Коррупция в России

  Согласно современному российскому законодательству,  коррупция — это злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами; а также совершение указанных деяний от имени или в интересах юридического лица.

Коррупция исторически различалась по тому, происходило ли получение неправомерных  преимуществ за совершение законных действий («мздоимство») или незаконных действий («лихоимство»).

История

Древняя Русь

Первые официальные упоминания о посуле, как незаконном вознаграждении за осуществление официальных властных полномочий, имеются в Двинской уставной грамоте 1397-1398 гг., в ст. 6 которой говорилось: «А самосуда четыре рубли; а самосуд, то: кто изымав татя с поличным, а посул собе возмет, а наместники доведаются по заповеди, ино то самосуд; а опрочь того самосуда нет». Иными словами, в этой статье речь идет о незаконном присвоении потерпевшим от кражи судебных полномочий (самосуде). При этом самосудом признается незаконное получение денежной компенсации, причитавшейся наместнику, на которого возлагалось осуществление правосудия. Некоторые ученые полагают, что данная норма запрещала наместнику отпускать пойманного вора за взятку. Тем не менее большая часть исследователей истории российского законодательства полагает, что понятие посула начинает употребляться в смысле взятки, начиная с Псковской Судной грамоты 1397 г., ст. 4 которой гласила: «А князь и посадник на вече суду не судять, судити им у князя на сенех, взирая в правду по крестному целованью. А не въсудят в правду, ино Бог буди им судиа на втором пришествии Христове. А тайных посулов не имати ни князю, ни посаднику». Упоминания о посулах также можно встретить в Новгородской Судной грамоте и в Судебнике 1497 г., в ст. 33 и 34 которого запрещалось неделыцикам брать посулы с тяжущихся для судей и лично для себя. В свою очередь, в ст. 68 говорится о запрещении взимать посулы и давать ложные показания на суде по всем городам и волостям русского централизованного государства, что указывает на стремление великокняжеской власти бороться с бесчисленными проявлениями мздоимства. Благодаря мздоимству и лихоимству на Руси появилось великое множество поговорок и пословиц о взятках и взяточниках. Вот некоторые из них:

Не подмажешь - не поедешь.

Суд прямой, да судья кривой.

Судьям то и полезно, что  в карман полезло.

Всяк подьячий любит калач горячий.

Не ходи в суд с одним  носом, а ходи с приносом.

Земля любит навоз, лошадь - овес, а судья - принос.

Пред Бога - с правдой, а пред судьей - с деньгами.

До 1715

До появления полноценного института государственной службы, получение денег и еды от управляемых  было естественным средством обеспечения  деятельности должностных лиц: до XVIII века государственные чиновники жили благодаря «кормлениям», то есть на средства, поступающие от лиц, заинтересованных в их деятельности. В то же время, Судебник Ивана III запрещал судьям брать «посулы» (взятки), в противном случае их жестоко наказывали.

В 1648 г. в Москве случился народный антикоррупционный бунт, который закончился пожарами и гибелью мирных жителей. Для усмирения волнений царем Алексеем Михайловичем были казнены два высокопоставленных коррупционера — глава Земского приказа Плещеев и глава Пушкарского приказа Траханиотов.

С 1715 до 1801

Административный аппарат XVIII в., в корне отличавшийся от средневекового приказного строя XVII в., сохранил, тем  не менее, порочную практику подношений от челобитчиков. С 1715 года получение взятки в любой форме стало считаться преступлением, так как чиновникам стали платить фиксированную зарплату. При Петре Первом государство, построив сложный канцелярский аппарат с большим количеством чиновников, не имело достаточно средств, чтобы содержать его. Не получая жалованья, которое из-за постоянных войн часто задерживали или не выплачивали вовсе, многие чиновники, особенно низших классов, откровенно бедствовали, поэтому взятки нередко были для них единственным способом выживания.

При Петре I взяточников нещадно  били батогами, клеймили, ссылали, но все  было тщетно. По рассказам современников, однажды в Сенате Петр пригрозил  издать указ, по которому всякий, кто  украдет у казны сумму, на которую  можно купить веревку, будет повешен. Генерал-прокурор Ягужинский на это заметил: «Неужели вы хотите остаться императором без служителей и подданных? Мы все воруем — с тем только различием, что один больше и приметнее, чем другой». Однако император не смирился и продолжил свои законотворческие инициативы. Так, 17 марта 1714 г. был издан «Указ о фискалах и о их должности и действии», регламентирующий полномочия фискалов и меры по борьбе с взяточничеством и казнокрадством, а в 1715 г. был принят Артикул Воинский, в котором впервые в истории российского права была реализована попытка систематизации уголовно-правовых норм. В нем, например, были описаны такие должностные преступления, как злоупотребление властью в корыстных целях (арт. 194), взяточничество (арт. 184), подделка печатей и документов (арт. 201), срывание указов (арт. 203), принесение лжеприсяги (арт. 196) и лжесвидетельство (арт. 198), за которые грозило наказание в виде смертной казни, телесных наказаний и тюремного заключения^[7]. Более широкий перечень случаев превышения и злоупотребления властью содержался в главе 50 Генерального регламента коллегий (1720 г.), включающей в себя меры взыскания и поощрения за службу.

