Понятие и функции общения

     Фаза  отключения от партнера для него не проблема. Если в предыдущей фазе имела место конфронтация, то со слабым партнером он заканчивает контакт ругательствами и насмешками, а с сильным – извинениями либо угрозами (угрозы произносятся тогда, когда партнер уже отошел на безопасное расстояние). Если же имела место конгруэнция, то наш субъект, получивший желаемое от партнера, не скрывает своей скуки. Вы видите его пустые глаза или неприкрытый зевок – ему ведь больше ничего от вас не надо. Он вообще способен в самый разгар беседы повернуться к вам спиной и, не прощаясь, отправиться восвояси; у него есть дела поважнее, а вы «не та птица», чтобы исполнять перед вами ритуалы…

     Вот пример того, как может выглядеть  коммуникация с примитивным партнером  в нашей типовой ситуации: А сидит на скамье, читая газету. Другой человек. Б, проходящий мимо, испытывает желание сесть и с маху садится рядом с А, не заботясь о том, потеснил ли он его. Однако потеснил, и А, багровея от возмущения, упирается всем телом в занимаемое место. Это знак: «Неплохо бы кое-кому отодвинуться». Наш Б, бегло изучив А и придя к выводу, что тот «очкарик», «расфуфыренный» да еще «не наш по внешности», нарочито разваливается на скамейке. Физическое преимущество за ним. Пристройка «сверху» реализована.

     Поскольку А видит, с кем имеет дело, он принимает решение чуть отсесть (благо есть куда). Б удовлетворен и бесцеремонно разглядывает соседа. Ему ясно, что тот спасовал, а значит, и дальше будет пасовать. Поэтому через минуту он лениво спрашивает случайного встречного: «Ну! Что пишут?» Если тот не отвечает, Б интересуется, не оглох ли он… Наш А принужден либо искать другую скамейку, либо дать отпор наглецу. Как именно он это сделает – вопрос отдельный. Уверенный в себе человек, не доводя дело до драки, находит два-три громких слова, производящих на Б должное впечатление. Впрочем, в любом случае А следует быть готовым к тому, что Б захочет испытать его на сопротивляемость. И если перспектива драки в общественном месте (даже с верными шансами на победу) все-таки не улыбается нашему А, ему лучше хладнокровно уйти, не опускаясь до примитивизма своего случайного партнера. Для ухода иногда требуется большая сила духа, чем для того, чтобы остаться и «победить». Мало чести в такой победе.

     Если  большей силы духа – и вдобавок незаурядного мастерства в общении  – требует другой подход к примитивному партнеру, подход, который мог бы называться гуманистическим. В его основе – своего рода жалость к Б, который, очевидно, не нашел в жизни иных форм самоутверждения, кроме вызывающей наглости. Владея этим подходом, А может поступить, например, так. Отодвинуться от непрошеного гостя, миролюбиво взглянуть на него и весело спросить: «Жарко?» или «Устали?» «М-гм», – неопределенно и мрачно промычит тот в ответ. «Скамья у нас неплохая, жаль, тени маловато, – как бы приглашает его к беседе А. И тут же спохватывается: – Впрочем, извините, не буду вам мешать». С этими словами он целиком уходит в чтение газеты. Главное сделано: взят спокойный и человеческий тон, атмосфера назревающего скандала улетучилась.

     Далее Б может в своей манере спросить: «Ну? Что там пишут?» Но А уже держит инициативу в своих руках и попросту не отвечает. «Оглох, что ли?..» Но А продолжает молчать. Лишь после третьего обращения он опускает свою газету: «Вы что-то сказали?» – «Я говорю, уши что ли заложило?» – «Это вы мне?.. Извините, но давайте-ка отдыхать порознь: я не мешаю вам, а вы мне, договорились?» И снова в газету… Партнер поставлен на место. Если же он продолжает лютовать, А вынужден отложить газету и со вздохом сказать: «Я смотрю, вы не отдыхаете, а нервничаете. Что это с вами? Б обескуражен: ему не дают повода похамить! А делать это без повода как-никак глупо. Теперь он может дать выход злобе, процедив, например, ругательство но А в ответ: «Да будет вам, наслаждались бы лучше свежим воздухом!» И снова за чтение…

