Введение в направление (Основы коммуникации)

Знак - основное понятие семиотики. В широком смысле знак понимается как материальный объект, которому при определенных условиях (как говорят ученые: образующих знаковую ситуацию) соответствует некое «значение», могущее быть чем угодно - реальной или вымышленной вещью, явлением, процессом, фантастическим или сказочным существом, абстрактным понятием.

  Типы знаков:

  Иконические знаки - такие, план выражения которых похож на план содержания (форма и содержание сходны качественно или структурно).

  Символьные (конвенциональные, условные) знаки - такие, план выражения которых не имеет ничего общего с планом содержания (связь между формой и содержанием устанавливается произвольно, по соглашению, касающемуся именно данного знака).

  Индексальные знаки - такие, план содержания которых связан с планом выражения по смежности, то есть похож, но отчасти (форма и содержание смежны в пространстве или во времени).

  Итак, возник язык — специальный код, с помощью которого можно было, абстрагируясь от конкретного события, генерировать знания, чтобы передавать их от поколения к поколению. Стала возможной коммуникация, осуществленная вербальными средствами.

  Это была первая революция в сфере коммуникации, по сути — радикальный шаг человечества на пути выхода из царства животных. По выражению американского социолога Г. Лассвелла, посвятившего немало исследований теме зарождения коммуникации в жизни общества, возник механизм, с помощью которого существуют и развиваются человеческие отношения, передаются в пространстве и сохраняются во времени все символы сознания, а также осуществляются следующие функции:

 ориентация в окружающей среде;

 

 

 корреляция реакций различных частей общества на стимулы окружающей среды;

 передача социального наследия от одного поколения к другому.

  Какие средства были необходимы Вожаку, чтобы он мог осуществлять свою специфическую деятельность по управлению сообществом? Для самых элементарных команд вполне хватало средств животного царства

 

 

— минимального набора угрожающих звуков и тычков. Но как только операции по обслуживанию рода усложнились, появилась необходимость  в своеобразном коде, который бы обобщал, генерализировал, символизировал, замещал собой деятельность для решения главного — транслировать это обобщение как в пространстве, для сегодняшней совокупности членов рода, так и во времени, для передачи накопленного знания следующим поколениям.

  Эта проблема стала особенно актуальной, как только общество переросло рамки отдельного «стада», когда появились роды, племена и человеческое общество стало функционировать, как сложная система: появилась необходимость коммуникации или не-коммуникации с «другими».

  «Быть может, историю человечества надо начинать не с появления первого каменного орудия или первого глиняного горшка, — пишет о возникновении речи В. И. Абаев, — а с того времени, когда сношения между человеческими группами, или, пользуясь выражением Герцена, их “трение друг об друга”, стало регулярным явлением и наложило определенный отпечаток на жизнь первобытного общества, на психику и поведение первобытных людей... Слово как символ коллектива теряет всякий смысл, если оно не противопоставляется другому символу другого коллектива. В одной, отдельно взятой, изолированной человеческой общине речь не могла зародиться, какого бы прогресса она община ни достигла в других отношениях. Слово могло родиться только в контакте двух человеческих групп, как огонь высекается столкновением двух кремней». Начальная человеческая речь — это «набор социоразличительных средств, т. е. знаков, служивших для различения одного коллектива от другого». «Противопоставление “мы” и “не-мы”, будучи первой социальной классификацией, было и первой лексико-семантической оппозицией».

  Действительно, с усложнением социальной организации, появлением племен, родов, этносов, пространственных поселений перед

 

 

сообществом встала принципиально новая задача: сохранить  устойчивость этих общественных образований и обеспечить им тенденцию к развитию.

  Вспомним, что первоначально и то, и другое во многом было функцией Вожака. Он обладал силой и, как следствие, — авторитетом, подобно тому, как это случается в животном царстве: нет силы — происходит смена Вожака, и никакой авторитет не поможет. Именно так в знаменитой сказке Р. Киплинга волк Акела потерял свое лидерство в стае.

 

 

важнейшим этапом в развитии человека стало изобретение языка вместо сигнального языка животных, способствующего их координации на охоте, люди получили возможность выражать языком абстрактные понятия «камень вообще», «зверь вообще». Такое применение языка привело к возможности обучать потомство словами, а не только примером, планировать действия до охоты, а не во время ее и т. д.

