Экспрессивные лексические ресурсы современной газетной публицистики

 Экспрессивность является основной категорией, определяющей все остальные (диалогичность и др.) категории публицистического стиля.  Однако экспрессивность речи является понятием, неоднозначно определяемым специалистами. Это «совокупность семантико-стилистических признаков единицы языка, которые обеспечивают ее способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи… семантическая категория, придающая речи выразительность за счет взаимодействия в содержательной стороне языковой единицы, высказывания, текста, оценочного и эмоционального отношения субъекта речи (говорящего или пишущего) к тому, что происходит во внешнем или внутреннем для него мире.

   Экспрессивность речи иногда  рассматривают как «построение  речи, наилучшим образом реализующее цели и задачи общения и достигающее эффективности этого общении», при этом она «своеобразна в той или иной речевой разновидности, так как последняя обусловлена специфическим комплексом известных экстралингвистических факторов». Расхождения в определении категории экспрессивности речи касаются прежде всего определения состава ее содержательных компонентов. В.Н.Гридин считает таковыми эмоциональный и оценочный компонент, В.Н.Телия –эмоциональность и оценочность.  

 Учитывая  признаки экспрессивности речи, повторяющиеся в различных ее дефинициях, и необходимость системного соотнесения определения экспрессивности речи с определениями других терминов элокуции, можно определить эту категорию как такую совокупность признаков языковой/речевой единицы, а также целого текста или его фрагмента, благодаря которым говорящий (пишущий) выражает свое субъективное отношение к содержанию или адресату речи. Составляющими категории экспрессивности речи являются эмоциональность, оценочность, интенсивность, образность. Эти содержательные компоненты категории экспрессивности речи представлены по-разному (количественно и качественно) в разных стилевых, жанровых, индивидуально-авторских контекстах.

 Вопрос  о соотношении категорий экспрессивности  и оценочности решается по-разному. На наш взгляд, экспрессивность не всегда сопряжена с оценочностью, поэтому мы считаем эти категории родо-видовыми (по соотношению экспрессивность/оценочность).

     В параграфе 3 описаны этапы изучения газетно-публицистического стиля в ХХ и ХХI веках, рассмотрена эволюция самого мобильного из стилей современного русского языка - публицистического. В изучении газетно-публицистического стиля нами установлены три этапа: 20-30-е гг.-начало 80-х годов ХХ века; 80-е-конец 90-х гг. ХХ века и новейший – начало ХХI века. В новейший период изучение языка СМИ ведется в таких направлениях: «Язык СМИ – средство воздействия на общественное сознание», «Стилистические особенности языка СМИ», «Когнитивный аспект исследования текстов СМИ», «Язык СМИ в контексте межкультурной коммуникации».

     Вторая  глава «Речевые средства воздействия в региональной прессе» состоит из четырех параграфов. Параграф 1 посвящен традиционному средству газетной экспрессии – политической метафоре, рассмотрена семантика метафоры как языковой единицы, ее когнитивная сущность, функционирование; дана классификация по концептуальным полям метафор, извлеченных из статей журналистов, речи политиков, политической рекламы. Изучение метафоры показывает взаимосвязь лексико-семантических процессов и общественно-политических изменений, так как метафора наиболее эффективна как средство репрезентации изменений в жизни социума.

 Политическая  метафора выступает в текстах как наиболее активное средство речевого воздействия с целью формирования у реципиента (у целого общества или его части) либо положительного, либо отрицательного мнения о той или иной политической единице (политике, партии, программе, мероприятии).

 В данном параграфе анализируется употребление политической метафоры в текстах региональных газет. Характер политической метафоры представлен, например, в таком контексте: «Обрести ранг партийного босса всеми силами и средствами стремился и вице-губернатор Валерий Будаговский (…) известный мастер кулуарных баталий и подковерных игр» («Норд-Весть-Курьер»).

 Словари дефинируют слово баталия как ‘битва, сражение (устар.)’,   синоним слов битва (устар.) и драка (разг. ирон.). В языковом сознании носителей русского языка слово баталия ассоциируется с высоким стилем, положительной эмоционально-оценочной окраской, употребляется в особом контексте. Но в синтагматическом ряду с  прилагательным кулуарных (производное от кулуары – в переносном значении ‘неофициальные разговоры в осведомленных политических, общественных кругах’)   приобретает ироническую окраску. Актуализирует сниженную оценочность слова баталия словосочетание подковерных игр, которое сознанием носителей языка воспринимается как ‘тайный’ (с отрицательной коннотацией).

