Министерство  образования и  науки РФ

Федеральное агентство по образованию

Всероссийский заочный  финансово-экономический  институт

Филиал  в г. Барнауле

Региональная  кафедра философии, истории и права 

Контрольная работа по социологии

На  тему «вариант №9» 
 
 

  Выполнила:  Юровская  Мария Сергеевна

                                                Группа: 3 Мг- 1

                                                Зачетная книжка № 06 ммб 00890

                                                Проверил: Смехнова  Галина Петровна 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                  Барнаул – 2008

                                       Содержание. 
 

1. Символический интеракционизм. Феноменологическая социология.

    Возрастание в социологии интереса к проблематике коммуникаций актуализировало, в частности, вопросы понимания друг друга при расхождении позиций, определения собственной точки зрения в отношении противоположной и т.п. Это, естественно, обусловливало ослабление бихевиористской традиции, для которой характерно нигилистическое отношение к исследованию собственно психологических процессов и сведение всего жизненного проявления человека лишь к внешне наблюдаемому поведению. В отличие от бихевиористов и фрейдистов формируется «третья сила» - интеракционистское направление, обратившееся к целостному человеческому «Я» и его личностному самоопределению в микросоциальном окружении. Суть заключалась в том, что поведение человека рассматривалось с социально ориентированной позиции как внешнее проявление его внутреннего мира в практической жизни – повседневном межличностном взаимодействии.

    Интеракционисты считали, что личность, как и общество – другие, является продуктом коммуникации – ролевого взаимодействия ( интеракции ) между людьми. Само общество рассматривалось как сумма самодовлеющих межличностных взаимодействий «Я» и «Ты», «Я» и «Другие». При этом исходили из того, что самосознание и ценностная ориентация как бы «зеркально» отражают реакции на нее окружающих людей. Отсюда вытекало, что личность воспринимает себя как таковую не прямо и непосредственно, но лишь косвенно – посредством частных точек зрения других индивидов из той же социальной группы как целого. Это обусловливало формирование личности социально-психологическими факторами.[1c.212]

    Создание  основ символического интеракционизма  связано с представителями Чикагской  школы. Однако в первую очередь современный символический интеракционизм связывают с именем Дж. Мида (1864 – 1931). Его учение было изложено в книге «Сознание, самость и общество», изданной посмертно Г. Блумером, которое последний определил понятием «символический интеракционизм». Концептуальный подход Мида опирался на три основные посылки:

    1. люди реагируют на окружающую  среду в зависимости от значений – символов, которыми они наделяют свое окружение.

    2. эти значения выступают продуктом  социального повседневного межличностного  взаимодействия – интеракции.

    3. эти социокультурные значения  подвержены изменениям в результате  индивидуального восприятия в рамках такого взаимодействия. [1c.212]

    Разделяя  в целом концепцию «зеркального Я», Мид считал, что становление человеческого Я как целостного психического явления есть социальный процесс, происходящий «внутри» индивида. В его рамках  как раз и возникают выделенные Джеймсом Я – сознающее и Я – как объект. Однако Мид эти две целостности личностного Я трактует по-своему. Он считал, что Я – это бессознательная, импульсивно неупорядоченная тенденция психической жизни. Любое поведение начинается в качестве импульсивно-реагирующего Я, но далее развивается и заканчивается как Ме – часть общества, ввиду влияния социокультурных факторов. Ме – это совокупность интернализированных установок других, то есть его образуют усвоенные человеком значения. Ме – направляет Я в определенные рамки, и их совокупность образует собственно личностное, интегральное Я ( Self ). При этом «скрепами»  социального порядка выступают субъективно значимые символы: некие референты, соотносимые с элементами социального опыта. Благодаря наличию значимых символов индивиды «понимают роль другого» во взаимодействие, то есть они оказываются способными интерпретировать их значение.

    В «символическом окружении» акцент делается на смысл и его интерпретацию, которые коммуницирующие субъекты вкладывают во взаимодействие. Поэтому в процессе «стимул – значение – символ – реакция» главной проблематикой является общение и понимание, так как «реакция» зависит от того, как символ будет проинтерпретирован, исходя их личного опята индивида.

