Влияние СМИ на развитие агрессивности в подростковом и юношеском возрасте

Опыт, проведенный Жаком-Филиппом Лейенсом и Леонсио Камино в бельгийском университете - это исследование в ключе работы психологов из Техасского университета. В эксперименте участвовали подростки, обитатели детских исправительных заведений. На время эксперимента всех их поселили в четырех коттеджах. Сначала инструкторы-наблюдатели измерили исходный уровень агрессивности каждого мальчика. Через неделю после этого, на второй стадии эксперимента (которая длилась пять дней), в коттеджах каждый вечер показывали художественные фильмы. При этом в одних коттеджах демонстрировались «агрессивные» фильмы, а в других - неагрессивные. Всю неделю наблюдатели анализировали поведение мальчиков. Наконец в течение следующей недели подросткам не показывали никаких фильмов, но ежедневные наблюдения за их поведением продолжались. Следует рассказать только об агрессии подростков, зафиксированной в те пять вечеров второй недели, когда демонстрировались фильмы, поскольку исследователи также основное внимание уделяли поведению испытуемых сразу после просмотра фильма. Для краткости ограничимся физическими нападками мальчиков друг на друга. Просмотр «агрессивных» фильмов привел к тому, что подростки стали более агрессивными по отношению к соседям по коттеджу, независимо от того, насколько часто происходили ссоры между ними в первую неделю. Для сравнения: у мальчиков, смотревших нейтральные фильмы, частота нападок друг на друга либо снизилась, либо осталась прежней. Лейенс также обнаружил (и это важно отметить), что повышенная агрессивность, наблюдаемая в коттеджах, где показывали фильмы со сценами насилия, не была вызвана просто увеличением уровня активности; мальчиков намеренно провоцировали на агрессию. Эти фильмы определенно стимулировали агрессивность подростков.

Нужно предостеречь от неправильного  понимания слов «от слабого до среднего», что свойственно отдельным  критикам исследований средств массовой информации. Исследователь Вуд отмечает, что даже слабое влияние не обязательно является незначительным. По ее оценкам, основанным на статистическом анализе, пусть малая часть молодых людей, смотревших фильмы со сценами насилия, могут стать более агрессивными, но тем не менее эта малая часть значимая и ее следует воспринимать всерьез, памятуя об огромном размере медиа-аудитории.  Поскольку средства телевещания показывают фильмы многим миллионам телезрителей, по всей стране в течение любой недели может произойти на несколько сот серьезных актов насилия большее, чем их было бы в том случае, если бы такие фильмы не демонстрировались.

Итак, перед большей частью исследователей уже не стоит вопрос о том, повышают ли сообщения в СМИ, содержащие информацию о насилии, вероятность того, что  в дальнейшем уровень агрессии возрастет. Но возникает другой вопрос: когда  и почему этот эффект имеет место. К нему мы и обратимся, увидев, что  все «агрессивные» фильмы одинаковы  и что только отдельные агрессивные  сцены способны иметь последействие. Фактически некоторые изображения  насилия могут даже ослабить порыв  зрителей напасть на своих врагов. Ниже мы выделим условия, ограничивающие вредные влияния сцен насилия, а  также представим теоретический  анализ медиа-эффектов, который одновременно является попыткой объяснить исключения и поможет понять как природу  преступлений-имитаций, так и воздействия  сцен насилия в художественном кино.

Эксперимент, проведенный Чарльзом Тернером и Джоном Лейтоном в университете Солт-Лейк-Сити, штат Юта, помогает понять психологические аспекты этого процесса. Исследователи дали студентам списки слов на запоминание, а затем поручили каждому «наказать» другого студента за ошибки в ходе «проверки» выученного. В этом задании самыми строгими учителями оказались те, кому достались легко визуализируемые слова, обладающие четкой агрессивной коннотацией (например, «пистолет», «нокаут», «столкновение»). Испытуемые, запомнившие агрессивные, но менее легко визуализируемые слова (например, «гнев», «враг», наказание») или выучившие только нейтральные слова (какова бы ни была их образная ценность), налагали менее суровые наказания. 

 Теперь давайте через призму этого результата рассмотрим обыкновенные жизненные ситуации. Допустим, мы слышим, что два человека напали на третьего и ранили его. Такое нетрудно себе представить. Легко визуализируемые события, подобные этому, впоследствии так же легко вспоминаются. Если, на наш взгляд, в этом происшествии преобладает агрессивный смысл, то есть событие вызывает у нас беспокойство или мы считаем его достойным порицания, то мы не только довольно быстро его запомним; также велика вероятность, что наша память активизирует другие связанные с агрессией идеи, чувства и желание действовать. Схожим образом могут воздействовать сцены насилия в кино. Обычно они легко вспоминаются благодаря своей визуальности, яркости и концептуальной простоте. Когда мы вспоминаем эти сцены, их агрессивное содержание может вызвать у нас связанные с агрессией мысли, чувства и моторные реакции. В таком случае мы вполне способны сделать нечто в русле этих спровоцированных реакций, особенно если на тот момент будут ослаблены наши внутренние запреты на агрессию.

