Самоубийство как девиантное поведение

   Что касается альтруистического самоубийства, то оно диаметрально противоположно самоубийству эгоистическому. В противоположность эгоистическому суициду, характеризующемуся, как правило, полным упадком сил, альтруистическое самоубийство, “имея своим происхождением страстное чувство, происходит не без некоторого проявления энергии”. Образцом этого типа самоубийств, по Дюркгейму, является смерть Катона, который отдал свою жизнь за государство. Альтруистическое самоубийство характерно, в основном для государственных деятелей, религиозных фанатиков или просто людей, чувствующих огромную ответственность за свое дело и за жизни других людей. Основным чертами данного типа являются: “Спокойствие полное; никаких следов самопринуждения, акт совершается от чистого сердца, потому что все деятельные наклонности прокладывают ему путь”. Примером данного типа самоубийств в литературе может служить рассказ японского писателя Юкио Мисима “Патриотизм”; показателен диалог между офицером японской армии и его женой:

   “- Ну вот… - Поручик поднял глаза. Несмотря на бессонные ночи, их взгляд был острым и незамутненным. Теперь они смотрели прямо в лицо Рэйко. – Сегодня ночью я сделаю харакири”. Далее идет описание абсолютно спокойной сцены приготовлений к смерти, причем жена тоже делает себе харакири вместе с мужем, таким образом, можно говорить о двойном альтруистическом самоубийстве. Можно предположить, что альтруистическое самоубийство наиболее характерно именно для японской культуры, культуры стыда, как определяют ее исследователи. Личность в этой стране находится в очень большой зависимости от окружения, и принесение себя в жертву ради других отличает именно японского человека.

   С позиции гештальт-теории альтруистический суицид происходит в поле интроективного вектора: “Поскольку человек-интроектор поступает так, как хотят от него другие, то интроектный вектор наиболее выражен в случае альтруистических самоубийств, которые совершаются, если авторитет общества подавляет идентичность человека…”

   Третий  тип самоубийств – аномические  суициды. Этот тип отличается “от  первого тем, что совершение его всегда носит характер страстности, а от вторых – тем, что вдохновляющая его страсть совершенно иного происхождения”. Доминирующим чувством в данном случае, по мнению Дюркгейма, является гнев. Если об эгоистическом самоубийстве можно сказать, что человек не испытывает острого отвращения к миру, то при аномическом суициде наблюдается горячий протест против жизни вообще. Дюркгейм считает, что характерной особенностью данного типа может являться в некоторых случаях ситуация убийства человека, которого суицидент считает виновным во всех его несчастьях и последующее самоубийство: “Если он считает себя ответственным за то, что случилось, то гнев его обращается против него самого; если виноват не он, то – против другого. В первом случае самоубийства не бывает, во втором оно может следовать за убийством или за каким-нибудь другим проявлением насилия”.

   Аномическое самоубийство с точки зрения защитных механизмов может быть рассмотрено  в проективном векторе: “Используя проекцию, инидивид что-то реально принадлежащее ему приписывает окружающей среде <…> В крайней точке этого движения возникает феномен аномии…”.

   Морфологическая классификация социальных типов  самоубийств, предложенная Э. Дюркгеймом явилась основополагающей для последующих  исследований в этой области. Э. Дюркгейм говорил и о суицидах, носящих смешанный характер (эгоистическо-аномическое, аномическо-альтруистическое и т.д.).

   Некоторые из элементов классификации Э. Дюркгейма  можно увидеть и у З. Фрейда: “… “Я” может себя убить только тогда , когда благодаря обращению привязанности к объектам на себя, оно относится к себе самому как к объекту”. На мой взгляд речь идет об эгоистическом самоубийстве. Далее читаем: “…когда оно может направить против себя враждебность, относящуюся к объекту и заменяющую первоначальную реакцию “Я”, к объектам внешнего мира”. Здесь, возможно, в несколько измененном виде говорится о самоубийстве аномическом.