    В концепции Дж. Мида можно выделить следующие основные принципы:

    1. групповая жизнь является сущностным  условием возникновения сознания  – человеческих существ, обладающим  личностным Я.

    2. мир, в целом, является социальным  продуктом, который «констатируется»  в совокупности процессов социального взаимодействия как актов коммуникаций.

    3. социальный мир есть интерсубъективный  феномен: он постоянно возникает  и становится в процессе межиндивидуальных  взаимодействий как взаимной  подгонки своего поведения к  поведению других.[1c.213]

    Таким образом, для символического интеракционизма характерно процессуальное видение социального мира: он представляет собой непрерывный процесс приспособления участниками своего поведения к поведению других на основе понимания субъективных состояний этих других.

    Дж. Мид исходил из того, что человек  усиливает культуру через систему  символов, общих для всех членов общества. При этом совокупность значений составляет символическое содержание сознания и опыта индивидов. В  качестве символов выступают жесты  и язык.

    Порождение социального мира начинается с жеста – символа, который в качестве стимула в процессе взаимодействия выступает в роли начального и незавершенного элемента поведенческого действия. Смысл жеста, когда он понятен, становится значимым и вызывает соответствующую реакцию другого участника взаимодействия. Например, когда два шофера, объясняя друг другу маневр, говорят одними жестами – символами да междометиями, а смысл им обоим понятен абсолютно. Но жест не имеет социально закрепленного значения, то есть он локален. Язык же, как более зрелая форма общения, обладает значительными преимуществами: в терминах значений формируются общие понятия – универсалии, оказывающие одинаковое  воздействие на различных индивидов. Поэтому овладение языком – это самое существенное в человеке, что делает его социальным существом, так как создает способность обращаться с символами. Если отношение людей к природе проявляется через труд, то отношение людей к природе проявляется через труд, то отношение людей друг к другу – через интеракцию, ядром которой является языковая коммуникация в повседневной жизни. Это и обуславливает необходимость анализа обыденного языка для проникновения в смысл межличностного взаимодействия, с помощью которого общество объединяет свои структуры. Таким образом, в символическом интеракционизме происходит редуцирование реальности социальных отношений к их речевому аспекту.[2c.154]

      С жестом и языком в любой  культуре всегда связано какое-либо  их значение, проявляемое в практических  последствиях – реакциях, которые вызывают данные символы. Сами реакции Мид рассматривает как равные ответу данного индивида на жесты и речь другого в определенном акте интеракции, то есть символизация предполагает переживания наличия другого. Благодаря использованию значимых символов, вызывающих одну и ту же реакцию в «Я» и «Другом», обеспечивая общность содержания, человек способен предсказывать как поведение другого, так и то, как этот другой предсказывает наше собственное поведение.

    Когда в 60 – 70 е гг. появилась новая феноменологическая социология – социология повседневного поведения, как контрпарадигма функционалистской и позитивистской социологии, она опиралась на творчество Альфреда Шюца.

    Феноменологическая  социология – это теоретико-методолгическое  направление в социологии, рассматривающей общество, как явление, созданное и постоянно воссоздаваемое в духовном взаимодействии индивидов. Философской основой феноменологической социологии Гуссерля, Шелера, Мерло – Понти. Основоположником феноменологической социологии явился Шюц, идеи которого, получившие распространение в 60 – 70 гг., стали исходным пунктом множества концепции феноменологической социологии, обвиняя позитивизм и натурализм в отчуждении, объектировании, реифицировании, социальных явлений, стремятся теоретически осмыслить социальный мир в его сугубо человеческом бытии, в соотнесении с представлениями, идеями, целями и мотивами практически действующих социальных индивидов. Феноменологическая методология, по самой своей природе не приспособленная к анализу объективных предметно-деятельностных процессов, ведет к подмене объективности социальных явлений феноменологически трактуемой интерсубъективностью.