Вскоре после смерти Петра I нехватка средств заставила правительство  Екатерины I вернуться к прежней  системе обеспечения, предусматривавшей  работу канцелярских служащих в городах  без жалования с позволением  «брать акциденцию от дел». Акциденции в переводе с латинского — «побочные доходы» от добровольной мзды челобитчиков, т. е. взятки. Таким образом, «кормление от дел» вновь стало для госслужащих единственным способом существования.

XVIII век. Екатерина II

Зарплату чиновникам выдавали ассигнациями, т. е. бумажными деньгами, покупательная способность которых  не сильно отличалась от серебряного  денежного эквивалента. Однако в  конце XVIII — начале XIX в. ассигнации начинают обесцениваться, и, соответственно, прожить на чиновничье жалованье  становится все сложнее. Единственным, на что могли рассчитывать чиновники  в таком положении, были взятки. Таким  образом, государственная власть вновь  переложила большую часть расходов по содержанию приказного аппарата на плечи населения, и вместо того, чтобы реформировать систему управления по образцу западных абсолютистских монархий.

XIX век. Александр I

Указы Александра I 1809 и 1811 гг оставляли в силе законодательные акты Петра I и Екатерины II. Тем не менее, рост должностных преступлений в Империи показывал, что реформирование законодательства необходимо. Взяточничество и лихоимство прочно обосновалось не только в центре, но и в губерниях, и в судебной системе. К концу первой четверти XIX века у высших государственных сановников не существовало разномыслия по поводу того, что необходимо в кратчайшие сроки выявить причины и найти ближайшие способы к искоренению должностных преступлений, и в особенности, лихоимства.

XIX век. Николай I

Решение этой сложной и  многогранной задачи, имеющей своей  конечной целью «истребление сей  язвы», было возложено Николаем I на особый Комитет, учрежденный императором  в мае 1826 года при Общем собрании Санкт-Петербургских департаментов  Сената. В том же 1826 году было создано Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии — для борьбы со злоупотреблениями должностных лиц и контроля за их деятельностью. В середине XIX века в правительственных кругах наблюдалась непоследовательность в борьбе с должностной преступностью. Несмотря на общее негативное отношение к взяточничеству, к отдельным лихоимцам правительство было снисходительно.

О численности чиновников в середине века (с 1847 по 1857 год) существуют точные данные, сохранившиеся в фонде  Инспекторского департамента гражданского ведомства. В 1847 году число чиновников составляло 61 548 человек. К I классу принадлежал 1 человек, ко II — 40, к III — 166, к IV — 484, к V — 1100, к VI — 1621, к VII — 2588, к VIII — 4671 и к IX—XIV — 50 877 человек Важным этапом на пути совершенствования законодательства об ответственности за взяточничество и лихоимство было издание Свода Законов (1832, 1842, 1857гг), в котором этим деяниям была посвящена глава 6 раздела 5 тома 15. Статья 336 содержала перечень видов лихоимства. Таковых было три:

1) незаконные поборы под  видом государственных податей;

2) вымогательство вещами, деньгами или припасами;

3) взятки с просителей  по делам исполнительным и  судебным.

Таким образом, Свод Законов  трактовал взяточничество как составную  часть лихоимства. Под взятками здесь понимались всякого рода подарки, которые делались чиновникам для ослабления силы закона. При назначении наказания лицам, уличенным в лихоимстве, применялись три основных правила:

1) не смотреть ни на  чины и достоинства, ни на  прежние заслуги;

2) если обвиняемый докажет,  что взятки были приняты на  его имя без его ведома, то наказывать того, кто принял взятку;

3) учитывать степень преступления  и происшедшие от того последствия.

