Закон в системе источников романо-германского права

Изучение права и его источников, утверждалось в тот период, не ставило своей целью показать, например, какое решение вынесут суды по тому или иному делу. Право учило судей, как, руководствуясь его положениями, они должны решать тот или иной вопрос. Право устанавливало нормы, которыми должны руководствоваться судьи в их профессиональной и общественной деятельности. Преподавание права «похоже на преподавание морали, при котором не ограничиваются только изложением повседневных правил поведения, а заботятся и о том, чтобы преподавать общий урок» и указать, как следует жить дальше.

Наряду с изучением и попытками частичного внедрения в практику римского и «университетского» права значительное внимание в этот период уделялось каноническому праву. Оно представляло собой совокупность решений церковных соборов, а также постановлений и других актов, исходящих от Папы Римского. С помощью норм канонического права регулировались вопросы внутренней жизни церковных организаций, а позднее - и некоторые семейные, брачные и имущественные отношения. Каноническое право по мере своего развития подвергалось кодификации. Наиболее известным актом такой кодификации явился Свод канонического права 582 г.

Третий период в развитии системы романо-германского права характеризуется усиленным развитием законодательства в европейских странах и его кодификацией. Отличительной чертой конца второго и начала третьего периода выступают победившие в это время в странах континентальной Европы буржуазные революции, которые внесли коррективы в представления о праве и превратили закон в основной источник романо-германского права. Именно в этот период в Европе «впервые возник интерес к позитивному праву».

По мере накопления законодательных актов возникла необходимость и возможность их кодификации. Она позволила упорядочить действующее законодательство, избавиться от изживших себя, но укоренившихся повсюду нормативно-правовых и иных архаизмов. Она способствовала преодолению существовавшей дробности права, множественности и разношерстности обычаев, разрыва между правовой теорией и практикой.

Кодификация символизировала собой окончательное завершение процесса формирования системы романо-германского права как целостного явления. Во многих странах Европейского континента была проведена систематизация действующих законодательных актов, и как результат ее были приняты кодексы, вбирающие в себя все жизнеспособное в романо-германской правовой семье нормативно-правовые акты: например, гражданские кодексы во Франции (804г.), в Германии (896г.), Швейцарии (888 г.) и других странах.

В отличие от других правовых систем, кодификация романо-германского права выделяется тем, что она имеет свою собственную идеологию. Суть последней исторически заключалась в том, чтобы в корне преобразуя, а зачастую и «аннулируя все ныне существующее и ранее существовавшее право», создать новую правовую действительность, «установить новый правовой порядок, который бы воплощал в себе идеал построения единого национального государства и отвечал бы требованиям, предъявляемым новым, постоянно изменяющимся обществом и новой системой управления страной». Эта идеология в теоретическом плане отражала господствовавшую в тот период в Западной Европе «философскую веру в благоразумие права», которая и должна быть зафиксирована в кодексах.

Следует отметить, что кодификация права в целом положила конец достаточно многочисленным юридическим архаизмам, правовому партикуляризму, множественности обычаев, мешавшим практике.

Особая значимость закона в системе источников права связана была с тем, что его рассматривали как «лучший способ установления справедливого, соответствующего праву решения».

Такого рода тенденция опоры на закон как основной источник права, с одной стороны, соответствовала установленным в обществе принципам демократии, а с другой - оправдывалась значительным расширением роли государства практически во всех областях жизни общества, тем, что государственные органы обладают гораздо большими возможностями по сравнению с любыми иными организациями «для координации деятельности различных секторов общественной жизни и для определения общего интереса».

Кроме того, закон уже в силу самой строгости его изложения рассматривался как лучший «технический способ» установления «четких норм в эпоху, когда сложность общественных отношений выдвигает на первый план среди всех аспектов правильного решения его точность и ясность».

Итак, закон есть основной источник права в романо-германской правовой системе. Однако концепция закона в континентальном праве имеет ряд особенностей. Во-первых, именно он - закон, а не любой другой источник права (прецедент, обычай, доктрина и т. д.), ставится во главу угла в процессе создания и укрепления в странах романо-германского права правопорядка. «Закон образует как бы скелет правопорядка».