     Поставить на место примитивного партнера – искусство, которым подчас не владеют довольно умные люди, в то время как куда менее умные, но зато хладнокровные с этим без труда справляются. Правда, иногда это бывает неприятно видеть: осаживая примитивного нахала, другой нахал, отнюдь не примитивный, с наслаждением топчет его человеческое достоинство, делает его посмешищем на глазах у всех. Давно известно: тот, кто ценит человеческое достоинство вообще, не станет попирать его даже в субъекте, чье поведение отвратительно. Примитивный партнер общения в известном смысле ущербен, реагировать на него столь же примитивно значит расписаться в собственной ущербности. Проучить и унизить – все-таки разные вещи.

      МАНИПУЛЯТИВНЫЙ СТИЛЬ  ОБЩЕНИЯ 

     Это уровень общение занимает промежуточное  положение между примитивным и конвенциональным. Субъект, избирающий партнерство на этом уровне, по своему подходу к другому человеку близок к примитивному участнику диалога, но по исполнительским возможностям приближается к конвенциональному уровню общения. В целом характеристика этого субъекта («манипулятора») такова: для него партнер – соперник в игре, которую непременно надо выиграть. Выигрыш означает выгоду: если не материальную или житейскую, то, по крайней мере, психологическую. Психологическая же «выгода», с точки зрения манипулятора, заключается в том, чтобы надежно пристроиться к партнеру «сверху» и иметь возможность безнаказанно наносить ему «уколы». Общение, изначально ориентированное на такого рода выигрыш, будем называть «манипуляцией».

     Начнем  с анализа простейших манипуляций. Ученица, сидящая на одной из первых парт, встречает учительницу восторженным взглядом и не сводит глаз с ее нового платья. Из уст девочки прямо-таки рвется восклицание: «Какое чудесное платье! Как вы в нем хороши!» Девочка ловит ответный взгляд учительницы и не успокаивается, пока не прочтет в нем признательности. Эта назойливость и выдает манипуляцию ученицы. По всей видимости, она не подготовилась к уроку и, пытаясь вызвать к себе расположение учительницы, надеется, что ее не вызовут к доске или, вызвав, не станут спрашивать слишком строго. Манипуляция рассчитана на житейский выигрыш. Возможны и какие-то другие мотивы манипуляции. Например: учительница – классный руководитель; предстоит классное собрание, на котором, как ожидает девочка, ее будут жестоко критиковать одноклассники; желательно заранее заручиться поддержкой учительницы.

     Иной  ученик-подросток, видя, что учительница  не справляется со своими нервами, намеренно  доводит ее на уроке до вспышки, выходящей  за рамки педагогической этики. Теперь в качестве «пострадавшего» от ее вспышки он хватает свой портфель и «гордо»  покидает класс. Он правильно рассчитал, что учительница не решится дать этому делу огласку и дальнейший ход, поскольку сама выглядела в эпизоде не лучшим образом. В дальнейшем, если учительнице недостает принципиальности, он еще не раз попытается извлечь из случившегося выгоду для себя, изображая «несправедливо обиженного».

     А вот простая манипуляция, приносящая манипулятору не столько житейский, сколько психологический выигрыш (в его понимании). Преподавательница средних лет, ласково обращаясь к молодой учительнице, побуждает ту искренне поделиться своими трудностями и сомнениями. Она благосклонно слушает ее исповедь и вдруг обрывает: «Какие вы глупости несете – уши вянут!» На самом деле ради этой фразы и затеян был весь разговор. Обычно его затевают в присутствии третьих лиц, чтобы «утвердиться» над наивной собеседницей на глазах у «публики». Собеседница, как правило, обескуражена: ведь она приняла позицию «снизу» в расчете на поглаживание, а оказалось, ее поставили в эту позицию, чтобы уколоть. Теперь, пытаясь нанести ответный укол, она будет выглядеть смешной и беспомощной, что и требовалось манипулятору!

