Эмпирические исследования представителями Чикагской школы

Л.Вирт также преувеличивает безликость современных городов. Общины, в которых существуют близкая дружба и родство, распространены в современных городских объединениях более, чем он предполагал. Эверетт Хыоз — коллега Вирта из Чикагского университета — писал о своём коллеге следующее: «Луис часто и много говорил о безликости города, при этом сам он жил среди целого клана родни и друзей, находясь с ними в очень близких отношениях»²⁴ Такие группы, которые Герберт Ганс называет “городскими селянами”, распространены в современных городах (Gans 1962). Его “городские селяне” — это, например, американцы итальянского происхождения, живущие в одном из районов Бостона. Подобные “белые этнические” районы, вероятно, становятся менее заметными в американских городах, чем ранее, но они заменяются внутренним городом — городскими районами, населёнными новыми иммигрантами.²⁵ 
     Более важным моментом является тот факт, что сообщества, в которых наблюдаются близкие родственные и личные связи, по-видимому, часто активно создаются самой городской жизнью; это не просто остатки существовавшего некогда ранее образа жизни, которые в течение некоторого времени сохраняются в условиях города. Клод Фишер предложил интерпретацию того, почему крупномасштабный урбанизм на самом деле обычно способствует развитию различных субкультур, а не сваливает всё в единую анонимную массу. Как он отмечает, те, кто живёт в городах, могут сотрудничать с другими лицами того же происхождения или со схожими интересами в целях развития местных деловых связей; они также могут вступать в определенные религиозные, этнические, политические и другие субкультурные группы. В маленьком городе или деревне подобное разнообразие субкультур развиться не сможет. Те, кто формирует этнические общины внутри городов, могли быть практически или вовсе незнакомы на своей родине. Когда эти люди прибывают, они тянутся к тем местам, где живут люди, близкие им по языку и культуре, и так появляются новые структуры внутри сообщества. Художник может не найти практически никого близкого себе по духу в деревне или маленьком городе, но в большом городе он или она могут стать частью значимой артистической и интеллектуальной субкультуры²⁶. 
        Большой город — это «мир незнакомцев», однако он поддерживает и создает новые взаимоотношения. Это не парадоксально. Мы должны уметь разделять городской опыт на публичную сферу общения с незнакомцами и на более личный мир семьи, друзей и коллег по работе. Когда человек переезжает в большой город, ему может быть трудно «познакомиться с людьми». Но любой человек, въезжающий в маленькую сельскую общину с установившимся порядком жизни, может обнаружить, что дружелюбие, проявляемое ее  жителями — это лишь вопрос вежливости, могут пройти годы, прежде чем он станет «своим». В городе это не так. Вот какой комментарий дал на эту тему Эдвард Крупат: “Скорлупу города-яйца ... пробить сложнее. Не имея случая и обстоятельств представиться, многие люди, которые ежедневно видят друг друга на автобусной остановке или железнодорожной станции, в столовой или в коридорах на работе, никогда не становятся кем-то большим, чем «знакомыми незнакомцами»²⁷. Также, некоторые люди остаются совершенно в стороне от общественной жизни, поскольку им не хватает навыков общения или инициативности. Однако существует великое множество свидетельств того, что благодаря разнообразию незнакомцев — каждый из которых является потенциальным другом — и широкому разнообразию стилей жизни и интересов в городе, люди пробиваются внутрь («скорлупы»). И как только они попадают в какую-либо группу или структуру, возможности расширения их связей значительно увеличиваются. В результате данные говорят о том, что позитивные возможности, предоставляемые городом, зачастую перевешивают сдерживающие силы, позволяя людям развивать и поддерживать удовлетворяющие их отношения²⁸.   

