Внешняя политика России: формирование новых приоритетов

Практика  современной международной политики сформировала новую, соответствующую реалиям XXI, а не XX в. повестку дня, касающуюся отношений между Россией и США. Важнейшими пунктами этой российско-американской повестки, несомненно, являются: предотвращение распространения ОМП, борьба с международным терроризмом и международной организованной преступностью, а также совместные усилия по укреплению стабильности в Евразии.

«За последние  годы в российско-американских отношениях начала утверждаться модель партнерства. Партнерство означает, что РФ и США строят свои отношения исходя не из идеологических догм (как в годы холодной войны) и не из союзной солидарности (как было бы, если бы они стали союзниками), а из своих национальных интересов. В случае если их интересы совпадают, никакие идейные расхождения более не помешают взаимовыгодному сотрудничеству двух стран (борьба с терроризмом, нераспространение, торговля, технологические обмены). В тех же областях, где позиции двух держав расходятся, они действуют в соответствии со своими национальными интересами, а не с пожеланиями партнера (расширение НАТО, войны против Югославии и Ирака, поставки оружия Китаю и т. д.). Вряд ли можно говорить о создании системы равноправного партнерства в ситуации, когда внешнеполитическая стратегия США предусматривает в перспективе «решительное, но вместе с тем реалистичное и разумное применение силы, при котором соблюдение американских интересов и защита американских ценностей сочетались бы с открытым осознанием собственного мирового превосходства». По мнению американских партнеров, нереалистично ожидать симметрии во взаимоотношениях, которые больше не являются симметричными. Однако партнерству нет разумной альтернативы, оно — наиболее устойчивая модель двусторонних отношений.»³

Угроза распространения  ОМП и средств его доставки превращается в серьезнейший вызов международной стабильности и безопасности. Очевидно, что без самого тесного российско-американского взаимодействия в деле предотвращения распространения такого оружия решить эту задачу не удастся. Так как США и Россия располагают крупнейшими военно-промышленными комплексами в мире, они несут за нераспространение оружия массового поражения особую ответственность.

Хорошим примером такого российско-американского сотрудничества с третьими странами в деле нераспространения стала уникальная операция, проведенная 22 августа 2002 г. Россией, США и Сербией по перевозке из Белграда в российский Димитровград 50 кг высокообогащенного урана из югославского института ядерных наук «Винча». Американские спецслужбы подозревали, что к этому высокообогащенному урану, поставленному Советским Союзом бывшей Югославии для исследовательских целей, подбираются разведки некоторых «стран-изгоев». Проведенная совместная операция предотвратила возможность попадания высокообогащенного урана в эти страны. Нельзя недооценивать масштаб тех проблем, с которыми сталкивается

Взаимодействие двух стран в деле нераспространения оружия массового поражения. Сохраняются серьезные разногласия между США и РФ по вопросу о последствиях для нераспространения российского военно-технического сотрудничества с третьими странами, и прежде всего с Ираном. Так, намерение России продать Индии криогенные двигатели и технологию их производства также вызывали с американской стороны обвинения в нарушении режима нераспространения ракетных технологий. Кроме того, американская сторона высказывала свои возражения по поводу продаж российских вооружений таким странам, как Китай, Сирия и Кипр. И это недовольство не ограничивалось лишь заявлениями американских должностных лиц; против некоторых российских компаний, фирм и институтов были введены американские дискриминационные меры и экономические санкции. В российском ВПК с раздражением воспринимают подобные заявления и действия Вашингтона, усматривая в них попытки потеснить российских конкурентов на международных рынках двойных технологий.

Свидетельством  интенсификации двустороннего диалога  по проблеме международного терроризма стало создание Российско-американской рабочей группы по борьбе с терроризмом.

Тем не менее, похоже, правы те специалисты-международники, которые полагают временным сближение Российской Федерации и Соединенных Штатов на почве борьбы с международным терроризмом. Достаточно было России занять твердую самостоятельную позицию по вопросу войны в Ираке, чтобы началось российско-американское «охлаждение».

Несомненно, что международный терроризм  будет и впредь представлять серьезнейшую угрозу международной безопасности, в том числе и для РФ, и для США. Однако после завершения контртеррористической операций в Афганистане, успех которой был бы невозможен без России и западноевропейских союзников Америки, США отказались ввести санкции против Афганистана за наркоторговлю, посчитав, что это противоречит американским интересам. Между тем после победы над режимом талибов производство наркотиков в Афганистане, направляемых, прежде всего в Россию и Европу, выросло в десятки раз. Однако видимость стабильности в этой стране, базирующаяся на хрупком согласии с тамошними «полевыми командирами» (а сегодня ведущими наркопроизводителями) для Вашингтона важнее, чем проблемы наркотраффика в Россию и Европу. Не случайно в выступлении перед участниками Международного конгресса информационных агентств в сентябре 2004 г. президент В. Путин высказал озабоченность и недовольство деятельностью американо-британских оккупационных сил в Афганистане. Тем временем в США все чаще высказывается озабоченность по поводу сохранения демократических институтов в России.

