общесистемной региональной политики призваны стать законодательное установление и контроль за соблюдением требования учета региональных условий и оценки региональных последствий решений, принимаемых федеральными органами власти.

     В настоящее время ни федеральное правительство в целом, ни одно отдельно взятое федеральное ведомство не имеют полного и достойного представления о том, как накладываются на «сетку регионов» принимаемые решения. Между тем любое из них (экономическое, инвестиционное, социальные; и др.) обязательно имеет регионально опосредованные эффекты и последствия, что таковые почти или совсем не учитываются органами федеральной власти, снижает обоснованность и результативность государственных решений, не способствует гармонизации отношений «центра» и регионов.

     В условиях же менее централизованной системы организации регионального развития, переход к которой, как представляется, становится главным императивом реформ в этой сфере, нынешняя ситуация с соотношением компонентов региональной политики, скорее всего, изменится. Получив больше средств и полномочий, региональные власти смогут значительно расширить свои возможности самостоятельного (без участия «центра») решения проблем развития, тогда как федеральные власти смогут сосредоточиться преимущественно на вопросах создания необходимых для этого общих предпосылок. Это будет означать снижение роли селективной составляющей региональной политики и возрастание значения ее общесистемной составляющей.

     «При  переходе к искомой (значительно  более децентрализованной) системе сам собой отпадает вопрос о том, кому государство должно оказывать поддержку — слабым или сильным регионам». [25,с.23].

     Стоит напомнить, что некоторое время  назад в Минрегионразвития России (при прежнем министре) разрабатывалась  концепция перехода от господдержки отсталых регионов к поддержке региональных «точек роста» — наиболее успешно развивающихся регионов, которым отводилась роль «локомотивов» регионального развития, способных «увлечь за собой» депрессивные регионы. Эта концепция, понятно, получила активную поддержку со стороны регионов-лидеров, которые увидели в ней возможность преодолеть общесистемные ограничения (в первую очередь ресурсные) процессов регионального развития, продуцируемые высокоцентрализованной системой государственного регулирования. В случае же децентрализации ресурсов и полномочий регионы-лидеры выиграют намного больше, нежели от получения ими централизованной поддержки. При прочих равных условиях самостоятельное распоряжение своими потенциалами позволит им обеспечить рост и без этой поддержки. Что касается регионов отсталых, не располагающих достаточными потенциалами развития, то им как раз не обойтись без госпомощи.

     Таким образом, «миссия государства должна состоять в том, чтобы, «развязав руки» сильным регионам, активнее помогать слабым».[13,с.96]. 

2.2. Проблемы выбора  объектов региональной  политики 

     Для России как федеративного государства  основным типом объектов воздействия  со стороны «федерального центра», конечно, являются субъекты России. Однако большое их число и беспрецедентная их неоднородность не позволяют федеральной власти (отнюдь не располагающей безграничными ресурсными возможностями) оказать поддержку всем им без исключения, то есть вынуждают ее проводить избирательную региональную политику, прибегая при отборе конкретных объектов поддержки к сравнительной оценке уровней (потенциалов) развития регионов. В результате контрастное их множество может быть подразделено на более или менее однородные группы, что облегчает отбор, о котором идет речь, но, разумеется, снимает проблему.

     В последнее время в силу разных причин объектный состав государственной региональной политики трансформируется, что обусловило соответствующие изменения в Конституции России. Речь в данном случае идет о предпринимаемых с начала нынешнего десятилетия действиях федеральной власти по укрупнению региональных объектов госрегулирования.

     Так, «все субъекты России оказались сгруппированными в семь федеральных округов, был запущен процесс слияния ряда субъектов России в новые административно-территориальные образования, последовательно сокращалось общее число федеральных целевых программ регионального развития при расширении территориальных зон охвата некоторых из них». [24, с.40].

     Наконец, в полном согласии с курсом на укрупнение объектов зональной политики на самом высоком уровне стали высказываться предложения о необходимости разработки концепции «макрорегионов России».

     Нынешняя  государственная региональная политика тяготеет преимущественно к макрорегиональным объектам, процессам и пропорциям. Между тем территориальная действительность современной России не может быть ни объективно оценена, ни изменена к лучшему без должного внимания к муниципальному уровню, представленному различными типами поселений. Думается поэтому, что региональную политику в известной мере следовало бы обогатить «микроскопическим» взглядом на процессы территориального развития, протекающие в рамках муниципальных образований. Именно этот многочисленный класс маломасштабных (локальных) территориальных систем наиболее полно вбирает составляющие циклов воспроизводства социального, хозяйственного, финансового и других видов потенциалов жизнедеятельности страны в целом и ее отдельных частей. Вне пределов поселений оказывается только природно-ресурсный потенциал (нефть, газ, руды, лес и т.п.), составляющий основу нынешнего индустриального уклада экономики. И не случайно характерными для последнего объектами региональной политики являются крупные, превышающие поселенческий масштаб, территориальные образования, размеры которых позволяют лучшим образом организовывать и регулировать процессы, связанные с использованием различных видов природных ресурсов. Однако намечаемый властями переход к постиндустриальному укладу экономики вкупе с прогнозируемым снижением роли природно-ресурсного потенциала с неизбежностью повлечет за собой фокусирование региональной политики на локальных территориях (в первую очередь — на городских и иных поселениях), в пределах которых сосредоточен инновационный потенциал будущей «экономики, основанной на знаниях». Образно говоря, смена экономических укладов будет сопряжена в региональной политике с переходом от регулирования «по площадям» к регулированию «по точкам».

