Особенности «вестернизации» ментальности студенчества модернизирующихся стран

    Таким образом, можно с высокой степенью уверенности утверждать, что исследуемые страны явно относятся к странам Востока (Турция, среднеазиатские республики) или, по крайней мере, обладают высокой степенью близости к ним (Россия). Следовательно, «вестернизация» сознания студентов должна проявляться, прежде всего, в повышении у них индексов индивидуализма (IDV) и снижении индексов дистанции власти (PDI) в сравнении с основной массой их сограждан.

    Для доказательства этого тезиса следует обратиться к расчету этнометрических показателей для вовлеченных в исследование студентов из четырех модернизирующихся стран (см. табл. 2). Как видно из таблицы, максимальный разброс между студентами разных стран наблюдается по показателю «избегания неопределенности (UAI)». Киргизия оказывается страной, где студенты в максимальной степени стремятся сделать любую ситуацию определенной и предсказуемой. Турецкие же студенты, наоборот, отличаются терпимостью к непредсказуемости и не стремятся заранее четко определить вероятность того или иного события. На этом фоне Казахстан и Россия занимают среднее положение, хотя следует учесть, что на общемировом фоне эта середина должна восприниматься как высокое избегание неопределенности.

    Схожая ситуация с дифференциацией по «маскулинности (MAS)»: самыми «мужественными» оказались турецкие студенты, наименее маскулинными – студенты Киргизии, Казахстан и Россия занимают средние позиции. Определенный разброс в показателях наблюдается и «по дистанции власти (PDI)»: самый низкий показатель у турецких студентов-экономистов, самый высокий у российских, киргизские и казахские респонденты оказались в середине. «Индивидуализм (IDV)» заметно сильнее выражен у турецких студентов, в то время как студенты всех других стран образуют довольно компактную группу с более низкими показателями. По «ориентации на будущее (LTO)» между студентами разных стран сильных различий не наблюдается.

    На рисунке с изображением хофстедовых «профилей» студенчества четырех модернизирующихся стран (рис. 1) четко видны различия между ними. Первое, что сразу бросается в глаза, – это сильное отличие турецких студентов-экономистов от студентов остальных стран по степени «вестернизации». Студенты, обучающиеся в университетах Турции, обладают очень низкой дистанцией власти, высокими показателями индивидуализма и маскулинности, средними показателями избегания неопределенности и ориентации на будущее. Все эти показатели являются ярко выраженными характеристиками западных обществ. Этот вывод тем более интересен, что, Турция считается в хофстедовой базе данных одной из стран с восточной ментальностью. Второе, что заметно на рисунке, – высокая степень близости ментальных характеристик студенчества России, Казахстана и Киргизии (особенно России и Казахстана). Многие годы раздельной политической жизни не смогли развести студентов бывших «сестер-республик» по разные стороны баррикад в современном «столкновении цивилизаций».

5. Являются ли студенты "вестернизированнее" нации в целом?

    В какой же степени оправдались исходные гипотезы исследования? Сравним для Турции и России дистанцию и вектор различий между показателями для студенчества и для нации в целом (табл. 3).

    На основе имеющихся данных можно однозначно сделать вывод, что турецкие студенты «вестернизированы» гораздо сильнее обычных граждан Турции: индексы PDI и IDV турецких студентов оказались близки к показателям граждан англо-саксонских стран.

    Что касается России, то пока трудно судить, какая из оценок наиболее точно соответствует российской ментальности в целом. Сравнивая хофстедовые индексы российских студентов с ранее полученными индексами для разных российских регионов, можно сделать предположительный вывод, что различия в целом похожи на ситуацию в Турции (у студентов выше индивидуализм и ниже дистанция власти); однако в России эти различия не настолько сильны, как в Турции. Опросы по отдельным городам показывают, что у студентов индексы индивидуализма были во всех случаях несколько выше, а индексы дистанции власти, как правило, несколько ниже. Если в Турции разрыв составлял по модулю 47 (для IDV) и 59 (для PDI) баллов, то в России разрыв по модулю, как правило, не превышал 10 баллов (единственное исключение – разрыв в 27 единиц для Тулы по IDV).

    Поскольку для Казахстана и Киргизии в целом хофстедовых оценок нет, то о соотношении в этих странах ментальности студентов и ментальности основной массы населения можно судить лишь предположительно. Если справедливо обоснованное ранее предположение, что казахская и киргизская национальная ментальность являются более восточными, чем российская, то студенты Казахстана и Киргизии – как и в России и Турции – будут «вестернизированнее» основной массы своих сограждан. При этом разрыв между индексами студентов и индексами страны в целом будет в среднеазиатских республиках больше, чем в России. Несомненно то, что по индексу дистанции власти (PDI) студенты среднеазиатских республик оказались заметно ближе к «европейской норме», чем студенты России.

    Таким образом, главную гипотезу о том, что высшее образование является в странах Востока «транслятором» западных

ментальных ценностей, можно считать подтвердившейся.

    Несколько неожиданным является то, что в России разрыв между менее «вестернизированным» обществом и более «вестернизированным» студенчеством оказался меньше, чем в Турции, Казахстане и Киргизии.

    Впрочем, этот более низкий разрыв может являться следствием того, что «вестернизация» России гораздо сильнее в сравнении с другими исследуемыми странами.

6. Растет ли "вестернизация" студентов с ростом образования?

    Теперь следует проверить дополнительную гипотезу, согласно которой "западнизация" сознания студентов будет тем сильнее, чем более долгое время они обучаются в вузе.