   Другая  классификация самоубийств предложена Э. Шнейдманом. На основании метода психологической аутопсии он выделил 3 типа самоубийств:

1. Эготические самоубийства; причиной их является интрапсихический диалог, конфликт между частями Я, а внешние обстоятельства играют дополнительную роль; например, самоубийства психически больных, страдающих слуховыми галлюцинациями;
2. Диадические самоубийства, основа которых лежит в нереализованности потребностей и желаний, относящихся к значимому близкому человеку; таким образом, внешние факторы доминируют, делая этот поступок актом отношения к другому;
3. Агенеративные самоубийства, при которых причиной является желание исчезнуть из-за утраты чувства принадлежности к поколению или человечеству в целом, например, суициды в пожилом возрасте.

   Банщикова Е.Г. на основании типов, выделенных Э. Дюркгеймом, говорит о следующих  типах суицидов:

1. “Протестные” формы суицидального поведения возникают в ситуации конфликта, когда объективное его звено враждебно или агрессивно по отношению к субъекту, а смысл суицида заключается в отрицательном воздействии на объективное звено. Месть - это конкретная форма протеста, нанесение конкретного ущерба враждебному окружению. Данные формы поведения предполагают наличие высокой самооценки и самоценности, активную или агрессивную позицию личности с функционированием механизма трансформации гетероагрессии в аутоагрессию.
2. Смысл суицидального поведения типа “призыва” состоит в активации помощи извне с целью изменения ситуации. При этом позиция личности менее активна.
3. При суицидах “избежания” (наказания или страдания) cуть конфликта - в угрозе личностному или биологическому существованию, которой противостоит высокая самоценность. Смысл суицида заключается в избежании непереносимости наличной угрозы путем самоустранения.
4. “Самонаказание” можно определить как “протест во внутреннем плане личности”; конфликт по преимуществу, внутренний при своеобразном расщеплении “Я”, интериоризации и сосуществовании двух ролей: “Я-судьи” и “Я-подсудимого”. Причем смысл суицидов самонаказания имеет несколько разные оттенки в случаях “уничтожения в себе врага” ( так сказать, “от судьи”, “сверху”) и “искупления вины” ( “от подсудимого”, “снизу”).
5. Если в предыдущих четырех типах цель суицида и мотив деятельности не совпадали , что давало основания квалифицировать суицидальное поведение как действие, то при суицидах “отказа” обнаружить заметное расхождение цели и мотива не удается. Иначе говоря, мотивом является отказ от существования, а целью - лишение себя жизни.

   Особенностью  выделения типов самоубийств  в данной системе является то, что  они представляют собой аналоги  общеповеденческих стратегий поведения в ситуациях конфликта.

Суицидальное  поведение

   Суицидальное  поведение есть следствие социально-психологической  дезадаптации личности в условиях переживаемого  микросоциального конфликта. Это результат  взаимодействия средовых (ситуационных) и личностных факторов.

   К ситуационным факторам на основании  исследований проведенных в США  Э. Гроллман относит:

• Прогрессирующую болезнь, например, склероз или СПИД. Фактор прогрессирования заболевания является более значимым для суицидального риска, чем его тяжесть или потеря трудоспособности.
• Экономические неурядицы порождают проблемы, связанные с едой, одеждой и жильем. Но при этом ставится под вопрос компетентность попавших в финансовые передряги. Они остро чувствуют себя неудачниками, жизнь которых не сложилась.
• Смерть любимого человека разрушает привычный стереотип семейной жизни. Возможному суициду, как правило, предшествует затяжное интенсивное горе. В течение многих месяцев после похорон наблюдается отрицание возникшей реальности, соматические дисфункции, панические расстройства и т.д. В этих условиях суицид может казаться освобождением от невыносимой психической боли или способом соединения с тем, кто был любим и навсегда ушел. Его могут рассматривать как наказание за мнимые или реальные проступки, допущенные по отношению к покойному.
• Развод и семейные конфликты. Исследования показывают, что многие люди, кончающие с собой, воспитывались в неполной семье.

