Доказывание в уголовном судопроизводстве: понятие, значение, характеристика этапов

Подвергая существенной критике предлагаемую сторонниками одорологического метода процессуальную форму фиксации хода и результатов выборки, М. С. Строгович отмечал, что если указанные действия оформлены справкой, то это не процессуальное действие и его результаты доказательственного значения не имеют. Однако выборку можно осуществить в ходе следственного эксперимента.

И. А. Селиванов предлагает использовать одорологический метод в рамках и в форме предъявления для опознания, а В. Ф. Статкус считает возможным ввести в теорию доказательств, законодательную и правоприменительную практику термин «кинологическое опознание по запаху».

В. И. Старовойтов, отклоняя подобные предложения, утверждает, что одорологические исследования, осуществляемые с использованием собаки-детектора запаха, сегодня полноценно могут выполняться только с участием экспертов, а результаты таких исследований должны отражаться в заключении эксперта, и не иначе. «Идея организации судебно-одорологической экспертизы, — отмечает он, — окончательно сможет реализовываться только тогда, когда будет преодолен психологический барьер неприятия собак-биодатчиков как средства в криминалистическом исследовании запаха человека».

Поддержав такую идею, Р. С. Белкин пояснил: «недопустимо в современных условиях и далее пренебрегать столь действенным средством установления объективной истины по делу, каким является Одорологический метод».

Возражая против использования одорологического метода в доказывании по уголовным делам, некоторые ученые утверждают, что индивидуальность и стабильность запаха человека еще не доказаны. В подтверждение этого тезиса В. И. Шиканов и Н. Н. Тарнаев, ссылаясь на опыты Р. X. Райта, приводят пример, что собака-ищейка нередко путала образцы запаха идентичных близнецов. Однако данный пример лишь подтверждает, что стабильность запаха человека обуславливается стабильностью его генетических данных. Сходство запаховых характеристик идентичных близнецов не опровергает вывод об индивидуальности запаха человека, равно как и сходство их внешнего вида не опровергает вывод о том, что все люди имеют индивидуальную внешность. Особенности идентичных близнецов — исключение из правила, а не его опровержение. Запах человека, — отмечают П. Д. Биленчук, Н. С. Золотарь и Е. Г. Коваленко, — «является его химической подписью, он глубоко индивидуален».

Нет сомнения в том, что запах человека индивидуален, как индивидуален и его набор структурных единиц ДНК. Естественнонаучной криминалистикой, медициной, биологией, генетикой, специалистами в области судебной одорологии на сегодняшний день приведены не только убедительные факты и фактические данные, подтверждающие стабильность и индивидуальность запаха человека, но и объяснены причины данного явления.

Без сомнения и то, что за последние годы Одорологический метод значительно совершенствован: выявлены причины имевшихся ранее ошибок; усовершенствован способ изъятия, консервации, хранения и концентрирования образцов запаха и запаховых следов; предложено предварительное испытание уровня чувствительности биодетектора; введены эталонные образцы; в методику исследования включено повторение выборки при предварительном изменении первоначального расположения в выборочном ряду, а также изменение исходного запаха и применение биодетекторов-дублеров.

Проблема заключается не в том, как будут оформлены ход и результаты одорологичесного исследования с помощью биодетектора (данная проблема легко разрешима), и не в том, индивидуален или нет, стабилен ли запах человека или он непрерывно меняется в зависимости от внешних факторов, а в надежности используемых методов анализа запаховых следов, достоверности получаемых при этом выводов.

Определить достоверность результатов исследования можно лишь тогда, когда есть реальная возможность полностью контролировать сам процесс исследования, шаг за шагом проверять каждую из его стадий.

Однако одорологическое исследование по-прежнему, как отмечает М. С. Салтевский, подобно «действию "черного ящика" — имеем результат, но не знаем механизм его получения».

«В одорологической выборке, — отмечает В. С. Митричев, — сравнение есть, но нет ни признаков, ни устанавливаемого отношения. Все заменено реакцией биодетектора». Исследователю, равно как и всем остальным участникам процесса, следовало бы прежде всего вычленить идентификационные признаки, а затем с их помощью осуществить необходимое сравнительное исследование: установление отношения сходство-различие. Но необходимых приборов для такого исследования пока нет. Биоде-тектор оставляет нас в неведении ни об идентификационных признаках, ни о самом процессе одорологической идентификации. Это не позволяет осуществить контроль за процессом извлечения информации и получением выводного знания.