Идеи Вирта сохраняют свое значение и сегодня, но, в связи с последующей их разработкой, очевидна их чрезмерная обобщённость. Современные города часто подразумевают безличные, анонимные социальные связи, но они также являются источниками разнообразия, а иногда и близких отношений²⁹.                                
Городское сообщество в соответствии с общим экологическим подходом Чикагской школы должно изучаться как «пространственная конфигурация и моральный порядок». Важное место в эмпирических исследованиях чикагских социологов занимает анализ пространственной структуры Чикаго³⁰, в частности их работы, посвященные зонированию. В качестве общей схемы для изучения пространственных конфигураций городов они предложили в начале 20-х гг. концентрическую модель городских зон. Классическое описание этой модели содержится в статье Э. Бёрджесса «Рост города: введение в исследовательский проект» и воспроизводится в ряде статей Парка. Согласно этой модели, в городе выделяются четыре зоны, расположенные концентрическими кругами. В центре города находится деловой район, где сосредоточены административные учреждения, офисы компаний и банков, дорогие гостиницы и супермаркеты. Центр непосредственно окружают трущобы и районы ветхого жилья; когда-то в прошлом здесь находились городские окраины, но по мере разрастания города жилые здания устарели и, оказавшись коммерчески непривлекательными, стали местом концентрации бродяг, нищих, безработных, свободных художников и чернорабочих. За пределами центра располагается транзитная (или переходная) зона, где сосредоточены промышленные предприятия. Далее идет зона рабочих кварталов, где сосредоточены многоквартирные дома и селятся промышленные рабочие. И наконец, внешнее кольцо образует зона фешенебельных кварталов и особняков. Такая территориальная структура города связана с экологическим распределением и сегрегацией различных видов деятельности. Сами зоны более или менее отчетливо отграничиваются друг от друга по ряду критериев, главный среди которых — цены на землю. В центре города, где цены на землю (и соответственно арендная плата за помещения) самые высокие, оказываются сосредоточены самые престижные виды занятий: управление, бизнес, коммерция. И наоборот, наиболее непривлекательные для жизни районы оказываются местом обитания низших социальных классов и местом сосредоточения наименее престижных занятий. Сама территориальная структура города становится в некотором смысле «портретом» общества. Относительно описанной концентрической модели следует высказать ряд важных замечаний. Во-первых, она относилась не ко всем городам, а лишь к Чикаго и подобным ему городским сообществам, которые по мере своего роста территориально расширялись во всех направлениях. В городских сообществах с иной локальной географией и иными историческими обстоятельствами развития территориальная конфигурация может быть другой. Во-вторых, указанная схема не претендовала на роль законченного и адекватного описания дифференциации городского пространства Чикаго. Для более подробного описания городского пространства использовалось понятие естественных ареалов, заимствованное из экологии. Естественными ареалами назывались относительно отграниченные от окружения и внутренне гомогенные районы, например районы компактного проживания иммигрантских этнических групп. В 1923—1924 гг. Бёрджессом была разработана «Карта социальных исследований Чикаго», на основе которой было выделено 75 естественных ареалов и больше 3 тысяч еще более мелких локальных общин. В-третьих, исследование территориальной структуры города было важным средством для последующего картографирования социальных проблем. Чикагская школа широко использовала в своих исследованиях метод картографирования. Например, Ф. Трэшер, опубликовав в 1927 г. исследование «Банда», приложил к книге карту размещения на территории города различных преступных сообществ и группировок. В-четвертых, описание территориальной структуры города не было самоцелью и в плане теоретическом; оно было всего лишь средством для решения действительно теоретической задачи — описания и анализа процессов развития городских сообществ. Процессы развития города описывались в таких терминах, как «рост», «экспансия», «последовательность», «вторжение», «вытеснение», «центры», «периферии», «подчиненные центры», «мобильность» и т. д. Бёрджесс употреблял также термин «метаболизм», дабы подчеркнуть, что основным предметом внимания являются именно процессы.