Орфей и орфики

 
 
Дионис, или Вакх, был первоначально фракийским богом. Фракийцы были гораздо менее цивилизованны, чем греки, относившиеся к фракийцам как к варварам. Как и у всех народов с примитивным земледелием, у фракийцев существовали свои культы плодородия, а также бог, способствующий плодородию. Имя этого бога - Вакх. Когда фракийцы научились делать пиво, состояние опьянения они стали представлять как божественное и воздавать хвалу Вакху. Когда же позднее они познали вино и стали его употреблять, поклонение Вакху возросло еще более. Его функция способствовать плодородию вообще стала отчасти подчиненной его новой функции, связанной с виноградом и божественным безумием, порождаемым употреблением вина.

Культ Диониса в своей первоначальной форме был варварским и во многих отношениях отталкивающим. Однако не в этом первоначальном виде он оказал влияние на философов, а в одухотворенной форме, приписываемой Орфею, в аскетической форме, ставящей на место физического духовное опьянение.

Среди наиболее знаменитых певцов известен Орфей. Это имя античного певца, героя, мага и жреца, получило особую популярность в VI в. до н.э., когда был широко распространен культ Диониса, оказавший огромное демократическое влияние на умы, на государственность Аттики эпохи Писистрата, на философию. Считалось, что Орфей был на 10 поколений старше Гомера. Этим объясняется многое в мифологии Орфея. Родился он в Фессалийской Пиерии, под Олимпом, где царствовали сами Музы, или, по другому варианту, во Фракии, где его родителями были Муза Каллиопа и фракийский царь Эагр. Орфей - необыкновенный певец и игрок на лире. От его пения и музыки приходят в движение деревья и скалы, укрощаются дикие звери, а песни его слушает сам неприступный Аид. После гибели Орфея тело его было похоронено Музами, и его лира и голова по морю приплыли к берегам реки Мелета около Смирны, где Гомер, по преданию, сочинял свои поэмы.

Легенда об Орфее и мифы о нем развивались на основе использования различных мифологических мотивов (мотив волшебного действия музыки Орфея заимствуется из старофиванских мифов об Амфионе, нисхождение в Аид - из подвигов Геракла, растерзание Орфея вакханками - из мифов о Дионисе Загрее, растерзанном Титанами). С другой стороны, миф об Орфее вкрапливается теперь в старые мифы, как, например, в миф об аргонавтах: вождь аргонавтов Ясон приглашает этого фракийского певца в далекое путешествие, и тот побеждает своим пением Сирен, усмиряет бури и помогает гребцам (Пиндар, Аполлоний Родосский).

Орфею в то время приписывали много литературных произведений, большую теогоническую поэму в 24 песнях, дошедшую до нас во фрагментах, многочисленные отрывки гимнического, пророческого, полумифологического, полуфилософского содержания, отдельный сборник под названием "Орфические гимны", в который вошли гимны, начиная с VI-V вв. до н.э. и кончая первыми веками н.э. Тенденция поставить Орфея выше Гомера в поэтическом и музыкальном отношении проявилась в том, что ему приписывалось открытие гекзаметра, изобретение лиры или получение ее от Аполлона или Гермеса.

Орфей - неясная, но интересная фигура. Одни утверждают, что он был реальной личностью, другие считают его богом или воображаемым героем. Согласно традиции, Орфей, как и Вакх, пришел из Фракии, но, по-видимому, более вероятно, что он (или движение, связанное с его именем) пришел с Крита. Несомненно, что орфические доктрины содержат многое, имеющее, по-видимому, своим первоисточником Египет, а влияние Египта на Грецию осуществлялось главным образом через Крит. Говорят, что Орфей был реформатором, которого разорвали на куски бешеные менады, побужденные к этому вакхической ортодоксией. Склонность Орфея к музыке не столь заметна в ранних формах легенды по сравнению с более поздними. Первоначально он был жрецом и философом.

Чем бы ни было учение самого Орфея (если он существовал), учение орфиков хорошо известно. Они верили в переселение душ; они учили, что в будущем душу ожидает либо вечное, либо временное страдание от пыток в зависимости от их образа жизни здесь, на земле. Они стремились к "очищению", отчасти путем церемонии очищения, отчасти путем избегания осквернения. Наиболее правоверные из орфиков воздерживались от животной пищи, исключение составляли только ритуалы (когда пища принималась сакраментально). Они считали, что человек - отчасти земное, а отчасти небесное существо; благодаря чистой жизни небесная часть возрастает, а земная часть убывает. В конце концов человек может стать единым целым с Вакхом и называться "Вакх". У орфиков существовала разработанная теология, согласно которой Вакх был рожден дважды: первый раз от своей матери Семелы, а второй - из бедра своего отца Зевса.

