Уголовное преследование

Кроме того, в п. 8 ч. 2 ст. 42 УПК РФ закреплено право потерпевшего иметь представителя, тогда как в п. 47 ст. 5 УПК РФ процессуальные фигуры представителя и законного представителя разделены. Представителями потерпевшего в соответствии с ч. 1 ст. 45 УПК РФ могут быть адвокаты, а законными представителями в силу п. 12 ст. 5 являются родители, усыновители, опекуны или попечители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого либо потерпевшего, представители учреждений или организаций, на попечении которых находится несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый либо потерпевший. Таким образом, используя терминологию Кодекса, точнее было бы обозначить в п. 8 ч. 2 ст. 42 УПК РФ право потерпевшего иметь представителя и законного представителя.

Особого внимания и нового подхода требует вопрос о наличии  в уголовном судопроизводстве такого лица, как гражданский истец. На мой взгляд, его наличие было целесообразно ранее, когда потерпевшим признавалось лишь физическое лицо, тогда как гражданский иск мог предъявляться и с целью компенсации вреда, причиненного юридическому лицу. В настоящее же время в соответствии с ч. 1 ст. 42 УПК РФ потерпевшим признается и юридическое лицо в случае причинения вреда его имуществу и деловой репутации. Поэтому статусы потерпевшего и гражданского истца полностью совпадают, как и осуществляемые ими функции уголовного преследования в части, касающейся гражданского иска.

Естественно, полномочия всех рассмотренных выше участников уголовного судопроизводства существенно различаются. Данные особенности обусловлены  неодинаковой ролью того либо иного  участника в реализации функции  уголовного преследования, что, в свою очередь, непосредственно зависит  от форм уголовного преследования, а  также видов, в которых уголовное  преследование может осуществляться.

Проблемы  обеспечения допустимости доказательств

Актуальность темы определяется проводимой в стране судебной реформой, в основе которой - утверждение в  России независимой судебной власти, последовательная демократизация правосудия, расширение состязательных начал в  судопроизводстве и укрепление правового  статуса его участников в соответствии с положениями Конституции РФ. Справедливое судопроизводство требует, чтобы выводы органов расследования  и суда, разрешающих дела, были основаны только на доброкачественных доказательствах. Утверждение и развитие института  допустимости доказательств - одно из основных направлений переустройства и реформирования российского уголовно-процессуального  права. Практическое применение процессуального  закона в расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел должно происходить с соблюдением жестких  правил процесса собирания доказательств  и их допустимости.

Проблема допустимости доказательств  в уголовном процессе в период судебной реформы выведена на конституционный  уровень. В ст.50 Конституции РФ закреплено положение о том, что «при осуществлении  правосудия не допускается использование  доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Важно учесть, что проблема допустимости доказательств  находится в поле общепризнанных норм и принципов международного права, признанных частью правовой системы Российской Федерации (часть 4 ст. 15 Конституции РФ).

В последнее время доказательственное право предъявляет все более  строгие требования к допустимости доказательств, поэтому перед российской наукой уголовного процесса стоит задача разработки и внедрения на практике соответствующих теоретических  положений и рекомендаций. Особую актуальность разработки такого рода приобрели с введением в действие нового УПК РФ. Становится очевидным, что многие положения теории доказательств  устаревают, становятся непригодными в новых условиях, что делает необходимой  систематизацию концептуальных положений  доказательственного права в  ретроспективе и современности, определяет условия для формирования научных рекомендаций по допустимости доказательств с учетом реформирования общественного сознания и законодательных  основ в государстве.