С 1845 г. основным законодательным  актом, регулировавшим ответственность  чиновников за мздоимство и лихоимство, стало «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Однако при этом законодательное определение этих понятий отсутствовало. Если действие, за которое получен дар, не составляло нарушения обязанностей службы, то получение вознаграждения являлось мздоимством, если же обязанности службы были нарушены — лихоимством. По Уложению, чиновник, уличенный в мздоимстве, подвергался либо только денежному взысканию, либо денежному взысканию, сопряженному с отрешением от должности. За лихоимство законодатель установил более суровые санкции, чем за мздоимство, вплоть до отдачи в исправительные арестантские отделения. Высшей степенью лихоимства законодателем было названо вымогательство (Статья 377 Уложения). Виновный в вымогательстве подвергался либо отдаче в исправительные арестантские отделения, с лишением всех особенных прав и преимуществ, либо к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и отдаче в исправительные арестантские отделения на срок от 5 до 6 лет. При наличии отягчающих вину обстоятельств, виновный приговаривался к лишению всех прав состояния и ссылке на каторжные работы на срок от 6 до 8 лет^[9].

XIX век. Александр II

В общей сложности к 1857 году чиновников было около 86 000 человек. Из чиновников низших классов (от XIV до VIII) в те годы привлекалось палатами уголовного суда ежегодно около 4000; чины VIII—V классов судились в Сенате, примерно по 700 человек в год; чиновники  высших чинов Табели о рангах попадали под следствие в единичных  случаях. Таким образом, в общей  сложности около 5-6 % чиновников ежегодно попадали под различные расследования  уголовных палат и Сената. Однако, по обвинениям в мздоимстве и лихоимстве проходило гораздо меньшее число. Если в 1847 г. число чиновников государственной службы, судимых в палатах Уголовного суда за мздоимство и лихоимство, составляло 220 чел., то в 1883 г. эта цифра составляла 303 чел. (а к 1913 г. достигла 1 071 чел.). Тем не менее, власти всегда понимали, что попадают под суд за взяточничество далеко не все, и искали пути для профилактики и уменьшения этой язвы.

Важным фактором борьбы с  «воровством» на государственной службе стала начавшаяся в правление  Александра II система публикации имущественного положения чиновников империи. Периодически, как правило — раз в год, выходили книги, которые так и  назывались: «Список гражданским чинам такого-то ведомства». В этих книгах, доступных для широкой публики, были приведены сведения о службе чиновника, его наградах, поощрениях и что, не менее важно — взысканиях, а также о размере получаемого им жалования и наличии имущества. Причем, имущество указывалось не только личное, но и «состоящее за женой», как наследственное, так и приобретенное. Имея на руках такой «Список», каждый мог сравнить декларируемое положение чиновника и реальное. Все три редакции (1845, 1866 и затем 1885 гг) Уложения о наказаниях уголовных и исправительных оговаривали возможность получения взятки должностным лицом и через других, в том числе жену, детей, родственников, знакомых; признавали преступление оконченным, «когда деньги или вещи были ещё не отданы, а только обещаны ему, по изъявленному им на то желанию или согласию»; предусматривали некоторые завуалированные способы получения взятки — «под предлогом проигрыша, продажи, мены или другой какой-либо мнимо законной и благовидной сделки». Чиновникам запрещались всякие сделки с лицами, вступающими в подряды и поставки по тому ведомству, где они служат, потому что предполагалось, что эта сделка или договор только прикрывает собою взятку, данную для того, чтобы чиновник незаконно благоприятствовал подрядчику при сдаче вещей или работе в ущерб казне. За совершение таких сделок обе стороны подвергались взысканию, равному цене заключенной сделки, а чиновник к тому же исключался из службы (ст. 485 и другие статьи отделения VI главы XI Уложения о наказаниях).

Серьезная борьба с коррупцией в России началась, как в других странах Европы и в США, в последней  четверти XIX века. Однако, в отличие  от России (где превалировала коррупция  в низших звеньях чиновничества), в США коррупцией были поражены и  средние, и даже весьма высокие слои бюрократии и политиков: так, в середине 1870-х годов Вашингтон потрясли факты коррупции в связи с  военным министерством и спиртовым  пулом и даже помощником президента. Зарубежные комментаторы не без ехидства наблюдали за дискредитацией американской демократии. Весьма эмоционально для  русских читателей эти события  описал их современник — царский  чиновник К. Скальковский: «Можно было видеть вице-президента республики, обличенного в бесчестных поступках и получившего выговор: председателя конгресса, торговавшего из-за направления, которое он давал заседаниям, проходившим под его председательством; трех сенаторов, получивших барыши от продажи своих голосов; пять председателей важнейших комитетов конгресса, обличенных во взятках; министра финансов, искажающего цифры государственной отчетности; министра юстиции, неправильно расходующего ассигнованные в его распоряжение кредиты; морского министра, обогатившегося и обогатившего своих друзей, подписывая по убыточным для казны ценам контракты с приятелями на разные поставки; посланника в Лондоне, уличенного в бесчестной спекуляции; личного секретаря президента, замешанного в процессе о воровстве акцизных доходов; наконец, военного министра, преданного суду за мошенничество, в котором он признался …кажется нет уже более необходимости в дальнейших доказательствах».