Для уголовно-процессуального доказывания весьма важно, — отмечает Н. А. Селиванов, — «чтобы лицо, назначившее экспертизу, а также какие-то третьи лица могли мысленно пройти тот путь, который прошел исследователь, и воспринять признаки, которые он воспринял и отразил в своем заключении...». Заключение эксперта обязательно должно допускать внутреннюю критику — критический анализ методологии исследования.

Единственная причина, по которой в настоящее время затруднено использование запаховых следов в качестве вещественных доказательств, — это недостаточное развитие научно-обоснованных и апробированных инструментальных методик идентификации запаховых следов, обеспечивающих возможность контроля и фиксации хода самих исследований, практическую проверяемость достоверности выводов. Известно, что в любом познании или исследовании результат будет верным, истинным, если истинным является сам процесс исследования или познания. Получение информации должно быть проверяемым и контролируемым. А если остаются сомнения, то они должны толковаться в пользу обвиняемого. Разумеется, что выборка с помощью собаки-ищейки не обеспечивает соблюдение данных требований, а ее результаты оставляют много места для сомнений. Поэтому такой метод анализа запаховых следов неприемлем для уголовно-процессуального доказывания. Тем не менее, установление групповой принадлежности запаховых следов с помощью инструментальных методов — это реальность. В этом отношении запаховые следы могут иметь значение вещественных доказательств. Отождествление личности по запаху с помощью собаки-идентификатора может и должно использоваться в оперативно-розыскной деятельности в качестве гласного розыскного мероприятия, направленного на поиск преступника и выявление источников доказательственной информации.

Значительные возможности в доказывании может дать сегодня комплексное исследование различных микрообъектов с помощью лазерных масс-спектральных анализаторов и других современных технических средств.

В последнее время в юридической литературе чаще всего появляются работы, посвященные проблеме использования в качестве средства получения доказательственной информации полиграфа. Ряд авторов полагает, что для использования в доказывании по уголовным делам метода контроля реакций человека с помощью полиграфа нет никаких препятствий. Вместе с тем большая часть ученых считает, что использование полиграфа в следственной практике недопустимо.

С одной стороны, использование в качестве доказательственной информации данных, полученных с помощью датчиков, фиксирующих физиологическое и психологическое состояние человека, равносильно получению информации от лиц, имеющих определенный процессуальный статус и наделенных соответствующими правами, помимо воли этих лиц. То есть равносильно получению информации путем обмана или насилия. Такой подход противоречит нравственным началам уголовного судопроизводства.

С другой стороны, поскольку подобного рода исследования основаны на тестах, содержащих серию специально сформулированных вопросов, на которые испытуемый должен дать однозначный ответ «да» или «нет», то указанные тесты представляют собой, по сути, наводящие вопросы, постановка которых свидетелям или иным участникам процесса запрещена уголовно-процессуальным законом — ст. 143 УПК Украины, ст. 158 УПК России.

Под сомнением остается также достоверность полученных результатов. Сам способ получения фактических данных не обеспечивает проверяемости всего процесса исследования, который к тому же недостаточно научно обоснован и апробирован. Процесс исследования истины должен тоже быть истинным и обеспечивать получение достоверных данных, а следовательно, такой процесс должен быть контролируемым на всех его стадиях, проверяемым и хорошо изученным. По крайней мере, должны быть известны механизмы формирования тех или иных выводов или информационных результатов, исследованы все варианты действия используемого метода в зависимости от различных меняющихся условий его применения.

По названным причинам не могут быть использованы в доказывании гипноз, экстрасенсорика и другие подобные нетрадиционные методы психологии.

Долгое время дискуссионным является вопрос о доказательственном значении фотоснимков, материалов киносъемки, видеозаписи и других результатов применения технических средств. Распространенным является мнение о том, что если они изымаются как готовые предметы в ходе обыска или иного следственного действия, то их следует относить либо к вещественным доказательствам, либо к документам в зависимости от характера доказательственной информации. Сложнее обстоит дело с оценкой материалов звукозаписи, кино-, видеозаписи и других результатов применения технических средств, изготовленных в процессе следственных действий.

Одни авторы полагают, что такие материалы вообще доказательственного значения не имеют, а служат лишь для «пояснения и наглядного усвоения протокола», другие относят их к составной части протокола, третьи считают их вещественными доказательствами, четвертые — документами, пятые высказывают мнение о том, что они являются самостоятельным видом доказательств.