  Сначала первобытные люди пользовались огнем, получаемым при пожарах, от ударов молний и т. д. Поскольку добывать огонь они ещё не умели, огонь приходилось постоянно поддерживать, но со временем первобытные люди научились добывать огонь сами

  Любая добыча делилась между всем коллективом людей. Орудия же труда, бытовая утварь, украшения находилась в пользовании отдельных людей, но хозяин вещи был обязан ею делиться, и кроме того, любой мог взять чужую вещь и пользоваться ею без спроса (пережитки этого до сих пор встречаются у отдельных народов).

  Специалисты в настоящее время в основном считают, что во времена палеолита и неолита — 50-20 тысяч лет тому назад — социальное положение женщин и мужчин было равным, хотя ранее считалось, что сначала господствовал матриархат.

  На ранних ступенях первобытной эпохи существовал матриархат. Родство велось исключительно по материнской линии, ибо в условиях группового брака никто не мог достоверно знать своего отца. На этой ступени и особенно позднее, с возникновением развитой материнской общины, женщина занимала господствующее положение в экономике. Ее труд, состоявший в собирании и хранении плодов, приготовлении пищи, а главное в обработке земли с помощью мотыги, был в тех условиях гораздо более эффективным и надежным источником существования, чем труд мужчины-охотника.

 

 

  Постепенно охота привела к приручению животных — появилось первобытное животноводство.

Изменение экономики  с чисто присваивающей на производящую привело и к изменению общества. У земледельческих племен типом поселения стала деревня в которой проживала одна община, которая из родовой превращалась в соседскую. Большие общинные дома отошли в прошлое, и в каждом доме теперь проживала одна патриархальная семья. Собственность на землю была коллективной — внутри коллектива отдельные люди или семьи владели участками земли, которые можно было обрабатывать, но нельзя передать другиму в пользование. У одних общин земельные участки ежегодно перераспределялись, у других перераспределение происходило один

 

 

раз в несколько  лет, у третьих, возможно, участки  раздавались в пожизненное землепользование. Орудия труда, жилище, домашняя утварь, одежда, украшения, хозяйственный инвентарь  находились в частной собственности, но пережитки общинного пользования  сохранялись до нашего времени.

  Экономическим отношениям родового строя соответствовали организация общественной власти и система управления делами рода. Носителем власти являлось все общество. Она не была отделена от общества, а совпадала с ним, принадлежала ему. Все важные вопросы жизни общества, производственной деятельности, войны, религиозных церемоний, разрешения споров между отдельными лицами и т. д. решались собранием (советом) всех взрослых членов рода мужчин и женщин. Это собрание, возникшее вместе с родом, было высшей властью в нем. Для непосредственного управления делами собрание выбирало старейшин (вождей) и военных предводителей (военачальников), которые не имели каких-либо материальных преимуществ, трудились наряду со всеми и пользовались лишь моральным авторитетом. Эти лица могли быть смещены собранием в любое время, они осуществляли свои функции под контролем рода.

  Решения собрания являлись совершенно обязательными для всех и воспринимались как выражение общей воли.

Общественная  власть при первобытном строе была весьма авторитетной, вполне реальной, способной эффективно руководить общиной. Она, безусловно, обладала возможностью принуждения по

 

 

 

отношению к  нарушителям порядка, но никаких  особых органов, осуществлявших принудительные меры, не имела.

  Если возникала потребность решения дел, связанных с нарушениями тех или иных обычаев, нравственных или религиозных установлении (дел об измене, трусости, кровосмешении и т.п.), то этим занималось само собрание, т.е. весь род. И именно здесь выносилось решение о наказании провинившегося, к которому могли быть применены такие меры, как порицание, укор, замечание, изгнание из рода.

  В племени общественная власть осуществлялась племенным советом, в который входили представители фратрий старейшины, военачальники, жрецы.

  Рассмотренные выше формы организации власти в первобытном обществе дают все основания сказать, что эта власть выступала как самоуправление, первобытная демократия. Такой ее характер определялся экономическим строем, основой которого была

 

 

коллективная  собственность на средства производства, обусловившая социальное равенство  всех членов общества.