Является ли наблюдаемая агрессия «плохой»? Мы получим тот же результат, если будем думать, что увиденная  агрессия заслуживает морального осуждения. Возьмем тот же гипотетический пример. Допустим, мы узнали, что человек, которого на наших глазах избили, позже умер от полученных травм. Это напоминание, что агрессия зачастую имеет чрезвычайно  печальные или даже трагические  последствия, может активизировать наши запреты в отношении агрессии и даже уберечь нас от столкновения с тем, кто только что рассердил  нас.

Определенно то же самое относится  и к демонстрации насилия в  кино. Чрезвычайно агрессивный фильм  не спровоцирует усиливающие агрессию мысли и моторные реакции, если зрители  расценивают экранные драки, стрельбу и убийства как злодеяния. Но в  большинстве подобных фильмов изображаемая агрессия не осуждается. В этом отношении  показательны добрые старые вестерны. В этих фильмах никогда не показывают, что кто-то серьезно пострадал в  драке или от пули. Персонажи просто падают, но публика не получает напоминания о смерти и уничтожении, которые несет с собой оружие.

Конечно, в современном жестоком фильме нам почти наверняка покажут  тела с кровоточащими рваными  ранами от пуль и ножей, но даже в  этом случае к концу картины зрители  все же приходят к выводу, что  для изображенного насилия по большей части имелись достаточные  основания. Сколь бы кровожадным  ни был фильм, в конечном счете в нем заложена идея о том, что жестокость можно полностью оправдать.

Иногда зрители отождествляют  себя с теле- и киногероями, что  также влияет на силу их впечатлений  от увиденного на экране. Отождествляя себя с одним из персонажей, они, по сути, воображают себя этим человеком. Как следствие, люди эмоционально реагируют на все, что бы ни случилось с «их» персонажем. Если герой - мужчина, который вступает и борьбу, они думают, что вместе с ним дерутся и стреляют в экранных врагов. Поскольку они представляют себя агрессивными, в них легко активизируется широкий спектр агрессивных идей и склонностей.

Совместный просмотр видеофильмов ужасов и насилия является в настоящее  время одним из наиболее типичных способов времяпрепровождения подростков. Что скрывается за притягательностью  кровожадности и зверского насилия  для детей, и какие мотивы объединяют их в группу, сидящую у телеэкрана? Мы подойдем к рассмотрению этих вопросов с учетом психических процессов, важных для перехода из детского во взрослое состояние. При этом мы сделаем особый акцент на насилии и садизме в отношении женщин, стоящих на переднем плане в большинстве фильмов подобного жанра.

По сюжетам видеофильмов ужасов и насилия в банды и другие группировки обычно объединяются только мужчины. Женщины, будучи героическими персонажами, выступают лишь в роли борцов-одиночек, имея при этом за своей спиной поддержку мужчины - супергероя. Еще в 1956 году в книге «Юность в опасности» американский социолог Роберт Гендриксон писал: «Жестокость и садизм, небывалый рост преступлений с применением насилия, юный возраст преступников - все это говорит, что мы стоим перед сложнейшей проблемой нашего времени. Все эти кричащие факты преступности несовершеннолетних требуют, чтобы мы хоть сейчас направили все наши усилия на ее искоренение, иначе этот «девятый вал» захлестнет наших сыновей и дочерей». 

 Характерен и такой эпизод: в последние годы на телевизионных экранах стал весьма популярным сюжет «киднэппинга» т. е. кражи детей с последующим требованием выкупа. Вскоре заработала линия «связи»: телевидение - правонарушения несовершеннолетних. Участились случаи, когда старшие подростки крали детей и требовали выкупа у родителей. Нередко такие случаи заканчивались трагически.

Однажды полиции удалось напасть  на след убийцы шестилетнего школьника Иокомидзо Масатоси. Преступником оказался 16-летний парень без определенных занятий. При допросе он заявил, что насмотрелся телевизионных постановок и фильмов о похищении детей и решил сам похитить мальчика, чтобы потребовать затем за него выкуп. Однако мальчик сопротивлялся и плакал. Тогда похититель убил его. 

Правильный анализ влияния современных  средств массовой коммуникации (и  в первую очередь кино и телевидения) на психологию человека может помочь нам справиться с теми взрывами насилия, которые в своей совокупности представляют «эпидемию чумы» в  мировом масштабе». 

 В результате клинического изучения 200 детей Ф. Уэртхэм пришел к выводу, что пока насилия, жестокости и садизма оказывают самое губительное влияние на молодых людей, которые в процессе «социализации» становятся все более и более «теле направленными», т. е. характеризуются враждебностью к окружающим, жестокостью и бесчувственностью. Американский психиатр утверждает, что снижение сопротивляемости ко всему этому у детей прямо пропорционально количеству передач с насилием, которые смотрят дети.