В своих городских исследованиях чикагские социологи подчеркивали такие важные аспекты современной социальной жизни, как городская экспансия и доминирование города над сельской местностью (и соответственно городской западной цивилизации над сельскохозяйственными и сырьевыми перифериями). Учитывая тенденцию к дальнейшему возрастанию роли городов, они сделали важные шаги в анализе влияния городской формы поселения на образ жизни и человеческую личность. Кроме работ Парка и Бёрджесса, важное теоретическое значение в этом плане имела статья Л. Вирта «Урбанизм как образ жизни», опубликованная в 1938 г.³¹ Вирт отмечает, что современный мир является по существу городским; и дело не только в большом удельном весе городского населения, но также в том огромном социальном, культурном, политическом и техническом влиянии, которое город оказывает на территории, попадающие под его воздействие. В современных условиях под его воздействием оказывается фактически весь мир. Определяя природу города, Вирт указывает на то, что это не географическое понятие, и сосредоточивает внимание на том, как формы человеческой ассоциации, характеристики социальных контактов и особенности личности связаны с тремя ключевыми переменными: численностью населения, его плотностью и гетерогенностью индивидов. В этом контексте он определяет город как «относительно крупное, плотное и постоянное поселение социально гетерогенных индивидов»³². Исследуя урбанизм как образ жизни, доминирующий в современной цивилизации, Вирт выявляет следующие его характеристики: слабость родственных и соседских уз, важность конкуренции и формального контроля, ослабление личной зависимости от других, сегментация и большее или меньшее обезличивание человеческих отношений, преобладание вторичных контактов над первичными, рационализация поведения, возрастание значения утилитарных соображений в общении с другими людьми, возрастание диверсификации индивидов и групп, усиление социальных контрастов, рост терпимости к различиям, секуляризация жизни, шизоидный характер городской личности, человеческая скрытность и эмоциональная бесчувственность, общая раздражительность, деперсонализация и личностная нивелировка, одиночество и т. д. Оценивая перспективы эмпирических исследований в этой области, Вирт, продолжая традиции Чикагской школы, требовал рассматривать урбанизм с трех взаимосвязанных точек зрения: как физическую структуру (включающую популяционную базу, технологию и экологический порядок), как систему социальной организации (включающую социальную структуру, социальные институты и систему социальных отношений) и как совокупность установок и представлений (связанную с типичными особенностями личности, типичными формами коллективного поведения и типичными механизмами социального контроля).Урбанистические исследования, разработку процедур изучения города, теоретический анализ городских структур, процессов и образа жизни можно считать важнейшим вкладом Чикагской школы в развитие социологии. Важно при этом помнить о склонности представителей данной школы трактовать социологию города в широком смысле как социологию современного общества. Для упомянутых исследований характерно, что все они ориентировались так или иначе на некоторые общие принципы и рамки анализа, что делает эту группу исследователей действительно школой, объединенной не только общей принадлежностью к одному университету. После ухода Р. Парка из Чикагского университета исследовательская работа не закончилась, однако влияние школы становилось все более скромным на фоне растущего влияния функционального подхода. Примечательно, что одним из центров распространения последнего стал опять-таки Чикагский университет, правда, на этот раз не социологический факультет, а факультет социальной антропологии. Сюда приезжали для чтения лекционных курсов в качестве приглашенных профессоров столпы британского антропологического функционализма А.Р. Рэдклифф-Браун и Б. Малиновский; а со второй половины 30-х гг. сплоченная группа чикагских социальных антропологов, возглавляемая У.Л. Уорнером, приступила к осуществлению своей программы исследования современных сообществ, в основу которой были положены принципы структурно-функционального подхода, опробованные в ходе полевых исследований в «примитивных» обществах. Некоторые историки социологии (Дж. Гасфилд, Дж. Файн, С. Рейнхарц, Р. Хелмс-Хейес), рассматривая развитие социологии в Чикагском университете после ухода Парка, выделяют «вторую Чикагскую школу» (1945-1960), которая объединила учеников Томаса, Парка и Бёрджесса; ключевую роль в ней играл Э. Хьюз, определявший свой теоретический подход как «интерпретативную институциональную экологию». После Второй мировой войны в чикагской социологии выросла значимость «интеракционистской» составляющей, а также еще более увеличилось влияние на нее социологического наследия Г. Зиммеля. В это время в Чикагском университете получили подготовку такие видные ученые, как А. Стросс, Г. Беккер, Э. Гоффман и др.