     В фазе направленности на партнера манипулятор заранее изготавливается к подчинению себе собеседника, к пристраиванию к нему «сверху». В фазе отражения партнера манипулятор неплохо улавливает его актуальную роль и собственную актуальную роль его глазами, но делается все это как «расставление ловушки». Схватываются те особенности собеседника, которые можно использовать как его слабые места. Например, собеседник самолюбив и печется о сохранении собственного достоинства. Следовательно, он не позволит, чтобы к нему пристраивались «сверху». Что ж, тогда надо усыпить его бдительность, пристроившись «снизу». Это и осуществляется манипулятором в следующей фазе – взаимоинформирования. Если преследуется житейская (либо материальная) выгода, манипулятор льстит партнеру до самого конца диалога, всячески избегая конфронтации. Получив отказ, он свертывает контакт, продолжая демонстрировать покорность обстоятельствам и свое «понимание» собеседника. Он надеется, что в следующий раз собеседник, тронутый его льстивым обхождением, все же уступит. И как часто он не ошибается!

     Если  преследуется «чисто психологическая» выгода (выигрыш в понимании манипулятора), в ход идет опять-таки лесть, усыпляющая бдительность партнера. Но как только партнер расслабился и приоткрыл свой ролевой «веер», ему наносится давно заготовленный укол, притом в наиболее чувствительное из открывшихся мест.

     Когда партнер тщательно закрыт и выступает  под маской стандартизованной вежливости и ни к чему не обязывающей любезности, манипулятор делает ряд «выпадов», чтобы обнажить истинное лицо собеседника. Он пускает «пробные шары»: то это льстивая фраза, то рискованная шутка, граничащая с насмешкой, то жалобный тон в расчете на человеческое участие партнера и т.д. Чутко улавливаются реакции собеседника; тактика, не принесшая успеха, мгновенно отбрасывается во имя другой, сулящей «успех». Человек умный, хладнокровный и имеющий большой опыт сопротивления манипуляторам, держится не подавая виду; он в глубине души забавляется, наблюдая, как манипулятор пробует играть им, как кошка с мышкой… Принц Гамлет спрашивает у приставленных к нему лазутчиков короля, Розенкранца и Гильденстерна: «Вы умеете играть на флейте?» Получив, как и ожидалось, отрицательный ответ, он насмешливо осведомляет их, что как инструмент он куда сложнее флейты.

     «Противоманипулятивная  защита», «антиманипулятивный блок» требуют от личности большой зрелости и выдержки; встречаются неглупые и честные люди, позорно пасующие перед манипулятором. Им кажется, что единственный ответ на его игру – это «контригра», то есть умение самому превратиться в манипулятора. Но им недостает хитрости коварства, чтобы переиграть столь трудного партнера. В действительности главное, что здесь необходимо, – это умение «не подыгрывать», «выходить из игры».

     …Идет совещание серьезных и деловых  людей. В президиуме – немолодая женщина, лицо, облеченное определенной властью и пользующееся заслуженным авторитетом, но, увы, с замашками манипулятора. В первом ряду напротив нее оказывается один из молодых специалистов; у него были с ней столкновения по работе, и ей хочется его проучить. Невзначай она роняет свою шариковую ручку к его ногам. Как воспитанный человек он, естественно, поднимает и возвращает ей ручку. Через некоторое время она роняет ее второй раз, он снова поднимает… На четвертый раз (случай взят из жизни) молодой человек, нагибаясь за ручкой, слышит смешки аудитории… Но ему со второго раза стало ясно, что на это и рассчитывала женщина. Она, по-видимому, надеялась и на большее – на то, что, поставленный в неловкое положение, он побагровеет и сделает глупость: например, откажется поднять ручку, демонстративно покинет первый ряд либо что-нибудь скажет срывающимся от обиды голосом… Молодой человек избрал самый верный способ «противоманипулятивной защиты»: пять раз подряд поднял и вернул даме ручку с невозмутимо-вежливым видом, ни одним мускулом лица не показав своего душевного состояния. На пятый раз, кстати, смешков поубавилось: у многих происходящее вызвало чувство неловкости. Женщина явно переборщила с пятым разом и тем самым, выражаясь гоголевским языком, «сама себя высекла». Ей, впрочем, хватило ума отказаться от шестой попытки…

