Изменения в уголовном праве в "Псковской Судной грамоте" по сравнению с "Русской Правдой

"Русская  правда" не знает смертной казни,  но известно, что она применялась.

Штрафы  были основным видом наказания по "Русской Правде", применялись  за все виды преступлений.

В этот период материальная сторона преступления имела преобладающее значение; главное внимание обращалось на материальный ущерб, причиняемый преступлением, а не на грозящую от злой воли опасность. В эпоху "Русской Правды" от этой чисто материальной точки зрения можно отметить уже целый ряд отступлений: в ряде статей обращается внимание на степень проявления злой воли. Так, убийство на пиру в свадьбе, совершенное явно, влечет более мягкие последствия, чем убийство в разбое; ответственность купца за утрату чужих денег или товара видоизменяется в зависимости от того, случилась ли такая пагуба от Бога или по вине самого купца; за истребление скота пакощами взыскивается больший штраф, чем за кражу скота; последняя наказуется строже, если скот украден из хлева и клети, чем в случае кражи скота с поля. Но оценка внутренней стороны преступного деяния не идет глубоко; так, все соучастники в преступлении наказываются одинаково, хотя виновность их могла быть вполне различна. При взгляде на преступление, как на причинение вреда частным лицам, и при слабом развитии государственных начал, древнее право не знает преступлений против государства и общества. Даже "Русская Правда" позднейшей редакции перечисляет только преступления против жизни, здоровья, телесной неприкосновенности и имущественных прав частных лиц. В связи с этим стоит и другое явление: преследование преступника в древности было делом отнюдь не государственным, а самих пострадавших. В эпоху "Русской Правды", под влиянием духовенства, появляется и иное воззрение на преступление, как на нарушение правил и предписаний, касающихся главным образом религиозной и семейной жизни. В церковных уставах перечисляется целый ряд деяний, нарушающих установленные правила о брачном союзе и о соблюдении обрядов православной веры, хотя бы эти деяния и не причиняли никому прямого вреда; так, подлежали наказанию те, "кто молится под овином или в рощеньи у воды", "кто ест и пьет с иноязычниками и некрещеными" и т.п. Под этими же влияниями начинает слагаться и понятие о преступлениях государственных.

Памятником законодательства Псковской  республики является Псковская судная грамота. В ней, в частности, отражены и особенности уголовного права.

Грамота не содержит специальных терминов для характеристики преступления. На практике репрессии зачастую "подгонялись" под интересы не республики в целом, а узкой группе правящего боярства. В Псковской Судной грамоте не оговаривается социальный статус преступника, предполагалось, что в республике все отвечают за свои действия, если они свободны. О холопах и их убийствах кодекс не упоминает. Предполагается, что его убийство влекло лишь возмещение убытков.

В представлении о субъекте примечателен дифференцированный подход к соучастию. Летописи содержат сведения, указывающие  на различие между непосредственным исполнителем и подстрекателем.

Для указанного периода характерны новые объекты преступления - государственное  спокойствие, государственная служба, отправление правосудия.

По подсчетам исследователей более  половины статей Псковской Судной Грамоты (ПСГ) посвящено уголовному праву. Общее понятие преступления в ней расширяется в сравнении с Русской Правдой. Теперь преступными считаются всякие деяния, запрещенные уголовной нормой, хотя бы они и не причиняли непосредственного ущерба какому-нибудь конкретному человеку (например, государственные преступления, преступления против суда и пр). Закон не содержит норм, определяющих круг субъектов преступления. По мнению большинства исследователей, ПСГ, следуя за Русской Правдой, также исключает из него холопов. ПСГ освобождала от ответственности при невиновном причинении вреда. Во всяком случае в ней указан один пример такого освобождения от ответственности: истец и пристав не отвечали, если их приход в дом ответчика вызывал выкидыш у испугавшейся жены ответчика.

В соответствии с новым понятием преступления изменяется система преступлений. Впервые в русском праве появляются государственные преступления, во всяком случае одно из них - измена (перевет). Опасным  преступлением является и поджог, смыкавшийся порой с изменой. Пожар, как уже отмечалось выше, в средневековом городе, опасный и сам по себе, мог быть совершен по заданию врага. Летопись доносит до нас подобный случай. В 1496 г. "загорелося на Крому в Кутного костра, и клети много погорело, и ржи много и платья... а зажег Чюхно, закратчися, а послаша его немцы зажече и посулиша ему дару много".