 

 

 

Заключение

 

 

        Подводя итоги, можно сказать, что Чикагская  школа оказала огромное влияние на американскую и на мировую социологию. Благодаря этой школе авторитет социологической науки значительно вырос.  А.Смолл сформулировал, что долг социолога — открывать новое знание и передать его так, чтобы справедливое и гармоничное общество управлялось во всеобщих интересах. 
        У.Томас стремился улучшить средства, имеющиеся в распоряжении социальных инженеров, чьей основной задачей является помощь людям в развитии личностного контроля, благодаря которому можно будет преодолеть индивидуальную нищету, материальную и духовную. 
        Р.Парк изучал баланс потерь и приобретений цивилизации с точки зрения социального порядка и наиболее полной реализации сущности человеческой природы. 
        Л.Вирт разрабатывал для социологов стратегии достижения общественного консенсуса, которые не просто делают доступными соответствующего знания, но и обязывают социологов брать на себя профессиональную ответственность за формирование общественного мнения. 
        У.Огборн концентрировался на рассмотрении последствий социального знания прежде всего для достижения индивидуальной свободы и личного удовлетворения и, уже потом, для достижения коллективной гармонии.     
        Нельзя не отметить большую роль  Чикагской школы в становлении одной из первых отраслей социологических знаний – социологии города. Под влиянием исследований  Р.Парка, Э.Берджесса, Л.Вирта, Р.Макензи проводились работы по изучению городов как американской так и европейской социологии. 
        В работах социологов-эмпириков, выполненных в рамках методологии Чикагской школы, подчеркивалось значение проблем, составлявших содержание повседневной жизни людей. Их исследования были направлены не на создание общей систематической теории, а на выявление и анализ того круга проблем, которыми люди жили,которые их волновали и которые нужно было решать если не каждый день, то достаточно часто и регулярно. Этим самым был обеспечен поворот социологии к изучению конкретных нужд, потребностей и интересов человека. Вместе с тем сотрудничество социологов в Рамках Чикагской школы было направленно в русло изучения социальных потребностей общества(города) и создания условий их реализации. 
        Наконец, характеризуя значение Чикагской школы, нельзя не сказать о ее значительном вкладе в организацию профессионального социологического образования по совершено новому образцу. Представители школы, в первую очередь ее лидеры Р.Парк и Э.Берджесс, а до них У.Томас сумели органически соединить подготовку и проведение конкретных эмперических исследований с учебным процессом, в котором как его равноправные субъекты участвовали преподаватели и студенты. По существу теоретическое обучение  осуществлялось непосредственно в ходе проведения эмперического исследования. Рождался новый тип университетского профессионального социологического образования

 

Список литературы

 

1. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. Москва, 1993. 
2. Баньковская СП. Роберт Парк; Эрнст Бёрджесс // Современная американская социология / Под ред. В. И. Добренькова. М., 1994. С. 3-32.

3. Баразгова Е.С. Американская социология (традиции и современность): Курс лекций. Екатеринбург; Бишкек, 2007.- 450с.

4. Бёрджесс Э. Рост города: введение в исследовательский проект // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 2000. № 4. С. 122-136.

5. Вирт Л. Урбанизм как образ жизни // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология1997. № 3. С. 169-196.

6. Волков Ю.Г., Нечупоренко В.Н., Самыгин С.И. Социологи: история и современность. Ростов н/Д., 1999.- 344с. 
7. Гайденко П.П, Добреньков В.И., Ионин Л.Г. История социологии в Западной Европе и США: учебное пособие для вузов. Москва, 1999.- 379с. 
8. Громов И. Западная социология. Москва, 1997.- 230с. 

9. Занецкий Ф. Исходные данные социологии // Американская социологическая мысль. Москва, 1996.- 449с.

10. Зборовский Г.Е. История социологии. Москва, 2004.- 603с. 
11. История социологии в Западной Европе и США. Москва, 1999.- 561с. 
12. История теоретической социологии: в 4т. Москва, 1998. Т.З.- 510с. 
13. Капитонов Э.А. Социология XX века. Ростов н/Д., 1996.- 211с. 
14. Кравченко А.И. История зарубежной социологии. Москва, 2005.-320с. 
15. Кравченко А.И. Становление американской социологии; социальные обследования США конца XIX в. // История теоретической социологии / Общ. ред. Ю.Н. Давыдова. Т. 1. М., 1997. С. 352-371.