   Личностные  факторы очень разнообразные  и к ним можно отнести, например, комплекс неполноценности, шизоидную акцентуацию характера (по К. Леонгарду) и др.

   Общими  особенностями суицидального поведения  являются:

• Фиксированность позиции. Субъект не в состоянии изменить образ ситуации, свободно манипулировать его элементами в пространственно-временных координатах.
• Вовлеченность, т.е. помещение себя в точку приложения угрожающих сил; взгляд на ситуацию “изнутри”, неспособность отстраниться от конфликтной ситуации, дистаницировать ее.
• Сужение сферы позиции личности по сравнению со сферой конфликтной ситуации. Сужение смысловой сферы личности происходит за счет ограничения представлений о собственных ресурсах и за счет нарастающей изоляции от окружающих.
• Изолированность и замкнутость позиции. В структуре осознания конфликтных отношений вместо адаптивной позиции “мы-они” имеется гораздо более уязвимая конфронтация “Я-они”, свидетельствующая об отчуждении личности, утрате связи с референтными группами, нарушениях идентификции.
• Пассивность позиции. Представляя себе активно направленные на него воздействия участников конфликта, субъект не может в рамках сложившегося смыслового образа представить свои конструктивные действия (нападения, защиты, ухода и т.п.). Подобная пассивность позиции обесценивает любые известные субъекту варианты решений. В пассивных позициях знания и опыт не только не актуализируются, но и отвергаются.

   Основным  компонентом суицидального поведения, должно быть, является сужение когнитивной  сферы личности, так называемое, “туннельное сознание”, когда человек  “залипает” на отдельном предмете, человеке или проблеме. Суицид может вызвать, во-первых, предельное обострение проблемы или отношений с человеком, а, во-вторых, утрата предмета или человека, в результате чего образуется пустота, которая поглощает суицидента.

   Неразвитость  во временной перспективе, отсутствие будущего, тесно связаны с названными выше признаками “проигрышной” позиции. Будущее представляется только как продолжение или усугубление наличной ситуации. Такая позиция вплотную подводит субъекта к суицидальному поведению, но еще не достаточны для его возникновения. Конфликтная ситуация лишь тогда перерастает в суицидальный кризис, когда в ее сферу вовлекаются главные смысловые образования - ценностные отношения человека к жизни и смерти. Смысловые образы при этом выходят за рамки отражения конкретных обстоятельств, охватывают более широкую и отдаленную социальную ситуацию, соотносящуюся с представлениями о будущем “Я”. Процесс самоопределения и формирования позиции личности развертывается на более высоком уровне. В структуре актуального смыслового поля ситуативная позиция переформируется в жизненную позицию, которая при сохранении характера “поигрышности” свидетельствует уже не только о капитуляции личности в данной ситуации, но и о ее жизненном крахе. Пассивность общей жизненной позиции, блокада отдаленных перспектив равнозначны невозможности самореализации, что влечет за собой утрату ценности жизни, Это уже специфическая почва для зарождения именно суицидального поведения, которое развивается на основе либо “квазипотребности” - и тогда лишение себя жизни выступает как цель, обслуживающая иную потребность, либо истинной потребности самоуничтожения. В первом случае снижение ценности жизни не сопровождается возрастанием ценности смерти; во втором случае происходит полная инверсия отношений к жизни и смерти. Таким образом, собственно суицидальным поведением называются любые внутренние и внешние формы психических актов, направляемые представлениями о лишении себя жизни. Следует подчеркнуть, что термин “поведение” объединяет разнообразные внутренние (в том числе вербальные) и внешние формы психических актов, которые, согласно современным психологическим воззрениям, находятся в отношениях генетического родства. Внутренние формы суицидального поведения включают в себя суицидальные мысли, представления, переживания, а также суицидальные тенденции, которые подразделяются на замыслы и намерения. Перечисленный ряд понятий, с одной стороны, отражает различия в структуре, в субъективном оформлении суицидальных феноменов, а сдругой стороны, представляет шкалу их глубины или готовности к переходу во внешние формы суицидального поведения. Целесообразно пользоваться тремя ступенями этой шкалы, выделяя перед ними, особую, недифференцированную “почву” в виде антивитальных переживаний. К ним относятся размышления об отсутствии ценности жизни. Здесь нет еще четких представлений о собственной смерти, а имеется отрицание жизни. Первая ступень - пассивные суицидальные мысли - характеризуется представлениями, фантазиями на тему своей смерти, но не на тему лишения себя жизни как самопроизвольной активности. Вторая ступень - суицидальлные замыслы - это активная форма проявления суицидальности, т.е. тенденция к самоубийству, глубина которой нарастает параллельно степени разработки плана ее реализации. Продумываются способы суицида. Третья ступень - суицидальные намерения - предполагает присоединение к замыслу решения и волевого компонента, побуждающего к непосредственному переходу во внешнее поведение. Внешние формы суицидального поведения включают в себя суицидальные попытки и завершенные суициды. Суицидальная попытка - это целенаправленное оперирование средствами лишения себя жизни, не закончившиеся смертью. Суицидальные попытки и суицид в своем развитии проходят две фазы. Первая обратимая - когда субъект сам или при вмешательстве окружающих лиц может прекратить попытку. Вторая -необратимая, чаще всего заканчивающаяся смертью индивида (завершенный суицид). Хронологические параметры этих фаз зависят как от намерений суицидента, так и от способа покушения.