Существует много форм дионисийского мифа. В одном из мифов Дионис является сыном Зевса и Персефоны; будучи еще мальчиком, он был разорван на куски Титанами, которые сожрали всю его плоть, за исключением лишь сердца. Одни говорят, что сердце было отдано Зевсом Семеле, другие - что сам Зевс проглотил его. Во всяком случае, это привело к вторичному рождению Диониса. Разрывание дикого животного и пожирание его сырого мяса вакханками рассматривалось как воспроизведение того, что сделали Титаны с самим Дионисом, и животное, в известном смысле, выступало как воплощение бога. Титаны были земного рождения, но после того, как они съели бога, они стали обладателями божественной искры. Так же и человек - отчасти земное, отчасти небесное существо, и вакхические ритуалы способствуют приближению его к полной божественности.

Далее к космогонической части орфического учения примыкает нравственная. Наиболее полно нравственная и эсхатологическая части учения изложены в книге Ф. Ф. Зелинского «Древнегреческая религия». «Раз мы происходим от поглотивших первого Диониса Титанов, - пишет Зелинский, - то, значит, наше душевное естество состоит из двух элементов – титанического и дионисийского. Первый тянет нас к телесности, к обособлению, ко всему земному и низменному; второй, наоборот, к духовности, к воссоединению в Дионисе, ко всему небесному и возвышенному. Наш нравственный долг – подавить в себе титанизм и содействовать освобождению тлеющей в нас искры Диониса. Средством для этого служит объявленная в Орфических таинствах посвященным «орфическая жизнь» (OrjikoV bioV).

Итак, в учении, основание которого приписывали Орфею, осуществлялось классическое соединение двух некогда противоположных начал: аполлонийской гармонии и Дионисийского буйства. У орфиков была своя теогония (учение о происхождении богов), согласно которой вселенная происходит из мировых естественных сил природы. Согласно орфической космогонии, мир возникает как результат деятельности Великой триады — Фанес, Хаос, Хронос. Первое начало мира есть Хронос (время), от которого произошли беспредельный Хаос, то есть некоторая туманная бездна, и Эфир, то есть светлая небесная стихия. Хронос образовал из обеих серебряное яйцо, которое потом лопнуло, и из него вышло особое существо Фанес (он же Протогон, Эрос, Приап, Метис, Эрикапей и пр.).Однако, рядом с этим учением о происхождении природы, и идеей единобожия у орфиков являются мифологические рассказы о Дионисе. Таким образом, учение орфиков примыкает к культу Диониса. Это в основном связано с мифом о Дионисе- Загрее. 

В гробницах были найдены орфические таблички, содержащие поучения душе умершего относительно того, как найти ей дорогу в потусторонний мир и что говорить, для того чтобы доказать, что она достойна спасения. Эти таблички разбиты и неполны; наиболее полная из них (Петелийская табличка) содержит следующее:

Ты найдешь слева от дома Гадеса источник, 
Рядом с ним стоит белый кипарис. 
К этому источнику близко не подходи. 
Но ты найдешь другой около Озера Памяти, 
Холодные воды несущий, и перед ним стоит стража. 
Скажи: "Я дитя Земли и Звездного Неба, 
Но род мой - только от Неба. Об этом вы знаете сами. 
И вот я, жаждой томим, погибаю. Дайте скорее 
Холодной воды, текущей из Озера Памяти" 
И сами они дадут тебе испить из святого источника, 
И после этого среди других героев ты место получишь...

В другой табличке говорится: "Привет тебе, пережившему страдание... Из человека ты стал Богом". И еще в другой: "Счастлив и блажен ты, которому суждено из смертного стать Богом".

Источник, из которого душа не должна пить, - это Лета, приносящая забвение; другой источник - Мнемосина, память. В потустороннем мире душа, если она жаждет спасения, не должна ничего забывать. Напротив, она должна приобрести память, превосходящую естественную.

Орфики были аскетической сектой, вино для них - только символ, как позднее причастие для христиан. Искомое ими опьянение - это "энтузиазм", союз с бором. Они думали, что таким путем приобретают мистическое знание, недостижимое обычными средствами. В греческую философию этот мистический элемент принес Пифагор, такой же реформатор орфизма, каким был Орфей по отношению к религии Диониса. От пифагорейцев орфический элемент перешел в философию Платона, а от него - в ту более позднюю философию, которая была уже полностью религиозной.

Некоторые явно вакхические элементы сохранились всюду, где орфизм имел влияние. Одним из таких элементов был феминизм- Его много у Пифагора, -а у Платона элемент феминизма привел даже к требованию полного политического равноправия для женщин. "Женский пол, - говорит Пифагор, - по своей природе более благочестив". Другой вакхический элемент состоит в уважении к сильной страсти. Греческая трагедия выросла из ритуалов Диониса. Особенно Еврипид чтил двух главных богов орфизма: Диониса и Эроса. Он не уважал холодного и самодовольного, благонравного человека, которого в его трагедиях обычно сводили с ума или как-либо иначе ввергали в беду боги, возмущенные его богохульством.