Успех российско-американского сотрудничества в деле укрепления стабильности и безопасности в Евразии во многом будет зависеть от того, в какой мере официальный Вашингтон проявит готовность рассматривать такие ведущие страны региона, как Россия, Китай и Индия, в качестве равноправных стратегических партнеров. До сих пор в своей региональной политике в Евразии американская элита исходит из того, что системы безопасности в этом регионе должны строиться на основе расширяющегося на Восток Североатлантического альянса, где России в лучшем случае уготована роль младшего партнера с совещательным голосом. Между тем у России (как, впрочем, и у КНР и у Индии) имеются свои интересы безопасности и свои представления о том, каким образом они должны быть защищены, и великие державы Евразии не готовы поступаться своими интересами безопасности для того, чтобы угодить глобальным амбициям США.

На рубеже тысячелетий  Россия сделала свой внешнеполитический выбор. Отныне Российская Федерация  видит свое место на международной арене рядом с Западом, а не против него. Разумеется, взаимная адаптация и России, и Запада происходит, и будет протекать непросто. России еще предстоит на деле продемонстрировать готовность соблюдать признанные нормы международных отношений и занять свое место в мировом сообществе; а Соединенным Штатам предстоит отказаться от «эгоизма сильного», научиться учитывать национальные интересы своих реальных и потенциальных союзников и воспринимать Россию как «нормальную» страну — партнера в разрешении наиболее острых проблем современного мира.

Россия и Европейский  союз

Анализируя российскую политику по отношению к ЕС, важно  помнить, что развитие сотрудничества с этим европейским институтом, который все больше приобретает очертания супергосударства, невозможно вне общего контекста отношений с другими европейскими и евроатлантическими институтами, такими как ОБСЕ, НАТО, Совет Европы. А стратегической задачей сотрудничества может быть создание «пространства безопасности, стабильности и сотрудничества в Европе», предполагающее политические, военные, экономические, социальные, культурные, информационные, экологические и другие изменения.

В этой связи и в  России, и в государствах Европейского союза достигнут консенсус по поводу того, что без нашей страны построить подобное «пространство» невозможно.

Однако для плодотворного  сотрудничества с ЕС России следует  отказаться от целого ряда иллюзий и стереотипов.

Следует осознать, что:

• российская безопасность в целом не ослабевает, если число стран ЕС увеличивается, и потенциал европейской интеграции усиливается;
• такие понятия традиционных международных отношений, как «баланс сил» и «сферы интересов», а также «конфликтующие союзы», устарели; в прошлом они рассматривались как стабилизирующие факторы, однако и раньше эти «стабилизаторы» регулярно приводили к войне;
• попытки сыграть на действительных и мнимых противоречиях между ЕС и США обречены на провал;
• сегодня попытки создать в противовес НАТО и ЕС военно-политические или экономические союзы с участием России, Китая, Индии или других стран Азии не более чем иллюзия;
• расчет на долговременную признательность и благодарность за односторонние шаги навстречу интересам ЕС или другим международным институтам является наивным и вполне призрачным. Декларативные обещания партнеров необходимо всегда фиксировать в виде их обязательств;
• страны Центральной и Восточной Европы не являются «неблагодарными» отступниками и что с ними надо выстраивать конструктивное политическое и экономическое сотрудничество, поскольку его отсутствие подрывает любую возможность создания системы кооперативной безопасности и стратегического партнерства в Европе.

Однако сегодня взаимоотношения России и объединенной Европы приблизились к критической черте. И в России, и в Европейском союзе нарастает неудовлетворенность, как общим состоянием отношений, так и поведением друг друга в конкретных ситуациях.

Первым «пробным камнем»  после расширения Евросоюза стала острая дискуссия вокруг проблемы наземного доступа российских граждан в Калининградскую область. Затем президент Путин подверг беспрецедентно резкой публичной критике «брюссельскую бюрократию» за ее попытки «выкручивать руки» России. Поводом послужила жесткая, бескомпромиссная позиция Еврокомиссии и стран ЕС на переговорах о вступлении РФ в ВТО. Следующим был скоротечный дипломатический конфликт по поводу урегулирования положения в Приднестровье. Европейцы, не приняв российский план решения проблемы, впервые дали понять Москве, что она уже не может действовать полностью самостоятельно на пространствах СНГ.