    Здесь нас ожидает сюрприз: корреляция хофстедовых показателей с уровнем образования студентов оказалась весьма слабой (табл. 4). Отмечено лишь две значимые корреляции, но и те с низкими количественными оценками.

    Даже если предположить, что низкие и малозначимые корреляции объясняются недостаточным количеством респондентов, то довольно неожиданными оказываются векторы корреляций. По идее, чем дольше учатся студенты, тем выше в их сознании должны быть ценности индивидуализма и тем ниже ценности авторитаризма (дистанции власти). Но лишь в Турции по показателю PDI ожидания совпали с полученными данными. В Казахстане длительность образования оказалась никак не связанной с изменением ни PDI, ни IDV. А в России и в Киргизии вектор корреляции оказался даже противоположным ожидаемому: получается, что в России с ростом образования индекс дистанции власти у студентов несколько растет, а в Киргизии – несколько снижается индекс индивидуализма.

    Чтобы проконтролировать эти выводы, следует провести дополнительный корреляционный анализ на двух других базах данных по России: первая была собрана в 2004 г. во время исследований в Туле, Тюмени и Ставрополе и касалась всех групп населения; вторая – это расширенная вдвое база по студентам России 2005 г. И в той, и в другой базе в группе студентов наблюдалась положительная корреляция уровня образования с показателем PDI и негативная корреляция с показателем LTO. Это значит, что в России с ростом образования у учащихся растет дистанция власти и снижается ориентация на будущее.

    Получается очень парадоксальный вывод: система высшего образования "вестернизирует" сознание студентов, но чем дольше длится это воздействие, тем слабее степень вестернизации. Можно сказать, что мы наблюдаем эффект отрицательной предельной отдачи от высшего образования, когда последние годы обучения дают уже не прирост, а сокращение полезного культурного эффекта. Если учесть слабость и низкую достоверность корреляций, то более корректным будет вывод о нулевой предельной отдаче от высшего образования, если понимать отдачу как "вестернизацию" сознания студентов (повышение индивидуализма, понижение дистанции власти).

    В поисках объяснения загадки нулевой предельной отдачи высшего образования можно выдвинуть следующую гипотезу: "вестернизирующим" фактором является не само по себе высшее образование, а подготовка к нему.

    Выбор профессиональной карьеры осуществляется в основном в

последние школьные годы, когда школьник определяется с приоритетами "нравится - не нравится" относительно учебных дисциплин. Поскольку мы анализируем ментальные ценности студентов-экономистов, то следует учитывать, что с базовыми идеями современного "мейнстримного" экономического мышления молодежь знакомится уже в рамках школьного обществоведения. Эти идеи можно уловить, едва услышав, что современная экономическая наука изучает рыночное хозяйство, в рамках которого индивиды самостоятельно решают, что и как производить. Разумно предположить, что тот школьник, который настроен на получение высшего экономического образования, заранее будет культивировать в своем сознании благожелательное отношение к индивидуальному выбору в демократическом обществе. В современном европеизированном мире человек с ярко выраженным пристрастием к ценностям коллективизма и авторитаризма (высокой дистанции власти) – верующий фундаменталист, сторонник тоталитарной идеологии etc. – принципиально не сможет вписаться в систему высшего гуманитарного образования (если только не намерен жить, как Штирлиц в тылу врага). Высшее образование является почти безальтернативным вертикальным "лифтом", поэтому подготовка к

нему предполагает воспитание или самовоспитание в духе "западнизма". Поскольку в вузы приходят молодые люди, априори лояльные к "западным" ценностям, то сама вузовская система может работать с нулевой отдачей, то есть, не влияя на степень укорененности этих ценностей.

    Предложенное объяснение эффекта нулевой предельной отдачи высшего образования носит пока чисто гипотетический характер. В ходе дальнейших исследований необходимо для ее проверки изучить динамику "вестернизации" сознания на уровне не только вузовского, но и школьного образования. При этом будет необходимо качественно менять исследовательский инструментарий, поскольку анкета Г. Хофстеда предназначена только для взрослых людей и в исходном виде неприменима к школьникам.

    Следует учитывать, что отмеченный в исследовании феномен

«вестернизации» сознания студенчества можно попытаться объяснить альтернативным образом – не влиянием вузовского обучения, а чисто возрастными эффектами (молодежь, мол, всегда более индивидуалистична). Однако в странах западноевропейской цивилизации студенты отличаются от национальной нормы не повышенным, а, наоборот, пониженным индивидуализмом. Для более надежных выводов в ходе дальнейшего изучения культурно-ментальных ценностей молодежи модернизирующихся стран следует сравнить динамику ценностей у студентов с изменениями

ценностей у молодежи студенческого возраста, не прошедшей через вузы, а также сравнить ментальность студентов-гуманитарев и студентов- «технарей», проследить межрегиональные различия.

Заключение.

    Таким образом, рассмотрев и изучив поставленные цели и задачи реферата, я сделал для себя следующие выводы:

●      «вестернизация» ментальности студентов различных стран отличается друг от друга;

●      студенты «вестернизированнее»  основной массы своих сограждан;

●      система высшего образования "вестернизирует" сознание студентов, но чем дольше длится это воздействие, тем слабее степень «вестернизации».

   Я думаю, что проблема особенностей «вестернизации» ментальности студенчества решена  не полностью и требует дальнейшего изучения.

Приложение.

Таблица №1.

Структура респондентов по уровню образования