 Отрицательная имплицитная экспрессия характеризует  слово баталия и в следующих контекстах: «Вероятно, правовых коллизий и жарких баталий по этому поводу на подмостках и в закулисье местной власти избежать не удастся» («Мурманский вестник»); «Самое интересное, что в этом году бюджетные баталии были гораздо менее напряженными, чем, скажем, в прошлом году»  («Полярная Правда»); «Выжили, выплыли только закаленные бойцы корпоративных войн и околовластных интриг»  («Норд-Весть-Курьер»).

 Согласно  словарям,  война – это ‘воен. вооруженная борьба между двумя или несколькими государствами, народами, племенами или общественными группами внутри государства’; ‘военные  действия’; ‘вооруженная борьба между государствами; в переносном значении – ‘состояние вражды, борьба с кем-либо, чем-либо’.

 Расширение  семантики слова война осуществляется в контекстуальном наполнении: имплицитно взаимоотношения новых коммерческих структур и власти оцениваются негативно, как враждебные, связанные с гибелью людей.

   Аналогом войны в некоторых  примерах становится слово бой.  Употребление таких метафор вызывает  у читателя невольные ассоциации с военными действиями: «Позиционные бои местного значения, схватки за бюджетный рубль и конфликты с применением ораторского искусства проходили в основном вдали от широкой журналистской общественности – на заседаниях думских комитетов» («Норд-Весть-Курьер»); «Бой за бюджет – он трудный самый» («Норд-Весть-Курьер»); «Было неприятно наблюдать этот бюджетный «бой за бабки» («Полярная Правда»).

       В газетных текстах отмечены метафоры других концептуальных полей: «Обеспокоенные своей дальнейшей судьбой чиновники косяком потянулись в кабинет губернатора» («Норд-Весть-Курьер»); «Зубастый профсоюз…» («Норд-Весть-Курьер»); «Парламентские страусы» («Норд-Весть-Курьер»); «А на него, в свою очередь, точит зуб еще один зубр северного народного избранничества – Александр Крупадеров» («Норд-Весть-Курьер»); «Путин и Громов продемонстрировали искусство «парного фехтования» («Мурманский вестник»); «Итак, депутаты Мурманской областной думы вышли на финишную прямую» («Норд-Весть-Курьер»); «Между тем, пока в политической тусовке обсуждают  все вышеперечисленные вопросы, раскидывая предвыборный пасьянс, проблемы «социального здоровья» самого крупного муниципального образования области – Мурманска отошли на второй план» («Норд-Весть-Курьер»); «Началась любимая депутатская игра всех созывов – нет кворума» («Полярная Правда»); «Яркие» и громкие популистские заявления, критика исполнительной и муниципальной властей, явление народу бредовых и фантастических законопроектов и многое другое, что выжмет слезу простых избирателей, - все это нам еще предстоит увидеть и услышать в исполнении сводного хора нынешних областных парламентариев» («Норд-Весть-Курьер»); «Прокурор молчал, депутаты притихли, «галерка» с прессой оживилась, предвкушая очередное «шоу» («Норд-Весть-Курьер»); «Закулисные депутатские игры» («Мурманский вестник»); «Трагические судьбы двух мэров областного центра по-прежнему подсказывают избирателю идею смены стремительно хиреющей власти» («Норд-Весть-Курьер»); «Власть передержавшие губернаторы хотят получить эликсир политического долголетия» («Норд-Весть-Курьер»); «Ведь у коммунистов свой «локомотив»  - председатель областной думы Павел Сажинов» («Мурманский вестник»).

 Исследованный газетный материал продемонстрировал  появление новых в тематическом отношении метафор – метафор концептуальных полей «Спорт и азартные игры», «Театр и зрелища», «Человек/больной организм», «Природа», «Ирреальный мир». Метафоры традиционных концептуальных полей «Война» и «Техника» приспосабливаются к контекстам современной политической тематики. Например: окопавшиеся лидеры, парламентские партизаны, оппозиция пошла в атаку, предвыборная «артподготовка», выступить единым фронтом и т.д. Милитарная метафора наиболее частотна (21,60% от всех проанализированных метафор).

 Часть метафор создана на основе специальной лексики, которая вступая в контекстуальные связи с общеупотребительной лексикой современного русского языка, подвергается детерминологизации. Например, метастазы коррупции, у власти сердечная недостаточность, экономическое пике. 