  В первобытном обществе действовали определенные правила поведения социальные нормы. К ним относились главным образом обычаи, игравшие весьма важную роль в регулировании производственных процессов, быта, семейных и других общественных отношений.

  Общество направляло поведение индивида так, чтобы оно соответствовало коллективным интересам. Этому и служили многочисленные обычаи.

  Сначала соседние роды и племена обменивались тем, что им давала природа: солью, редкими камнями и т. п. Дарами обменивались как целые общины, так и отдельные люди; это явление получило название дарообмена. Одной из его разновидностей был «немой обмен». Затем выделились племена земледельцев, скотоводов и тех, кто вёл земледельческо-скотоводческое хозяйство, и между племенами с разной хозяйственной ориентацией, а впоследствии и внутри племен, развивался обмен продуктами их труда.

  Стали возникать вождества — политические единицы, включающавшие в себя несколько деревень или общин, объединенных под постоянной властью верховного вождя. Племена стали объединяться в союзы

 

 

племен, которые  постепенно стали преобразовываться  в народности. Народности росли за счёт естественного прироста населения, за счёт дальнейшего объединения с соседними племенами и за счёт завоеваний чужих земель и покорения других племён и народностей.

  Социальные нормы первобытного общества, как и существовавшая там власть, были продуктом исторических условий, которые не знали отношений господства и порабощения. Социальные нормы выражали волю всех членов рода, в силу чего, как правило, исполнялись добровольно. Никакого различия между правами и обязанностями не существовало: право воспринималось как обязанность, а обязанность (например, служба в ополчении или участие в народном собрании) как право. И правом, и обязанностью являлись также кровная месть или, что еще важнее, коллективный труд, охота и т.д. Строгое соблюдение норм было привычкой. Если же существовавшие правила нарушались отдельными лицами, то принудительные меры исходили, как уже говорилось, от всего рода в целом.

  Но человеческий Вожак имел в запасе нечто, многократно увеличивающее физическую силу. Он, как правило, был тем

 

 

персональным  накопителем эмпирической опытной информации, которая позволяла ему в определенной степени уподобиться божеству.

  И неудивительно: ведь он знал, когда сеять и когда жать, когда и где охотиться, как заготавливать пищу на случай голодной зимы. От него в буквальном смысле зависела жизнь рода-племени. Именно он определял, что можно и что нельзя, что нужно делать, чтобы остаться сообществу в целости и сохранности.

  На первом этапе жизни человечества такая запретительно-разрешительная матрица была дублированием прошлой практики: по сути дела, это было развитие, «опрокинутое» в прошлое. Чем в большей степени настоящее повторяло прошедшее, тем более обоснованным оно считалось. Таково было содержание тех человеческих коммуникационных сетей, или, образно говоря, той социальной пуповины, которая прикрепляла каждую отдельную особь к роду-племени. Эти запреты и разрешения транслировались всеми способами, как бы мы сейчас сказали, народного творчества, всеми средствами визуальной культуры (орнамент в одежде, в гончарных изделиях, раскраска лица и тела).

 

 

 

В той мере, в  какой род воспринимал настоятельность  социальных координат поведения, возникало  понимание совокупности силы и знания как самоценности — отсюда ореол  харизмы, поклонения и обожествления  Вожака, авторитета его фигуры. Существенный момент взаимоотношений Власти и управляемых: сила рождает страх, но последний заканчивается вместе с силой. Новые «привязанности» управляемых обеспечивали перманентность этих отношений и, что самое главное, их «добровольность», во многом зависящую от авторитета Вожака. Человеческому Акеле уже никогда не угрожало изгнание.

  Можно сказать, что подобное соотношение сил определило характер довольно большого этапа человеческой истории, когда подчинение управляемых было полным: в этих случаях речь идет об эпохе первобытнообщинного, рабовладельческого и феодального строя. В нашем языке есть слова для обозначения такого характера власти (абсолютизм, авторитарная власть, тоталитарная власть). Думается, как нельзя лучше характеризует самые ранние этапы развития человеческого социума определение Т. Адорно: «власть свирепствующих патриархов».