Вопросы допустимости доказательств  исследовались многими учеными-процессуалистами. Значительный вклад в разработку проблем допустимости доказательств  внесли В.Д. Арсеньев, Р.С. Белкин, Г.М. Миньковский, Л.М. Карнеева, Н.М. Кипнис, Н.П. Кузнецова, A.M. Ларин, П.А. Лупинская, В.З. Лукашевич, Ю.А. Ляхов, Ю.К. Орлов, И.Л.Петрухин, Г.М. Резник, М.С. Строгович, Н.В. Сибилева, А.И. Трусов, В.М. Савицкий, С.А. Шейфер, Ф.Н. Фаткуллин, М.А. Сильнов и другие авторы. Однако стремительное изменение ситуации в стране в последние годы, сопровождавшееся интенсивными законотворческими процессами и формированием новой правоприменительной практики, ставят на повестку дня все новые теоретические и практические вопросы совершенствования доказательственной деятельности по уголовным делам, защиты интересов личности и общества от преступных посягательств и необоснованных ограничений прав и свобод человека и гражданина.

Как известно, в теории и  правоприменительной практике существует устоявшееся мнение о том, что  доказательства должны соответствовать  требованиям уголовно–процессуального закона относительно источника сведений, условий, способов их получения и  фиксации, что определяет допустимость доказательств. Допустимость доказательств  означает, что:

а) известно происхождение сведений и оно может быть проверено;

б) лицо, от которого исходят сведения, могло их воспринять;

в) соблюдены общие правила доказывания, а также правила собирания и фиксации сведений определенного вида;

г) соблюдены правила, регламентирующие соответствующую стадию процесса и устанавливающие правомочия лица, ведущего производство по делу.

Статья 50 Конституции РФ не допускает использование доказательств, полученных с нарушением закона. Это  важное конституционное положение  нашло свое отражение в ст. 75 УПК  РФ, посвященной недопустимым доказательствам. Обращает на себя внимание некорректное использование термина “недопустимые доказательства”. Этот термин представляет собой явную катахрезу и стал более данью традиции, нежели осмысленным выражением. Если при производстве следственных действий был нарушен закон, то их результаты в силу этого не могут использоваться в качестве доказательств. Доказательства могут быть только допустимыми, иначе это уже не доказательства. Правильнее говорить о недопустимости признания полученных сведений доказательством, о недопустимости этих сведений в уголовном процессе. Однако, поскольку такая терминология принята законодателем (очередной пробел в законодательной технике), она должна использоваться в правоприменительной деятельности и науке.

К недопустимым доказательствам  статья 75 УПК РФ относит показания  подозреваемого, обвиняемого, данные в  ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и  не подтвержденные им в суде. Статья 75 УПК РФ устанавливает недопустимыми  в качестве доказательств показания  свидетеля, если он не сообщает источник своей осведомленности. Это положение  применимо к показаниям и других участников процесса – потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, а также  к заключениям экспертов, к официальным  и частным документам. Объяснение одно – такие сообщения нельзя проверить посредством обращений  к первоисточнику информации. По этой причине не могут служить доказательствами анонимные письма, сообщения, подписанные  псевдонимами, включая и донесения  секретных осведомителей, не известных  сторонам и суду, как и прочие сообщения неизвестного происхождения.

Также являются недопустимыми  иные доказательства, полученные с  нарушением требований УПК РФ.

Ситуация признания доказательства недопустимым относится к оценке доказательств. Она предусмотрена ч.ч. 2, 3 и 4 ст. 88 “Правила оценки доказательств”. В случаях, перечисленных в приведенной выше ст. 88 УПК РФ, суд, прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым. Прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе. Доказательство, признанное недопустимым, не подлежит включению в обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление.

Традиционно многие процессуалисты отвергают мнение о том, что допустимость – это характеристика не конкретных сведений о фактах, не самих доказательств, но только их источников.

Однако в настоящее  время господствует позиция, в соответствии с которой “допустимыми являются фактические данные, полученные из предусмотренных законом источников и в условиях, определенных законом. Такая связь допустимости и достоверности  не исключает возможности их раздельного  рассмотрения”.

“Допустимость доказательств – признак, который относится как к содержанию, так и к форме доказательств и свидетельствует о соблюдении всех требований закона, связанных с их получением и фиксацией”.