“Страдания  юного Вертера” как апология самоубийства

   В 1774 г. И.В. Гете опубликовал свой сентиментальный  роман “Страдания юного Вертера” о молодом человеке с художественными  наклонностями, “одаренном глубокими, чистыми чувствами и проницательным умом, который потерялся в своих фантастических мечтаниях и отравил себя бесплодными размышлениями до того, что разрываемый безнадежными страстями, особенно неразделенной любовью, выстрелил себе в голову”. Книги имела огромный успех, в моду вошел костюм Вертера, его поведение и т.д., но почти сразу же текст был запрещен в ряде стран как провоцирующий массовые самоубийства. В медицине вскоре возник термин “эффект Вертера”, которым обозначали имитационное суицидальное влияние.

   Относительно  подтверждения “эффекта Вертера” идут споры, поскольку до конца не ясно влияют ли разговоры о самоубийствах на суицидальные намерения людей или нет. Э. Гроллман пишет, что об имитационных самоубийствах имеет смысл говорить только для подросткового возраста, поскольку именно в этом возрасте очень силен эффект группирования: “…реакция группирования является специфическим и широко распространенным подростковым феноменом; после 20-летнего возраста не отмечается подъема частоты имитационных суицидов”.

   С точки зрения гештальт-психологии об имитационном самоубийстве можно говорить в плане конфлюэнтного вектора самоубийства: “Слияние, или конфлюэнция, традиционно в гештальт-терапии считается состоянием, в котором человек препятствует возникновению фигуры и связанного с ней возбуждения. В жизни это состояние наиболее характерно для младенца, находящегося в слиянии с матерью. Позднее вполне возможна конфлюэнция с определенной социальной группой, значимым человеком или каким-либо незавершенным переживанием…”

   Человек в состоянии слияния характеризуется  полной утратой собственной идентичности и подчинением своей воли объекту слияние, поэтому состояние конфлюэнции обычно для последователей тоталитарных сект: “В состоянии слияния человек не осознает своих чувств и потребностей, поэтому является весьма восприимчивым к аутоагрессивным действиям”.

   Гете, после написания “Страданий юного  Вертера” сказал: “Я написал “Вертера”, чтобы не стать Вертером”, но так  получилось, что преодолев свой личный кризис, писатель затянул в “темную  ночь души” других людей.

Самоубийства  психически ненормальных людей