    «Жизненный  мир» охватывает все, что для человека является, несомненно, реальным и известным. Жизненный мир с самого начала интерсубъективен, ибо существование других людей и их мышления и действий является одной из его естественных данностей. «Жизненный мир я делю с другими людьми, он для нас общий. И он охватывает знание о взаимоотношениях и характере социального опыта. Это знание включает также предположение, что социальный мир, включая меня самого, познается другими людьми тем же образом, как познаю его я» - говорил Шюц.[1c.78]

    Естественная  установка исходит из того, что  повседневная действительность – нечто  само собой разумеющееся, но включает и прагматический мотив: она ориентирована на изменение жизненного мира посредством нашего действия. Жизненный мир – это действительность, которую люди модифицируют своими действиями и которая, с другой стороны, модифицирует человеческие действия. «Эта интерпретация основывается на запасе прежнего опыта, который я приобрел сам, который был передан мне моими ближними и т.д. Этот запас знаний служит схемой моей интерпретации; весь мой опыт я оцениваю, опираясь на это знание, он для меня является типовым, но не упорядочен систематически.» - говорил А. Шюц. Запас знаний жизненно важного мышления – это совокупность само собой разумеющихся действий, меняющихся в зависимости от ситуации, с «горизонтом», за который начинается неопределенность. Запас знаний состоит из решений проблем, которые в определенной ситуации воспринимаются как бесспорные, но в прошлом были конституированы интерпретациями «горизонта». Интерпретация «горизонта» определяется прагматическими мотивами, то есть, если действительность не поддается нашим действиям, совершаемым на основе имеющегося знания, и становится проблематичной, «горизонт» нашего знания должен быть интерпретирован заново, но лишь в той степени, в какой этого требует наша проблема; затем интерпретация прекращается. Таким образом, наше знание и его типизация представляют собой наслоение прошлых, ситуативно обусловленных проблем.

    Но  в то же самое время как знание повседневности ориентировано прагматически, не систематично, а его целью является несомненность, теоретическое знание отличается тем, что интерпретация выходит за рамки прагматических проблем, стремится к систематизации, и сомнение может быть сделано принципом приобретения знаний. Таким образом, жизненный мир повседневности – это не единственная реальность, но ей мы отдаем предпочтение из-за большого интереса к встрече с этой реальностью. В то же время этот мир повседневных действий. Его структура характеризуется пространственными, временными и социальными направлениями. Жизненный мир в первую очередь ориентирован на «здесь и сейчас», на зону досягаемости моего действия во времени и пространстве, причем существенную роль играет понятие внутренней продолжительности потока сознания, которое было введено Бергсоном: опыт во временном отношении переживается в нашем сознании не как законченный элемент или единство, а как длительность и связь. Актуальный опыт, прошлый опыт и предвосхищенный опыт объединяются в смысловой связи ситуативно переживания и обосновывают «субъективное время».   

    Понимание как процедура познания с учетом социального мира является основным принципом естественной установки, то есть интерпретации поведения других с помощью запаса знаний, который включает также знание обоюдности этой интерпретации. Исходя из практических целей предполагается, что точки зрения действующих взаимозаменимы и существуют согласование релевантных систем. Все вместе образует основной тезис взаимных перспектив, то есть предполагается, что принимаемый мною как данность жизненный мир принимается и другим как такая же данность. Взаимные перспективы являются предпосылкой того, что мы можем приспособиться к жизненному миру в его речевом выражении.[1c.81]

    Существуют  социальные отношения, одни из которых  представляют собой непосредственные живые Мы – отношения, другие же не обязательно являются конкретными Мы – отношениями: властитель – подданный, начальник – подчиненный, и т.д. Из этого формируется Вы – установка как тип. Типизация может содержать также элементы воспоминаний о живущих ближних; тогда они именуются «персональными типами». Если рассматривать их исходя из определенных типичных функций, то можно назвать их «типами поведения». Если затем привлечь сюда личности, то появившиеся таким образом типы можно назвать «типами функционеров». Они характеризуются высокой степенью анонимности. Вы – отношение различается по отношению предков и потомков, истории, будущего, поколений.