16.  Култыгин В.П. Классическая социология. Москва, 2000.- 465с. 
17. Коркюф Ф. Новые социологии. Минск, 2002.- 120с. 
18.  Маккензи Р. Экологический подход к изучению человеческого сообщества // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 2000. № 4. С. 136— 152.

19. Осипов Г.В. История социологии в Западной Европе и США. Москва, 1999. 
Тернер Дж. Структура социологической теории. Москва, 1985.- 781с. 
20. Полянова Н.Л. XX в. в социологических теориях общества. Ростов н/Д.,  2004.- 89с.  
21. Парк Р. Э. Город как социальная лаборатория //Рабочие тетради по истории и теории социологии. Вып. 1. М., 1992. С. 58-71.  
22. Парк Р. Э. Личность и культурный конфликт // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 1997. № 2. С. 175-191.

23. Парк Р.Э. Городское сообщество как пространственная конфигурация и моральный порядок // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 2000. № 3. С. 136-150.

24. Парк Р.Э. Культурный конфликт и маргинальный человек // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 1997. № 2. С. 172—175.

25. Парк Р.Э. Понятие социальной дистанции // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 1997. № 2. С. 192-197.

26. Парк Р.Э. Физика и общество // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 1997. № 4. С. 135-157.

27. Парк Р.Э. Человеческая миграция и маргинальный человек // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 1998. № 3. С. 167—176.

28. Современная Американская социология. Под ред. В.И. Добренькова. Москва, 1994.- 476с. 
29. Томас У., Занецкий Ф. Методологические заметки // Американская социологическая мысль. Тексты. Москва, 1996.-498с. 
30. Фотеев Г. Флориан Знецкий // Современная американская социология. Москва, 1994.- 320с. 
31. Энциклопедический социологический словарь. Общ. ред. Г.В. Осипова. Москва, 1995.- 965с. 
 

¹ Цивилизация и исторический процесс // Предпринты докладов VI Всесоюзного совещания "Цивилизация и исторический процесс". М., 1983.

² Сайко Э.В. Урбанизация как социокультурный процесс в стадиальной характеристике исторического развития (переход от доклассового общества к классовому) // Методологические проблемы исследования становления и развития древнего города. М., 1991. С. 11-82.

³ Социально-культурные функции города и пространственная среда / Под ред. Л.Б. Когана. М, 1982. С. 27.

 

⁴ Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в средневековых текстах // Труды по знаковым системам. Тарту, 1965. Вып. 2.

⁵ Розенблюм Е.А. Художник и дизайн. М., 1974. С. 69-70.

⁶ АлъшицД.Н. Начало самодержавия в России. М., 1988. С. 124,126. Из известных в ХП-ХШ вв. 74 городов 49 были разорены, 14 из них не восстанавливались

⁷ Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. М., 1991. Т. 3. С. 41. Ахиезер А.С. Городская культура как условие воспроизводственной активности рабочего класса // Производственная активность советских рабочих (80-е годы). М., 1987.

⁸ Урбанизация и развитие городов в СССР. Л., 1979. Заславская Т.И., Федосеев В.Н., Троцковский АЯ. К вопросу о социально-территориальной структуре экономического района // Изв. СО АН СССР. Сер. Экономика и прикл. социология. 1985. Вып. 1. № 1.

⁹Ахиезер А.С. Научно-техническая революция и некоторые вопросы производства и управления. М., 1974. С. 173-174.

 

¹⁰ Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 240.

¹¹ Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. С. 278.

¹²Парк Р.Э. Город как социальная лаборатория // Рабочие тетради по истории и теории социологии. Вып. 1. М., 1992. С. 58—71.

 

          ¹³ Там же с.67.

¹⁴Парк Р. Э. Город как социальная лаборатория //Рабочие тетради по истории и теории социологии. Вып. 1. М., 1992. С. 58-71.

 

                   ¹⁵ Парк Р.Э. Город как социальная лаборатория. С. 59.

1Парк Р.Э. Человеческая миграция и маргинальный человек // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 1998. № 3. С. 167—176.

¹⁷   Кравченко А.И. Становление американской социологии; социальные обследования США конца XIX в. // История теоретической социологии / Общ. ред. Ю.Н. Давыдова. Т. 1. М., 1997. С. 352-371.