Во-вторых, в основу концепции закона в странах романо-германского права традиционно «закладывались» «всеобщие и вечные принципы разума и справедливости». Разумеется, эти принципы декларировались практически во всех странах мира и национальных правовых системах. Однако далеко не все страны с такой настойчивостью и последовательностью, как это делалось в большинстве европейских стран на протяжении ряда веков, стремились воплотить эти принципы хотя бы в концептуальном плане, в издаваемых законах и пытались претворить их в жизнь. Именно этим в научной литературе объясняется тот факт, почему для европейских государств «старое римское право столь долго служило основным источником решения спорных вопросов».

В-третьих, закон в странах романо-германского права рассматривается не только в узком, своем изначальном смысле как акт, исходящий от высшего законодательного органа страны и обладающий высшей юридической силой, но и в более широком контексте, а именно - как собирательный термин и понятие, которыми обозначаются все законодательные акты, исходящие от уполномоченных на их издание центральных и местных, законодательных и исполнительно-распорядительных государственных органов.

В-четвертых, закон в романо-германском праве никогда не отождествлялся и не отождествляется с правом, а «законопорядок», складывающийся на основе строгого и неуклонного соблюдения требований, содержащихся в законе, никогда не рассматривался как синоним «правопорядка». Хотя закон воспринимается в романо-германской правовой семье как первичный, широко объемлющий источник права, в реальной действительности вовсе не означает, что он является исключительным, абсолютным или всеобъемлющим по своей значимости и степени распространенности источником.

В-пятых, закон в собственном его понимании не всегда и не во всех странах романо-германского права является актом высшего законодательного органа страны - парламента. Так, например, во Франции действующая с 958 г. Конституция предоставляет довольно широкие полномочия в области законотворчества и другим органам - Совету министров и Государственному Совету. Комментируя данное обстоятельство, Р. Давид вполне оправданно полагает, что французская Конституция 958 г. воплотила в жизнь идею о том, что «парламент должен иметь в области права лишь те полномочия, которые он имеет возможность осуществлять фактически... законодатель призван лишь устанавливать некоторые основополагающие принципы».

В заключение важно уяснить противоречивость представлений и подходов к оценке содержания и пониманию законов как основных источников романо-германского права. Суть этого противоречия заключается в том, что в процессе право применения судья должен строго следовать предписаниям, содержащимся в законах и других законодательных актах. Однако в повседневной практике этого, как правило, не происходит. Значение содержащихся в статутах норм довольно часто и весьма значительно («либерально») расширяется.

Иными словами, в романо-германском праве в отношении законов существует перманентное расхождение между теорией (традицией), требующей строго следовать букве закона, «весьма серьезно относиться к буквальному пониманию закона», и практикой, ставящей «континентальных судей и ученых-юристов» перед необходимостью «широкого, смыслового» понимания и толкования законов. Правовая теория и юридическая практика стран континентального права подтверждают, что наиболее справедливыми и аргументированными решениями социально-значимых споров возникающих в различных сферах жизни общества, являются те, которые основываются не на букве, а на духе («смысловом содержании») закона.

Доктрина ведущей роли законов в рассматриваемой правовой системе органически связана с целым рядом других доктрин, таких, в частности, как теория «жесткого» суверенитета государства, теория «господства права» (rule of law) и др. Такая связь, прослеживаемая на протяжении весьма длительного исторического периода, вполне логична и легко объяснима. В основе ее лежит общепризнанный среди сторонников юридического позитивизма постулат, согласно которому только государство может творить право, а, следовательно, только государство, обладающее сильной властью и «жестким» суверенитетом, обеспечить его полную реализацию, своего рода «господство права». Вот что пишет по этому поводу немецкий юрист К. Бергбом: «...поскольку естественное и иное внепозитивное право представляет собой не более чем предположение, нечто субъективно фиктивное, оно, если его всерьез принимать за явление правового порядка, влечет за собой... разрушение правопорядка и анархию. Единственно реальным правом является то, что выражено в законе... Норма права - это альфа и омега права, его начало и его конец... За пределами закона нет никакого другого права».

Итак, названные отличительные черты и особенности романо-германского права не являются исчерпывающими. Тем не менее, они дают общее представление об обусловленном данными чертами и особенностями источнике права - законе. В условиях континентальной Европы, с античных времен до настоящего периода, закон как основной источник права был и остается результатом объективного развития правовой действительности западноевропейской цивилизации.