Понимание и переживание террористической угрозы

щитным людям». Они также чаще указывают на социальную подоплеку,

действительные, но скрытые причины  терактов: «Насаждение угрозами

и насильственными методами чьих-то идей».

Возрастные различия. Сравнение 190 молодых испытуемых из ниж-

него квартиля распределения по возрасту (М=18.8 года) и 184 взрослых

испытуемых из верхнего квартиля (М=35.4 года) обнаружило, что у

младших выше, чем у старших, показатель ОПТУ (М=53.0 и М=50.5,

p<0.01), тревожность (М=44.5 и М=41.6, p<0.01) и макиавеллизм

(М=75.0 и М=69.2, p<0.001). Однако у младших ниже оценки по базис-

ным убеждениям в доброжелательности мира (мир в целом — достойное

место для жизни, неудачи в нем  происходят довольно редко, а субъекта

окружают в основном порядочные, достойные доверия люди, которые

при необходимости придут на помощь): М=30.7 и М=33.9, p<0.01;

по справедливости (убеждение в  том, что хорошие и плохие события

распределяются между людьми по принципу справедливости: каждый

получает то, что заслуживает): М=17.5 и М=18.4, p<0.04; по общему

показателю СЖО: М=101.7 и М=108.5, p<0.005.

Продолжая незаконченные предложения, девушки нередко под-

черкивают несамостоятельность принятия решения террористами,

невозможность противостоять чужой  воле: «Теракты совершают люди

под влиянием какого-либо лидера, которому не могут сопротивляться;

они слабые и поддающиеся уговорам, внушению». Для юношей важно

нарушение своего понимания современной  социальной действитель-

ности: «Люди понимают террористическую угрозу как непонимание

действий тех, кто совершает  такие поступки».

Личностные различия. Регрессионный анализ показал, что двумя

значимыми предикторами, по которым  можно предсказать оценки по

суммарному показателю ОПТУ для  всей выборки (698 человек), яв-

ляются личностная тревожность (Beta=0.40, p<0.001) и макиавеллизм

(Beta=–0.15, p<0.001). Эти результаты дали новое направление обработ-

ки данных: выяснение того, чем различаются испытуемые с высоким и

низким уровнем выраженности названных  личностных черт.

Сначала сравнивались данные 180 испытуемых из нижнего

(М=56.2) и 189 из верхнего (М=86.6) квартиля  распределения по шкале

макиавеллизма. У первых выше оценки по шкале «Антиципация» ОПТУ:

М=18.6 и М=17.4, p<0.03 (входящие в эту шкалу утверждения позволяют

оценить уровень предвосхищениясубъектом новых терактов: насколь-

ко вероятным он считает их повторение и прогнозирует возможность

их осуществления). Антиципация  в значительной степени связана  с

когнитивной оценкой, осознанием и  пониманием угрозы риска стать

жертвой теракта. Она проявляется  в согласии испытуемых, например,

с такими утверждениями: «В общественных местах я стараюсь обра-

щать внимание на подозрительных лиц, похожих на террористов»; «У

меня возникают мысли о том, что теракты будут повторяться»; «Из-за

угрозы терактов лучше не строить  планы на будущее». Очевидно, что

такие ответы испытуемых основаны на общих знаниях о терроризме и

понимании конкретных социальных ситуаций, в которых можно ока-

заться. Судя по оценкам по шкале «Антиципация», возможные теракты

реже оказываются предметом  осознания, размышления и понимания

макиавеллистов, чем немакиавеллистов. По-видимому, первые в мень-

шей степени переживают возможность  стать жертвой теракта (общие

показатели ОПТУ: М=49.7 и М=51.4, различия не значимы).

Фундаментальная характеристика мировоззрения  макиавелли-

стов — представление о необходимости и универсальности манипуляции

в общении. Они понимают теракты прежде всего как способы решения

задач, достижения определенных целей  самими террористами и теми,

кто за ними стоит: «Попытка решить свои проблемы за чужой счет»,

«Фанатики, управляемые умными людьми», «Умышленное масштабное

причинение вреда экономике  и людям в той или иной стране по поли-

тическим или идеалистическим взглядам». Макиавеллисты полагают,

что теракты в современном мире неизбежны: «Это угроза обществу,

которую нельзя предотвратить». В  качестве причин терактов называют

власть, религиозную веру, деньги. Немакиавеллисты, указывая на недо-

пустимость такого мировоззрения и поведения, считают, что «террор —

один из самых грязных способов заработать деньги». У них выше, чем  у

макиавеллистов, общий показатель СЖО (М=110.7 и М=96.8, p<0.001),

но ниже тревожность (М=40.3 и М=44.4, p<0.005).

В отличие от антиципации тревожность  тесно связана с эмоцио-

нальной сферой личности и может не осознаваться. Высокотревожные

люди более интенсивно реагируют  на события или обстоятельства, ко-

торые потенциально содержат возможность неудачи или угрозы. Срав-

нение результатов 187 испытуемых с высокой тревожностью (М=53.8) и

176 с низкой (М=31.3) показало, что у  высокотревожных выше оценки

по общему показателю ОПТУ (М=55.3 и  М=45.1, p<0.001) и уровень

макиавеллизма (М=75.8 и М=69.3, p<0.001), но зато значительно ниже

общий индекс СЖО: М=93.5 и М=116.1, p<0.001. Следовательно, вы-

сокотревожные люди сильнее низкотревожных переживают ТУ, более

склонны к манипуляции, подозрительности и враждебности. Однако

они менее удовлетворены осмысленностью, эмоциональной насыщен-

ностью, целенаправленностью и управляемостью своей жизни.

