Эллинистический период

К этим десяти тезисам (которые Гегель называет ранними) Агриппа (I в. н. э.) 26 и  его ученики прибавили еще  пять. Первый из новых тропов аргументирует  различие видов или мнений. Второй критикует бесконечную цепь доказательств. Третий подчеркивает, что любое ограничение  относится всегда лишь к чему-либо конкретному. Четвертый критикует  принятие предпосылок, которые впоследствии не доказываются. Пятый троп предостерегает от доказательства по кругу. Он указывает  на то, что каждое доказательство в  свою очередь требует доказательства, это доказательство требует своего доказательства и так по кругу  до исходной точки 27. И хотя эти новые  тропы более абстрактны, некоторые  из них можно редуцировать к ранним тропам, так же как некоторые ранние тропы основаны на более или менее  аналогичных принципах.

Исходя из принципа «ничего не утверждать», подкрепленного тропами, скептики отвергали  любые попытки познания причин и  отбрасывали любые доказательства, В отличие от эпикурейской и стоической философии, в которых достижение счастья необходимо предполагало познание явлений и законов природы, т. е. познание вещей, философия скептицизма  в прямом смысле слова отказывается от этого познания.

Достижение счастья, по Пиррону, означает достижение атараксии (спокойствия, невозмутимости).

Подобное положение вещей является результатом ответа на три основных вопроса. Первый: «Из чего состоят  вещи?» На него невозможно ответить потому, что ни одна вещь не суть «это больше, чем другое». Из этого положения  вытекает и ответ на другой вопрос: «Как мы должны относиться к этим вещам?» На основе предыдущего ответа единственным достойным отношением к вещам считалось «воздержание от каких-либо суждений». Воздержание от суждений не означает, однако, отрицания существа их истины или правоты. Пиррон и Тимон признают лишь непосредственные восприятия, если о них говорится как о восприятиях. В этом можно усмотреть определенное субъективно-идеалистическое измерение античного скептицизма. Третий вопрос: «Какую пользу мы получим из такого отношения к вещам?» Ответ Пиррона вытекает из предыдущих положений и направлен на этические последствия этой проблематики. Если мы воздержимся от всяких суждений о вещах, то мы достигнем устойчивого и невозмутимого покоя. Именно в этом скептики и видят высшую ступень возможного блаженства.

Хотя скептицизм во многом критически постигает реальную проблематику сложности  развития познания, его основной чертой были, однако, безнадежность и отказ, ведущие к агностицизму.

Эклектицизм. С начала II в. до н. э. упадок греческого философского мышления становится все более очевидным. Одним из его отчетливых проявлений служит эклектицизм  — механистическое, соединение отдельных, часто весьма неорганически вырванных  частей из различных философских  систем. Он развивается на основе как  академической, так и перипатетической и стоической философии. Часто эклектики  стремятся к цельному, систематическому упорядочению возрастающего количества эмпирических знаний и к их соединению. К наиболее видным представителям академического эклектицизма принадлежат Филон (150—79 до н. э.) и Антиох (последняя треть II и первая треть I в. до н. э.). Эклектицизм  на основе стоической философии представляют Боэций из Сидо-на (первые две трети, II в. до н. э.), Панэтий (ок. 185—110 до н. э.) и Посидоний (135—51 до н. э.). Видимо, меньше всего эклектицизм проявлялся в  школе перипатетиков. Доказательством  может быть не только постоянное издание  трудов Аристотеля, но и ориентация на эмпирическое естествознание. Можно  упомянуть Боэция из Сидона (не путать с Боэцием-стоиком) и Ксенарха (оба  работали в I в. до н. э.), которые в  большей или меньшей степени  придерживались традиций аристотелизма, дополняя его в отдельных случаях  воззрениями других философов.