Из 500 опрошенных нами следователей органов внутренних дел материалы применения технических средств относят к составной части протокола 31%, к вещественным доказательствам — 23%, к документам — 12%. Остальные заявили о том, что процессуальный статус таких материалов не определен и для решения данной проблемы возникает необходимость в совершенствовании закона.

Характерно при этом, что ряд опрошенных рассматривают видеозапись допроса свидетеля как приложение к протоколу допроса, а видеозапись, выполненную оперативным работником в процессе получения объяснений от граждан, либо относят к вещественным доказательствам, либо считают ее отдельным видом документов. Таким же образом определяется и доказательственное значение видеоматериалов — результатов использования технических средств в процессе оперативно-розыскных мероприятий. Горинов Ю. А., Рогозин Ю. С. и Скоромников К. С., например, относят их к вещественным доказательствам, тогда как видеозапись следственного действия считают приложением к протоколу следственного действия.

Здесь имеет место методологическая ошибка. Закон не определил доказательственного значения материалов киносъемки и видеозаписи, не указал, к какому виду доказательств они относятся, и как должна определяться их судьба при разрешении дела, а лишь отметил, что они прилагаются к протоколам следственных действий. В соответствии с этим многие и считают их приложением к протоколам.

Результаты применения технических средств являются доказательствами независимо от того кем, когда и при каких условиях они получены, если они соответствуют требованиям относи-мости, допустимости и достоверности. В силу этого материалы технического документирования, выполненного в рамках ОРД также имеют доказательственное значение. Но приложением к протоколам следственных действий они не являются, а именовать их приложением к актам оперативно-розыскной деятельности нецелесообразно, ибо такого вида доказательств нет. Поэтому им искусственно присваивается статус либо вещественных доказательств, либо документов. В результате совершенно одинаковые по содержанию и по форме материалы, например, видеозапись допроса и видеозапись объяснений одного и того же лица, приобретают различный юридический статус и различное доказательственное значение.

Результаты применения технических средств, независимо от субъектов и правовой формы применения самих технических средств, имеют свои особенности как доказательства. Во-первых, они непосредственно не находились во взаимодействии с событием преступления, не являются результатом непосредственного отражения последнего в объективном мире (следами преступления), а являются продуктами «вторичного отражения» на искусственных, специально созданных для этого носителях информации. Во-вторых, являются результатом применения технических средств, особенности которых следует учитывать при оценке доказательственного значения фиксируемой с их помощью информации. В-третьих, они обеспечивают фиксацию (документирование) информации без ее кодирования или обобщения, обеспечивая возможность эмпирического познания искомых фактов.

Изложенное дает основание для вывода о том, что фотоизображения, звукозапись, кинематографические материалы, видеозапись и иные результаты применения научно-технических средств в процессе выявления, раскрытия и расследования преступления следует относить к самостоятельному виду доказательств, которые, на наш взгляд, следовало бы именовать «фактические результаты технического документирования». При этом сам процесс технического документирования должен быть подробно регламентирован в уголовно-процессуальном законе.

Активное внедрение в практику доказывания новых научно-технических методов и средств делает все более актуальной проблему определения в законе основных требований, которым они должны соответствовать.

К ним относят: научность, законность (правомерность), этичность, безопасность, эффективность и достоверность, а также возможность проверки процессуальными средствами. К числу правомерных «могут быть отнесены только такие научно-технические средства, применение которых не нарушает права и за-ко1шые интересы личности, не вступает в противоречие с требованиями морали. Совершенно недопустимо использование технических средств, сопряженное с опасностью для жизни и здоровью людей». Нельзя использовать средства, причиняющие страдания и вызывающие боль. Недопустимо вводить в организм допрашиваемого так называемую «сыворотку правды» или осуществлять действия, оскорбляющие человеческое достоинство.

Важно, чтобы использование научно-технических методов и средств раскрывало перед субъектами доказывания все содержание и последовательность исследовательского процесса, всю гносеологическую деятельность в ее динамике, не оставляла тайных мест («бермудских треугольников в познании»), позволяло бы проследить всю технологию извлечения доказательственной информации из ее первоисточников, а тем самым обеспечивало бы проверяемость достоверности конечных результатов. Проверяемость достоверности результатов — это и есть, на наш взгляд, тот конкретный, осязаемый, краеугольный критерий допустимости и правомерности научно-технических методов и средств к использованию в доказывании, который может быть воплощен в норме права.