Таким образом, средства массовой коммуникации «помогают сформировать и закрепить  в сознании подростка уверенность  в том, что жестокость, агрессивность  и сила являются самыми действенными регуляторами в межличностных отношениях. А это в свою очередь не может  не увеличивать числа тех молодых  людей, которые не только восхищаются  насилием, но и даже обожествляют его.

По мнению социолога Джеймса  Хэллорана, отрицательное воздействие  «жестоких передач» имеет место  лишь тогда, когда они наслаиваются, накладываются на соответствующий  личный жизненный опыт зрителя, т. е. когда происходит «совпадение» этих передач с соответствующим жизненным  опытом зрителя. А поскольку у  детей подобный опыт отсутствует, то они воспринимают элементы насилия  и даже смерть как нечто нереальное, сказочное, подобно тому, как они  воспринимают то, что Серый Волк проглатывает Красную Шапочку.  Данную точку зрения поддерживают многие социальные психологи. Так, Джузеппе Kаталано к статье «Рабы голубого джина»» пишет, что «телевидение гипнотизирует и порабощает линии тех детей, которые уже предрасположены к этому и не обладают необходимой защитной реакцией». «Телемодели» могут быть восприняты подростком в качестве эталона поведения столь же эффективно, как и реальные модели, так как некоторые подростки с одинаковым успехом копируют как реальных гангстеров, так и их «кино модели». Насилие  может иметь место у ребенка, когда он находится в состоянии так называемой аккумуляции агрессивности.

«Мне нравилось, когда по телевидению  кого-либо убивали», - это слова 15-летнего мальчугана. А произнес он их на судебном процессе. Его судили за то, что он задушил маленькую девочку. Задушил «играючи».  Комментируя этот факт, западногерманский журналист Герман Зильбер пишет: «Войны и террор, казни и изнасилования, уличные драки и похищения, захваты самолетов и убийства - все эти события, ставшие действительностью для взрослых, превратились в сюжеты детских игр. Дети не всегда могут отличить развлечение от действительности, и играют они вполне серьезно.

Поблизости от Ганновера три  ребенка стреляли из луков по «пленным»  маленьким детям, почти два часа подряд до крови избивали их, а потом  заявили, что это «доставило им удовольствие». 

 Две 14-летние девочки в Кевеларе (Нижний Рейн) после просмотра по телевидению детективного фильма играли на чердаке и удушили там 7-летнего мальчика. « После просмотра...» - эти два слова фигурируют во всех судебных делах.

Иногда жертвами становятся сами юные зрители. Так, из окна седьмого этажа  выбросился ребенок. Это не было самоубийством. Впечатлительный мальчик решил повторить подвиги своего любимого героя-супермена.

Но чаще жертвами «телевизионного  подстрекательства» становятся посторонние. В Бостоне (США) было задержано шесть  подростков, совершивших зверское преступление. Они напали на женщину, которая несла  канистру с бензином, заставили ее облить себя бензином и чиркнули зажигалкой. Женщина скончалась, а юные убийцы рассказывали в полиции, что накануне смотрели по телевидению боевик, в  котором группа несовершеннолетних издевалась над беззащитной жертвой  и потом сожгла ее. Фильм им понравился. 

 Пожалуй, не найдется ни одного человека, который не осознавал бы, насколько в нашем обществе распространено насилие. Почти каждый день в сводках новостей сообщается о том, что кого-то застрелили, удушили, зарезали, о происходящих в мире войнах и убийствах.

Тот факт, что на переломе между  детством и юношеством молодые люди объединяются в группы и разрабатывают  в них определенные ритуалы и  что это наблюдается во всех культурах, указывает на существование единого  транс культурного и индивидуального механизма человеческой психики или человеческого развития, не требующего для своего запуска каких-либо внешних условий. 

 Переориентация подростков с ценностей родительского дома на ценности своей возрастной группы, т. е. новый социальный опыт в новом физическом и социальном статусе, несет с собой повторение ситуаций беззащитности, типичных для каждого при его первых самостоятельных шагах в мире. Подростки пережинают непредсказуемость, с которой в фильмах ужасов человека настигает насилие, подобно совсем маленьким детям, переживающим решения родителей по поводу удовлетворения или неудовлетворения их элементарных жизненных потребностей или даже насильственные действия родителей как внезапное вторжение. 

 Как всякое начало чего-то нового, фаза пубертатного развития имеет много схожего с ранним детством, например в том, что в обоих случаях важную роль играет испытание своих возможностей. В ходе приобретения нового опыта взаимодействия с окружающим миром раскрываются разнообразные возможности, касающиеся собственной роли в нем подростка. Среди этих возможностей каждый должен выбрать свои собственный путь подобно тому, как это делает маленький ребенок, который постепенно учится понимать мир. Формами проявления этого поиска мальчиков и девочек могут быть быстрая смена друзей и подруг, моды и «звезд», неожиданный отказ от старых привычек и появление новых.