     Приведем  примеры более сложных манипуляций. Некто взял у знакомо денег  взаймы и хочет максимально оттянуть срок возврата долга. Обычно в таких  случаях стараются не попадаться кредитору на глаза и велят домашним, узнав его голос в трубке, отвечать: «Нет дома». Но наш персонаж – манипулятор и действует иным образом. Он придумывает, например, какую услугу срочно оказать свому кредитору. Тот, как ему известно, давно мечтало таком-то двухтомнике. Манипулятор без всякого ущерба для себя (а иногда и с выгодой) добывает знакомому этот двухтомник. Знакомый, купив желаемое, искренне благодарен манипулятору; на этом фоне вопрос: «Когда вернешь долг?» – кажется уже бестактным, мелочным. Другой вариант: манипулятор просит о некой услуге именно своего кредитора, причем выбирается услуга, которая для того не слишком обременительна. Например, у кредитора есть добрый знакомый – врач, и манипулятор просит, чтобы этот врач принял его тетку. Вскоре выясняется, что тетке «стало хуже» после начатого лечения и часть вины за это поневоле ложится на кредитора. «Тоже мне! – говорит манипулятор. – Нашел лекаря!» Теперь кредитору неловко напомнить о долге из-за чувства вины.

     Опишем  в заключение манипуляцию, носящую  более невинный, но скрытый характер. Хозяйка дома жалуется гостье на нездоровье, провоцируя ту на проявления участия. «А вы не пробовали такое-то средство?» – интересуется гостья. «Да, но это не помогла». – «А обращались ли вы к таким-то специалистам?» – «Да, но один говорит свое, другой – свое». – «А становится ли вам легче, если побольше отдыхать?» – «Да, но где мне найти время для отдыха?..» После этого гостья оказывается в трудном положении. Сбросить со счетов жалобы хозяйки невозможно; сказать: «Ну, ничего, пройдет» – это прозвучало бы поверхностно и глупо; предложить знакомой свою постоянную помощь, например, в домашней работе несерьезно, так как у самой гостьи, вдобавок живущей не близко, хватает собственных хлопот… Остается помолчать, сохраняя на лице сочувственное выражение. Тем временем хозяйка втайне наслаждается произведенным эффектом. Она вырвала у гость «поглаживания» (проявления участия), за которые можно не платить ответными поглаживаниями, а ведь это уже пристройка «сверху»… К тому же гостье продемонстрировано, как мало стоят ее участливые порывы… Это уже такой «укол»!

     Манипуляции весьма разнообразны по технике и  целям; манипуляторы не обязательно  действуют по осознанному плану, – у некоторых это происходит «как-то само собой», подсознательно, так  что они искренне обижаются, если их уличают в нечестной игре. Иногда лишь в процессе длительного психологического тренинга человеку удается открыть глаза на то, что в его манере общения – масса не замечаемых им, ставших привычными «манипулятивных» ходов. Однозначно отрицательное отношение к манипулятивной тактике общения было бы, очевидно, неверным. Потребность «выигрыша» во что бы то ни стало, безусловно, отражает эгоцентризм субъекта, однако эгоцентричны ведь не только корыстные, жестокие и холодные люди, но и люди глубоко неудовлетворенные жизнью, несчастливые. И воспитанному человеку приходится подчас закрывать глаза на нечестным путем вырываемые манипулятором «поглаживания», на его потуги самоутвердиться в жизни хотя бы за счет удовлетворения: ну вот, опять удалось пристроиться «сверху»… В иных случаях манипулятор жалок, и многие подыгрывают ему из жалости.