После того как Россия заняла жесткую позицию по вопросу  о распространении действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) с ЕС от 1994 г. на вступающие в него страны ЦВЕ, а Европейская комиссия и Европарламент выступили с резко критическими заявлениями по российской тематике, стало окончательно ясно, что в двусторонних отношениях наступил сложный период. При этом несомненно, что обе стороны ответственны за возникновение этих сложностей. Россия оказалась не готова выполнять «высокие» обязательства, взятые при подписании СПС, и не создала правовых и организационных условий для работы с ЕС. Евросоюз же оказался не способен выстраивать отношения с Россией как с равноправным стратегическим партнером, имеющим собственные национальные интересы.

Сегодня в отношениях между обоими партнерами можно выделить несколько крупных узлов противоречий.

Во-первых, Россию и Европу все больше разделяют страны постсоветского пространства. Выступив с новыми проектами экономической интеграции стран СНГ и собственными планами урегулирования локальных конфликтов, Россия не встретила понимания со стороны ЕС.

Так, при обсуждении положения  в Молдавии и Грузии на совещании  министров ОБСЕ в Маастрихте (декабрь 2003 г.) Россия оказалась в полной изоляции. Более того, Европейский союз усилил давление на руководство Молдавии с целью осуществить «европейский план» приднестровского урегулирования без активного участия России, что вызвало вполне объяснимое недовольство и непонимание в Москве. В свою очередь, Европейский союз, получив в качестве непосредственных соседей Белоруссию, Молдавию и Украину, просто вынужден ныне активизировать политику в западной части СНГ. То обстоятельство, что именно вхождение в единую Европу привлекает большинство постсоветских элит, только обостряет соперничество России и ЕС в этом регионе. Как представляется, совершенно не случайно комиссар единого рынка ЕС Фриц Болкештейн предложил отгородиться от России, как и от Сирии, Ирана и Ирака, санитарным кордоном, состоящим из буферных государств: Белоруссии, Молдавии, Украины и Турции.

Во-вторых, усиливается  различие подходов в области энергетики. Во 2-й половине 2003 г. стало ясно, что Российское государство не только намерено сохранять стратегический контроль над важнейшими энергетическими ресурсами, но и готово использовать энергетический рычаг в своей внешней политике в отношении ЕС. Российские власти вполне ясно высказались против проектов, касающихся построения региональной инфраструктуры, таких как TRASECA и INOGATE (Межгосударственная транспортировка нефти и газа в Европу), не предполагающих участия России. В свою очередь, вопросы энергетической безопасности и диверсификации источников энергии в последние годы стали важнейшими для Евросоюза. Поэтому амбициозный многообещающий проект энергодиалога с Россией пребывает сейчас в состоянии застоя. Нет никакой ясности и относительно европейских инвестиционных планов в газовой и нефтяной отраслях РФ.

В-третьих, можно  было ожидать, что со вступлением в Евросоюз стран Центральной и Восточной Европы в политике ЕС усилятся антироссийские настроения. Часть новых членов Европейского союза постараются получить финансовые и политические дивиденды от статуса «прифронтовых» территорий или государств «санитарного пояса», раздувая тему своего положения на границе с якобы не слишком дружественным Европе государством. Можно предположить, что дополнительное недовольство России могут вызвать и попытки восточноевропейских членов ЕС выступить в роли «адвокатов» государств СНГ в «Большой Европе».

На отношения с Россией проецируются внутренние неурядицы в Европейском союзе. Иракская война продемонстрировала неспособность Евросоюза проводить единую политику в отношении США, а саммит ЕС—Россия в Риме (ноябрь 2003 г.) выявил ту же проблему в отношении Москвы. Однако без формирования общей внешней политики и политики безопасности нечего говорить о какой-либо глобальной роли ЕС в мире.

Попытки преодолеть внутренний кризис и отсутствие возможностей противостоять американскому давлению вызывают у европейцев желание добиться результата на российском направлении общей политики ЕС. Незавершенность урегулирования проблем в Чечне, внутриполитические процессы в России после террористического акта в Беслане, ведущие к формированию моноцентрического политического режима в стране, дают институтам ЕС все новые широкие возможности проявить себя на поприще защиты демократических норм и прав человека в РФ. ЕС и другие европейские институты не устают критиковать Россию, призывая занять по отношению к ней более жесткую позицию и даже перейти к политике санкций.

В Евросоюзе предпринимается попытка пересмотреть основные параметры отношений с Россией.