Имущественные преступления, известные  Русской Правде, теперь существенно  расширяются и изменяются. Первая же статья грамоты называет такие  имущественные преступления, как разбой, наход, грабеж, кражу из закрытого помещения. Грамота знает квалифицированную кражу в третий раз. Из текста Псковской Судной Грамоты нельзя определить, чем отличается разбой от находа и грабежа. В памятниках XV в. термин "разбой" сохранил значение неспровоцированного убийства с целью завладения имуществом, вооруженной засады на дорогах. Наход понимается некоторыми исследователями как разбой шайкой, однако возможно и другое объяснение: наход - это типичный пример кулачного права, нападение одного феодала на усадьбу другого. Помимо Эклоги, на которую ссылается Ю.Г. Алексеев, это мнение подтверждает и аналогичный взгляд на наход в Статуте Великого княжества Литовского 1529 г. - памятнике, очень близком Псковской Судной Грамоте и по географии, и по времени принятия.

Значительно меньше, чем в Русской  Правде, представлены в Псковской  Судной Грамоте преступления против личности, очевидно потому, что в  Пскове продолжала действовать и  сама Русская Правда. Убийству посвящены  всего две статьи. Как и в Русской Правде, сурово наказание за оскорбление (вырывание бороды). Знает Псковская Судная Грамота и нанесение побоев.

Впервые Псковская Судная Грамота  говорит о преступлениях против порядка управления и суда, должностных  преступлениях.

Система наказаний Псковской Судной Грамоты проста: известны были только два вида наказания - смертная казнь и штраф. Конкретные виды смертной казни в законе не определялись. Из летописей известно, что воров обычно вешали (эта казнь была традиционной для таких преступников и пришла на Русь из Византии), поджигателей сжигали, изменников избивала толпа, убийцам отрубали голову; известно было и утопление. Штрафы (продажи) взимались в пользу князя, часть суммы поступала в казну Пскова. Одновременно с выплатой штрафа виновный должен был возместить ущерб.

В период феодальной раздробленности  в Псковской Судной грамоте получают дальнейшее развитие нормы уголовного права.

В ней различалось проявление злой волн преступника и непредумышленное преступление. Под преступлением  понимался вред, причиненный не только частному лицу, но и государству. Особо опасным государственным преступлением считалась измена (перевет).

Статья 7 для изменника, поджигателя  устанавливала высшую меру наказания (смертную казнь) путем сожжения или  повешения, а для воров - отсечение головы.

Преступлением считался (ст.1) самовольный  захват силою чужого владения (наход).

Различное наказание назначалось  вору, совершившему кражу на посаде один - два раза, и вору профессиональному, в ст.8 - впервые было сформулировано понятие рецидивиста. Находка поличного была достаточным основанием для признания человека вором.

Драки, заканчивающиеся полюбовным соглашением сторон, не должны были караться княжескою продажею (ст.80),

Статьи 96-98 предусматривали наказание  за убийство, определяли размер княжеской продажи и материальной компенсации семье убитого.

Преступлением против личности считалось  вырывание бороды (ст.117), оно наказывалось продажей до 2 руб., тогда как за побои  в пользу потерпевшего взимался штраф 1 руб. и штраф в пользу князя (ст.120).

В литературе принято считать, что  первая попытка определения преступного  сделана в Русской Правде, где  нанесение вреда личности именуется "обидой". Например, при нанесение  побоев следовало "платить за обиду 12 гривен".

Псковская Судная Грамота не содержит специальных терминов для характеристики преступлений. Предполагалось, что уголовной ответственности подлежит тот, кто совершил деяние предусмотренное ей. В Псковской Судной Грамоте не оговаривался социальный статус преступника, предполагалось, что все отвечают за свои действия, если они свободны. О холопах и об их убийстве кодекс вообще не упоминает. Высказывались мнения, что в данном случае действовали нормы Русской правды: холоп не был субъектом преступления, а его убийство влекло лишь денежное возмещение убытков. Понятие виновности не получило в Псковской Судной Грамоте, в сравнении с Русской Правдой, нового развития. Существенно отличается в ней лишь ответственность соучастников преступления. В Пскове преступники пропорционально выплачивали указанную в законе сумму, а потерпевшие ее получали (по Русской правде всю сумму штрафа выплачивал каждый соучастник).

Гражданско-правовому богатству  Псковской Судной Грамоты сопутствует  уголовно-правовая бедность, хотя в  статье 7 упоминается политический преступник "переветник" (изменник), которому полагается смертная казнь. Из текста Псковской судной грамоты не ясно, что является преступлением в отношении князя и властей. Более того, в кодексе отсутствуют должностные преступления, что довольно странно для государственности с выборным аппаратом. Какое-то подобие превышения служебных полномочий встречается лишь однажды (ст.48), когда насильственные действия по отнятию имущества со стороны волостеля приравниваются к грабежу. Обычно неправые действия со стороны должностных лиц кодекс регулирует угрозой Страшного Суда во время второго пришествия Христа (ст.4). За взяточничество не предписывается никаких санкций, просто говорится, что их брать нельзя.