 Подавляющее большинство метафор развивается из слов конкретной семантики (партийный фрукт, предвыборный марафон, парламентские страусы, черная дыра правопорядка и т.д.).

 В качестве политических метафор употребляются  как узуальные (хвост, волна, черный), так и окказиональные (политический тяжеловес - ‘авторитет’, тарифная дыра – ‘убыток’, партийная берлога – ‘региональное отделение партии власти’).

   Оценочный характер метафор определяется коннотациями. Так, коннотативное поле слова серый  включает семы «безликость», «стертость», «незаметность», «заурядность», «невзрачность», а также «тайные действия», обусловливающие отрицательную оценку (серая предвыборная кампания, серый кардинал желтого дома).

     В параграфе  2 рассматривается функционирование фразеологизмов в региональных текстах, что позволяет выявить специфику современной газетной стилистики, проследить тенденции использования современными авторами фразеологизмов как экспрессивных ресурсов.

 Фразеологизмы в анализируемых источниках подвергаются трансформации путем введения дополнительного элемента в состав фразеологизма; лексической замены компонентов фразеологизма; замены компонента с фразеологически связанным значением словом со свободным значением, часто истолковывающим фразеологизм; контаминации; совмещения прямого и переносного значений.  Например: «Политологи, журналисты, аналитики различных мастей, обитатели Желтого дома, в общем, все подряд пытались угадать имя «второго номера» («Норд-Весть-Курьер»).

 Семантика языковой фразеологической единицы  желтый дом соответствует понятию «больница для душевнобольных». Называя желтым домом здание правительства Мурманской области (выкрашенное в желтый цвет), автор актуализирует в сознании читателя идиоматическое значение, что порождает экспрессию и служит выражению негативной авторской позиции, усиленной существительным обитатели: «И судьба депутатского обращения выглядит совсем не так однозначно, как пытаются представить некоторые чиновники из Желтого дома» («Норд-Весть-Курьер»); «И тогда исчезнет манящая привлекательность домов с колоннами – Белых, Желтых, любого другого цвета и архитектуры» («Норд-Весть-Курьер»); «В Желтом доме появились чудные формирования…» («Норд-Весть-Курьер»).

 Активно функционируют фразеологические единицы, включающие просторечные, разговорные, с одной стороны, книжные, высокие, чаще всего религиозные лексические элементы, что свидетельствует о такой тенденции развития публицистики, как межстилевая интеграция. Большинству фразеологических единиц присущ ярко выраженный метафорический характер – свидетельство интеграции с художественным стилем: «В Мурманской области крестовый поход против бюрократии не удался» («Норд-Весть-Курьер»); «…выборы есть судный день, на котором избиратель воздает каждому по делам его» («Норд-Весть-Курьер»); «Но вся эта пустая, во многом, искусственно инспирированная суета идет подчас коту под хвост в день выборов» («Норд-Весть-Курьер»); «Но чиновники западных финансовых институтов не лыком шиты» («Норд-Весть-Курьер»); «Но вне зависимости от того, есть ли деньги в областном бюджете или их кот наплакал, мурманский чиновник сыт, доволен и уверен в себе» («Норд-Весть-Курьер»).

 Среди выявленных фразеологических единиц преобладают  субстантивные и глагольные. Региональной публицистике свойственны антропоцентричные фразеосемантические поля, что свидетельствует о стремлении авторов публицистической речи оказывать влияние на сознание и эмоции читателей.

   Мурманские журналисты используют фразеологизмы как без изменений (в литературном варианте), так и внося в них элемент творчества, подвергая индивидуально-авторской обработке, преобразовывая их (подвергая фразеологизмы формальной и семантической трансформации). В таких случаях последние выступают в соответствующем контексте уже как фразеологические неологизмы: «Стоило ли клюшки ломать»? («На страже Заполярья»); «Труба раздора» («Норд-Весть-Курьер»); «Всякой глупости свое время» («Норд-Весть-Курьер»); «Каждому овощу – свой фрукт»  («Норд-Весть-Курьер»); «И рыбку съесть, и в порты влезть» («Норд-Весть-Курьер»); «И волки сыты, и овцы живы» («Норд-Весть-Курьер»); «Краб попутал» («Норд-Весть-Курьер»); «По получке протягивай ручки» («Норд-Весть-Курьер»).