     Определенные  признаки подобного смещения акцентов в регулятивных воздействиях наблюдаются  уже сейчас, когда в качестве объектов федеральной региональной политики выступают локальные территориальные образования муниципального уровня.

     Речь  идет о таких объектах, как закрытые административно-территориальные образования (ЗАТО), наукограды, «шахтерские» города и поселки, особые экономические зоны. По каждому виду этих объектов создана федеральная нормативная правовая база, вопреки общему правилу допускающая непосредственное (через «голову» региональных властей) взаимодействие «центра» и местных органов власти, принимающее различные формы — от введения на муниципальных территориях особых правовых режимов (например, в налоговой сфере) до федеральных программ прямого субсидирования. [13,с.93]. 

2.3. Вологодская область - региональная политика в период кризиса 

       В Паспорте региона - вологодская  область указывается «Вологодская  область Административный центр:  г. Вологда Губернатор Вологодской  области: Позгалев Вячеслав Евгеньевич. Дата образования области: 23 сентября 1937 года. В области насчитывается 26 административных районов, 4 городов областного подчинения, 11 городов районного подчинения, 23 сельских населенных пункта, 28 административно-территориальных единиц».[13,с.93].

     Вологодская область - одна из крупнейших территорий европейской части России. По своей площади она равняется Дании, Швейцарии, Голландии и Бельгии, вместе взятым. Через ее просторы автомобильные дороги все прочнее соединяют центральные территории с северными районами страны. Возводятся новые мосты и путепроводы, способные пропустить увеличивающиеся транспортные потоки.

     Следует отметить, что область имеет исключительно  благоприятное транспортно-географическое положение по отношению к внутрироссийскому  и международному рынкам товаров  и услуг. Этому способствует ее близость (и наличие транспортных путей) к таким крупнейшим финансовым, промышленным центрам как Москва и Санкт - Петербург (500 и 600 км. соответственно).

     «Удаленность от стран Северной Европы составляет от 1000 км (Хельсинки) до 3000 км (Лондон), что дает выпускаемой в районе экспортной продукции преимущества в транспортных тарифах по сравнению с районами Урала в 2-3 раза, Кузбасса – 3 - 4 раза».[9, с.211].

     Политика Вологодской области встраивалась в логику федеральных мер, ориентируясь на поддержку так называемых системообразующих и градообразующих предприятий, минимизацию безработицы, безусловное обеспечение социальной стабильности, на реализацию федеральных приоритетов, в том числе в ущерб собственным. Более того, решение кризисных экономических проблем регионы искали в первую очередь в механизмах административного давления на бизнес-среду, в ограничении конкуренции и усилении так называемого импортозамещения (когда под импортом подразумевали поставки из других регионов).

     В краткосрочном периоде подобная политика имела неоднозначные результаты. «Некоторые предприятия, фактически являвшиеся банкротами в условиях кризиса, усилиями региональной власти и вливанием федеральных денег по различным каналам удалось удержать на плаву».[17,с.].

     За  годы рыночной трансформации в регионе  создалось два территориальных сектора экономики (индустриальный и периферийный). Индустриальный сектор экономики получил свое дальнейшее развитие, но это развитие связано с дальнейшим ухудшением состояния экологии в области. По загрязненности атмосферы Вологодская область входит в число десяти самых загрязненных регионов страны, имеет отрицательный экологический имидж. Выпускаемая в регионе конечная продукция относится к четвертой-пятой стадии жизненного цикла товара, что снижает конкурентоспособные возможности экономики. Периферийный сектор экономики находится в состоянии стагнации, происходит сокращение сельскохозяйственных земель, уменьшение выпуска сельскохозяйственной продукции и выпуска конечных товаров из местного сырья и материалов. В этом секторе быстрыми темпами происходит сокращение постоянных жителей. Малочисленность населения служит препятствием для развития инфраструктуры региона, ограничивает возможности сельских жителей получать качественное образование. Главная причина сокращения национального богатства в регионе – это уменьшение трудового потенциала и ухудшение качества «человеческого капитала». В регионе происходит демографическая катастрофа, сокращается численность постоянного населения, в общем составе населения уменьшается доля детей. С каждым новым поколением в регионе ухудшается здоровье жителей, уменьшается продолжительность их жизни.

     В настоящее время критерием эффективности  политики в регионе считается рост валового регионального продукта. Однако, как показали наши исследования, имеющийся рост валового регионального продукта фактически ведет к сокращению численности занятого населения, уменьшению промышленно-производственного персонала, к деиндустриализации и дезурбанизации в регионе, к сокращению выпуска конечной продукции из местного сырья и материалов. Рост благосостояния в основном обеспечивается за счет неблагоприятных демографических изменений в региональном сообществе.