На этих же позициях стоит  и Пленум Верховного Суда РФ, разъяснивший, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении  были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный  уголовно–процессуальным законодательством  порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлены ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами¹⁵.

В юридической литературе обоснованно выделяют следующие  критерии допустимости доказательства: 1) надлежащий субъект доказывания; 2) надлежащий источник доказательств; 3) надлежащий способ собирания доказательств; 4) надлежащий порядок проведения и оформления процессуального действия.

Правила о допустимости доказательств – это правила о надлежащей форме доказательств. Однако правила о допустимости доказательств могут носить и негативный характер, т.е. указывать, какие источники не допускаются для установления фактов по делу. Так, в названном постановлении Пленума Верховного Суда РФ указано, что если подозреваемому, обвиняемому, его супругу и близким родственникам при дознании или на предварительном следствии не было разъяснено положение ст. 51 Конституции РФ о праве не свидетельствовать против самого себя, своего супруга и близких родственников, то показания этих лиц должны признаваться судом недопустимыми в качестве доказательств виновности обвиняемого, подозреваемого.

Недопустимыми для использования  в ходе процессуального доказывания  могут быть признаны фактические  данные, полученные в ответ на вопрос, заданный в оскорбительной форме; сообщения  допрашиваемого, изложенные в протоколе  нецензурными выражениями, т.е. “по  возможности дословно”; показания  умственно отсталого обвиняемого, сказанные специальными терминами; показания разного рода экстрасенсов и целителей. В связи с этим нельзя согласиться с Н.М. Кипнисом, предлагающим считать недопустимыми только те доказательства, которые получены с нарушением норм уголовно–процессуального закона¹⁶.

Как бы ни детален был  уголовно–процессуальный закон  в регламентации производства по уголовному делу, он объективно не может  предусмотреть все жизненные  ситуации, которые могут повлечь  невозможность использования фактических  данных в качестве доказательств.

Часть 1 ст. 75 УПК РФ предусматривает: “Доказательства, полученные с нарушением требований настоящего кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания  любого из обстоятельств, предусмотренных  в ст. 73 настоящего кодекса”. Указание в законе на то, что доказательства, полученные с нарушением закона, не могут использоваться для обоснования  обвинения, позволяет некоторым  авторам заявлять, что на доказательствах, полученных с нарушением закона, нельзя лишь основывать обвинение, а для  доказывания обстоятельств, оправдывающих  лицо, они вполне пригодны.

Однако нельзя игнорировать требование ч. 1 ст. 74 УПК РФ, признавая доказательства, полученные с нарушением закона, не имеющими юридической силы. Таким образом, логично предположить, что и оправдательные фактические данные в случае определенных нарушений закона должны признаваться недопустимыми в качестве доказательств. Если ответ допрашиваемого зафиксирован в протоколе после наводящего вопроса следователя и обусловлен им, то фактическое данное, сообщенное обвиняемым не должно иметь юридической силы.

В этой связи возникает  вопрос: все ли нарушения закона должны влечь за собой недопустимость доказательства, лишение его юридической  силы? Процессуалист И.И. Мухин предлагает считать недопустимым доказательство в случае любого нарушения закона.

Вероятно здесь, представляется возможным решать вопрос о характере  нарушения закона, определяющего  недопустимость доказательства, неодинаково  для обвинительных и оправдательных доказательств. Разумеется, этот вопрос не может быть связан только с необходимостью установления достоверности фактических  данных. Так, применение мер, направленных на принуждение обвиняемого к  даче показаний, может способствовать их достоверности. Вместе с тем такое  доказательство, безусловно, признается недопустимым. Спорно также мнение о том, что применение незаконных методов допроса всегда создает неустранимое сомнение в достоверности фактических данных.

Ясно одно, что  такие фактические данные не могут  обладать свойством допустимости. Поэтому  не может считаться верной позиция, согласно которой недопустимость влечет лишь нарушения закона, затрудняющие установление достоверности доказательства.