Понимание ТУ высокотревожными испытуемыми сфокусировано

на эмоционально-иррациональных сторонах этого явления: «Террори-

стический акт — это глобальное уничтожение, страх смерти, страх за сво-

их близких»; «Смерть, боль, страдание». Низкотревожные считают, что

люди должны знать о терактах, «но не должны об этом думать постоянно».

Если уж трагедию невозможно предотвратить, то нельзя забывать о не-

обходимых мерах безопасности: «Нужно продолжать жить, пока жизнь

есть, и надо принимать определенные меры предосторожности».

С позиций психологии понимания, несомненно, важно выявить

индивидуально-психологические особенности  испытуемых, разли-

чающихся по «способности контролировать ситуацию» ШБУ. Такая

способность построена на когнитивном  моделировании, осознании и

понимании происходящего. Сравнивались данные 198 испытуемых с

низкой способностью к контролю (М=13.5) и 227 — с высокой (М=20.4).

Низкой способности к осознанию  и контролю соответствует более  вы-

сокий уровень ОПТУ, а высокой — более низкий уровень: М=52.0 и

М=49.4, p<0.01.

Испытуемые, более способные к  контролю, в большей степени со-

гласны с утверждением: «В общественных местах я стараюсь обращать

внимание на подозрительных лиц, похожих  на террористов» (М=3.0 и

М=2.6, p<0.025). Однако они не согласны с тем, что «из-за угрозы те-

рактов лучше не строить планы на будущее»: М=1.4 и М=1.6, p<0.05.

При осмыслении обсуждаемой проблемы испытуемые с высоким

контролем подчеркивают запланированность терактов и целенаправлен-

ность действий причастных к ним людей. Террористический акт — это

«подготовленное событие», «спланированное  мероприятие», «действия,

направленные на ухудшение жизни  людей», «ошибка служб безопасно-

сти». Они понимают теракты как средство достижения политических,

религиозных и других целей: «Теракты совершают люди, которые

боятся (и потому бьют из-за спины), но не знают других методов».

Испытуемые с низким контролем  наоборот отказываются признать

последовательность и целенаправленную успешность действий терро-

ристов. «Террористический акт — это бессмысленные смерти людей,

он не приводит к какой-то нужной цели». Если же плановый характер

действий признается, то отрицается достижение желаемого эффекта:

«Это хорошо спланированная акция, но бессмысленная, так как сила

не всегда приносит желаемый результат».

Обсуждение результатов

Общим контекстом, «семантическим фоном» понимания россий-

скими испытуемыми ТУ являются стереотипные и не соответствующие

действительности представления  о террористах как необразованных,

психически неуравновешенных агрессивных  фанатиках, для которых

чужая жизнь ничего не стоит. Без  преувеличения можно сказать, что 99%

из 698 испытуемых понимают психологию террористов так: «Ожесто-

ченные на кого-то, затаившие обиду психически больные люди»; «Не

любящие свой народ, бедные умом, безнравственные, бесчувственные,

потерянные, озлобленные, запрограммированные  на смерть»; «Рели-

гиозные фанатики, не способные контролировать свои действия из-за

психологического или иного  воздействия на их волю, им плевать  на че-

ловеческие жизни в угоду денег»; «Люди, которые ненавидят весь мир»;

«Самоубийцы, не задумывающиеся о  других людях, о чужих жизнях,

потерявшие веру в добро и мир на земле».

Такой психологический портрет  террориста совершенно не со-

ответствует научным данным. Анализ фактов показывает неверность

утверждений о том, что у террористов  высокий уровень психопатологии

(Moghaddam, 2005). Наоборот, М. Криншоу «пришла к выводу, что “са-

мой общей характеристикой террористов является их нормальность”.

К аналогичным выводам пришел К. Хескин, который изучал чле нов Ир-

ландской республиканской армии (IRA). Эмоционально неу стойчивых

людей или людей с расстройствами среди них обнаружено не было» (цит.

по: Соснин, Нестик, 2008, с. 116). Как отмечает М. Гримланд с соавто-

рами, типичный палестинский террорист-смертник религиозен, норма-

лен, вежлив и серьезен. Его действия главным образом мотивированы

военно-стратегической эффективностью суицидального терроризма,

ненавистью к Израилю и США, а также необходимостью отомстить

за национальное и личное унижение. Руководители террористических

акций нередко проводят целенаправленную работу по исключению

психически нестабильных людей  из списка кандидатов в террористы-

смертники. Одним из последствий  этого оказалось то, что нападавшие

11 сентября 2001 г. на башни-близнецы  оставались спокойными и це-

леустремленными в течение долгого времени до совершения теракта.

Наблюдатели описывали их как тихих, отчужденных и немногословных

людей, что весьма отличается от стереотипа импульсивного жестокого

террориста (Grimland et al., 2006).

Не соответствует действительности и суждение о том, что террори-

стами становятся представители беднейших слоев населения, имеющие

низкий уровень образования. Например, Умар Фарук Абдулмуталлаб,

25 декабря 2009 г. пытавшийся взорвать  летевший из Европы в США

пассажирский лайнер, — сын известного нигерийского банкира, по-

лучивший высшее образование в Лондоне. М. Атта, руководивший в

2001 г. нападением на торговый  центр в Нью-Йорке, и двое  членов его

террористической группы имели  высшее образование (получили сте-

пень магистра в техническом  университете в Гамбурге). Большинство

членов этой группы происходили  из обеспеченных семей среднего

класса Саудовской Аравии и Египта. Они были уже сформировав-

шимися взрослыми людьми, подчинившими свою индивидуальность

организации (Post, 2005).

Таким образом, у наших испытуемых наблюдается весьма искажен-

ное понимание психологического облика и мотивов поступков террори-