По традиции считается, что грекам свойственна восхитительная безмятежность (serenity), позволявшая им с олимпийским спокойствием созерцать страсть со стороны, подходя к ней с эстетической точки зрения. Но это весьма односторонний взгляд. Это верно, быть может, относительно Гомера, Софокла и Аристотеля, но это в высшей степени неверно применительно к тем грекам, которые прямо или косвенно были затронуты вакхическим или орфическим влиянием. В Элсвсине - а элевсинские мистерии составляли наиболее священную часть афинской государственной религии - пели гимн, в котором говорилось следующее:

В "Вакханках" Еврипида хор менад являет собой такое сочетание поэтичности и дикости, которое прямо противоположно безмятежности. Они прославляют удовольствие отрывать конечности диких животных и поедать их сырыми тотчас же:

О, как мне любо в полянах,  
Когда я в неистовом беге,  
От легкой дружины отставши,  
В истоме на землю паду,  
Священной небридой одета. 
Стремясь ко фригийским горам,  
Я хищника жаждала снеди: 
За свежей козлиною кровью  
Гонялась по склону холма...

Танец менад на склоне горы не был только неистовством, он был бегством от бремени и забот цивилизации в мир нечеловеческой красоты и свободы, ветра и звезд.

Орфик не более "безмятежен", чем прежний поклонник Вакха. Для орфика жизнь в этом мире является страданием и скукой. Мы привязаны к колесу, которое, вращаясь, образует бесконечные циклы рождения и смерти. Наша истинная жизнь - на звездах, но мы прикованы к земле. Только путем очищения, самоотречения и аскетической жизни можем мы избежать этого круговорота и достигнуть, наконец, экстаза единения с Богом. Это вовсе не взгляд тех людей, для которых жизнь легка и приятна. Это больше напоминает религиозную песню негров:

Я собираюсь поведать Богу обо всех своих невзгодах,  
Когда попаду домой.

В действительности в Греции сосуществовали две тенденции: одна - эмоциональная, религиозная, мистическая, потусторонняя, другая - светлая, эмпирическая, рационалистическая, заинтересованная в приобретении знания разнообразия фактов. Последнюю тенденцию представляют Геродот, самые ранние ионийские философы, а также в известной степени Аристотель. Белох вслед за описанием орфизма говорит:

"Но греческая  нация была слишком преисполнена  юношеского задора, для того чтобы  в целом принять веру, отвергающую  этот мир и переносящую истинную  жизнь в потустороннее. В соответствии с этим влияние орфического учения ограничивалось относительно узким кругом посвященных; орфизм не оказывал ни малейшего влияния на государственную религию, и это даже в обществах, которые, подобно Афинам, превратили празднование мистерий в государственные ритуалы и взяли их под защиту закона. Должно было пройти целое тысячелетие, прежде чем эти идеи, правда в совершенно ином теологическом одеянии, одержали победу в греческом мире" (17).

По-видимому, это преувеличение, особенно там, где речь идет об элевсинских мистериях, целиком пропитанных орфизмом. Вообще говоря, те, кто обладал религиозным темпераментом, обращались к орфизму, тогда как рационалисты презирали его.

Вплоть до недавнего времени влияние религии, особенно неолимпийской, на греческую мысль признавалось недостаточно.

"Все это  выглядело так, как будто греческая  религия была готова подняться  до уровня, уже достигнутого религиями  Востока. Трудно сказать, что могло  бы воспрепятствовать развитию  этой тенденции, если бы не  возникла наука.

"Новая  религия - ибо в одном смысле  она была новой, тогда как в  другом - старой, как человечество, - достигла высшего пункта своего  развития с основанием орфических  общин. Насколько мы можем судить, первоначальной родиной их была  Аттика, но затем с невероятной  быстротой они распространились  в других районах, особенно в  Южной Италии и Сицилии. Эти  общины представляли собой прежде всего ассоциации, в которых отправлялся культ Диониса; но они отличались двумя, новыми среди эллинов, чертами. Они смотрели на откровение как на источник религиозного авторитета и были созданы как специальные организации. Поэмы, содержащие их теологию, приписывали фракийскому Орфею. Он сам спускался в Гадес, а следовательно, являлся надежным проводником через опасности, которые окружают бестелесную душу в потустороннем мире".

Далее, Барнет говорит о наличии поразительного сходства между орфическими верованиями и верованиями, преобладавшими в Индии приблизительно в то же время, хотя, как утверждает Барнет, не может быть и речи о существовании между ними какого-либо контакта. Затем он переходит к выяснению первоначального значения слова "оргия". Это слово употреблялось орфиками в смысле "причастия". Цель причастия состояла в том, чтобы очистить душу верующего и помочь ей избежать круговорота рождения. В отличие от жрецов олимпийских культов орфики основали то, что может быть нами названо "церквами", то есть религиозные сообщества, в которые через посвящение мог быть принят всякий без различия расы или пола. Благодаря влиянию этих сообществ возникла концепция философии как способа жизни.