Такая примитивность регламентации  должностных преступлений показывает, что законодатель не осознавал значимости должностной ответственности.

Имущественные преступления разработаны  более подробно. В статье 7 предусмотрена  квалифицированная кража (татьба)"кримскому  и коневому татю". Первый термин спорен. Есть мнение, что это кража из Кромы (Кремля) государственного имущества. Оба случая караются смертью, как и предусмотренный здесь же поджог. Простая кража, совершенная в первый и второй раз, наказывалась штрафами, на третий раз выносился смертный приговор (статья 8). Покупка краденой вещи освобождалась от наказания, если покупатель представлял свидетелей сделки. Разбой и грабеж еще не разделяются, за оба эти деяния назначались одинаковые штрафы. Но по общему смыслу памятника грабеж представляет открытое насильственное изъятие имущества, тогда как разбой включает и посягательство на личность (статья 7 и другие). В статье 1 упоминается "наход" без подробного разъяснения содержания. По смыслу он примыкает к разбою и грабежу и карается штрафом.

Преступления против личности строятся по принципам Русской правды и существенно от нее не отличаются. Штрафами наказываются вырывание бороды, нанесение побоев (в драках и т.д.), оскорбления, посягательства на служебный персонал суда. Этот перечень значительно беднее, чем в Русской правде. Более подробно сказано об убийстве, причем здесь не выделяются сословные и родственные мотивы. Последнее свидетельствует о слабом влияние христианства, где особо тяжким преступлением считается убийство родителей. Не содержит Псковская судная грамота и разграничений по строгости наказаний за убийство представителей различных сословий. Однако вряд ли посягательства на именитых бояр и политических деятелей могли рассматриваться как обычные. Ясности в этом вопросе нет. Не ясно также, как карались убийства в разбоях и грабежах, совершенные преступными шайками.

Кодекс упоминает несколько  видов уголовных наказаний - смертная казнь, дыба, штрафы. Смертная казнь  полагалась за татьбу в третий раз, за конокрадство, за татьбу кромскую (или  храмскую), за поджог и земскую измену (перевет) (статья 7-8). Способы реализации смертной казни не упоминаются. Есть основания полагать, что в применении казней не было никаких целенаправленных действий. Преступников сжигали на костре, вешали и т.д. Дыба упоминается в одном случае: за нарушение порядка в суде (статья 58).

За кражи, побои, оскорбления взималась "продажа". Уголовные штрафы в  тех или иных случаях поступали  князю, потерпевшим, городу, администрации. ПСГ не знает ни тюрьмы, ни телесных кар, хотя на практике они имели место.

Правосознание в области уголовного права не поднялось до уровня понимания  воздействия на личность преступника  различных наказаний, материальный стимул нашел отражение в господстве денежных уголовных штрафов.

Казус 1. Буслав Бибиков подал коломенскому наместнику челобитную с просьбой подтвердить его право собственности на холопов, полученных в наследство от дяди: Олешко Галку, Карпа Дудевшина, Федоску Исакова и его сына Гридню.

При разборе дела О. Галка предъявил  отпускную грамоту, выданную ему волостелем боярским сыном Фатьяном Патачевым и подписанную дьяком Останей Онофреевым. Относительно К. Дудевшина выяснилось, что он служит ключником челобитчика в городе Коломне. Про Ф. Исакова было установлено, что будучи холопом для челобитчика, он примкнул к русскому войску и в сражении попал в плен к татарам, откуда впоследствии бежал. Его же сын от первого брака Гридя все время жил у родственников матери в Архангельске и никакого отношения к Бибиковым никогда не имел.

Признает ли наместник О. Галку, К. Дудевшина, Ф. И Г. Исаковых холопами челобитчика, исходя из норм "Судебника 1497 г."?

Ответ: Согласно нормам "Судебника 1497 г." отпускная грамота должна быть выдана боярином или его сыном  и подписана дьяком, поэтому О. Галку холопом Бибикова не признают. Относительно К. Дудевшина гласит ст.66. О ПОЛНОЙ ГРАМОТЕ. "По полной грамоте холоп. По тиуньству и по ключю по сельскому холоп з докладом и без докладу, и с женою и с детми, которые у одного государя; а которые его дети у иного или себе учнут жити, то не холопи; а по городцкому ключю не холоп; по робе холоп, по холопе роба, приданой холоп, по духовной холоп".

То есть ключник быть холопом  не может.Ф. Исаков не может быть признан  холопом согласно ст.56. "А холопа полонит рать татарскаа, а выбежит  ис полону, и он слободен, а старому государю не холоп".

Что же касается сына его, Гриди, то он не может быть признан холопом  согласно той же ст.66"…а которые  его дети у иного или себе учнут  жити, то не холопи; …" (полный текст  статьи см. выше).