Психология личности

Конкретно-научное направление  в выявлении соотношения биологического и социального эксплицировало его  как проблему, в каждом конкретном случае требующую своего специального исследования. Это, в свою очередь, не исключает того, что каждое исследование отправляется от определенной методологической позиции или подтверждает правомерность той или другой. Из этого решения становится очевидной конструктивная роль системного подхода к соотношению биологического и социального и к проблеме личности (под этим углом зрения), ее способностям.

Третья методологическая проблема—соотношения индивидуального и общественного—также охватывает ряд более конкретных проблем: соотношения индивидуального и типического в личности, соотношения личности и общества на разных исторических этапах развития последнего, социализации и индивидуализации личности, соотношения личности и группы, ее общения и т. д. Обнаруживается разнообразие точек зрения по поводу этого соотношения, начиная с позиции французской социологической школы, с которой познакомил советских психологов Рубинштейн, и кончая современной—французской же—теорией психосоциальных явлений (С.Московичи, В.Дуаз), которая распространяется в отечественной психологии 90-х годов и дает возможность обратиться к исследованию реальной личности. Сложность и противоречия в трактовке данной проблемы отечественными психологами 40-60-х годов заключались в том, что до определенного периода общественное трактовалось как общество, социум в целом, т. е. чрезмерно глобально, абстрактно, без учета специфики конкретно-исторического этапа, которой обусловливается соотношение личности и общества и, наконец, той социальной конкретики, которой обладает социальная среда развития реальной личности (без учета семейной, школьной среды, типа образования, характера труда и особенно коллектива). Скажем сразу, что широко развернутые В.М.Бехтеревым исследования коллектива и коллективов, а также педагогическая практика А.С.Макаренко, действительно доказавшая невиданные возможности коллективного воспитания, были вытеснены в связи с запретом социальной психологии столь же утопическими (как и теория всесторонне развитой гармонической личности) идеалами коллективизма и коллектива, с якобы присущим ему по самому определению единством.

«Проблема соотношения индивидуального  и общественного также дифференцируется на собственно методологический уровень ее обсуждения и конкретно-теоретический, исследовательский. В своей классической статье «Проблемы психологии в трудах Карла Маркса» (1934, 1959) Рубинштейн показал принципиальное отличие ее постановки французской социологической школой от того марксистского решения, которое он разработал применительно к психологии». Представлялось, что решение проблемы индивидуального и общественного в психологии должно начинаться и ограничиваться проблемой соотношения индивидуального и общественного сознания. Между тем, речь идет именно об общественной сущности личности, индивида, формирующейся, функционирующей и развивающейся в системе общественных отношений, т. ё. отношений общественного бытия. Уже в статье 1934 года он формулирует принцип включенности личности в общественные отношения. Этот принцип предполагал в его рубинштейновском понимании - не только детерминированность личности общественными отношениями, но и ее самоопределение. Вопреки распространенной трактовке, марксизм и вслед за ним психология, строившаяся на его основе, рассматривала социальное не только как абстракцию общества в целом, но как связи между индивидами. Отсюда очевидна неразрывная связь интериндивидуального и интраиндивидуального. Это положение было сформулировано Рубинштейном и развито его школой: «посредством раскрытия общественных отношений не вне и над, а между индивидами». Далее, так же, как общество не есть некая абстракция, общественная сущность индивида есть не некая абстракция, а специфический способ реализации этой общественной сущности в зависимости от его места в системе общественных отношений. Тем самым открывается возможность для дифференциации, в противоположность уравниванию индивидов через, якобы, общие для всех общественные отношения. Такое уравнивание наиболее ярко выразилось в формуле «советский человек ». Осуществление же личностью общественной сущности, которое ведет к ее индивидуализации, происходит в реальных структурах деятельности, общения, познания, в жизненном пути, которые также существенно различны у разных людей. Но в методологии шестидесятых годов обсуждалась альтернатива: согласно одной личность рассматривалась как зависимая от общества, адаптирующаяся к нему; согласно другой - как субъект, преобразующий природу и даже общество. Ядром принципа индивидуального и общественного, предложенного для решения этой проблемы школой Рубинштейна явилось положение о противоречивом соотношении индивида и общества. Была предпринята попытка выявить разного рода противоречия, одни из которых составляют в целом основание определения психики, другие—личности и ее развития в жизненном пути. К их числу относится противоречие между «общением» и «обособлением» индивида, которое раскрывает специфику индивидной формы общественного бытия (с одной стороны ее обособление и с другой - связь с общественными формами), далее противоречие «особенности» - индивидуальности и всеобщности, включающее различие индивидов в существенную, а не второстепенную характеристику общественного способа бытия индивида, наконец, противоречие между индивидуализированностью и всеобщностью, выражающее специфику и исключительность развития индивидуальности. Тезис о противоречивости соотношения индивидуального и общественного представляет собой альтернативу другому решению этой проблемы, которое идет от Ж.Пиаже, Л.С.Выготского и в известной степени было присуще французской социологической школе. Речь идет о подобии или об общности структуры индивидуального и социального, т. е. о принципиально непротиворечивом соотношении индивидуального и общественного, о гармоническом «врастании» индивида в культуру, социум. Поскольку Пиаже имеет в виду генетическую плоскость этой проблемы, такое рассмотрение в известной мере оправдано: ребенок действительно только усваивает культурные формы и в этом смысле социализируется. Но далее он фактически изменяет генетическому принципу при рассмотрении индивида и среды в целом, поскольку выявляет их соотношение в некотором общебиологическом контексте с целью поиска их равновесия. Поскольку индивидуальные формы деятельности в конечном итоге трактуются (по своим структурам) как тождественные социальным, самое соотношение индивидуального и общественного оказывается неизменным, постоянным, инвариантным. Соотношение индивидуального и социального, которое на самом деле является их взаимодействием, оборачивается принципом тождества некоторых структур. Концепция интериоризации Выготского воспроизводит эту формулу применительно к развитию ребенка, но: как отмечалось выше, его продолжатели, распространяют ее на личность взрослого. При всем желании реализовать марксизм Выготский остается в рамках культурологического подхода, поскольку не проводит различия между культурой и социальным как общественными отношениями, которые в конкретных исторических условиях приобретают противоречивый характер. Социальность, вслед за Пиаже, сводится к логическим операциям, знаниям, культурно-историческому опыту.

«Однако разные представители  школы Выготского внесли существенные коррективы в этот тезис. Так Леонтьев в своих знаменитых «Очерках развития психики» в разделе, посвященном сознанию человека в условиях классового общества, пишет: «Итак, более пристальное рассмотрение общей картины жизни человека в условиях капиталистического общества открывает не только ее двойственность, но и ее внутреннюю противоречивость», которая в самой действительности выражается в отчуждении, а в сознании в «дезинтеграции» его общего строения, характеризующейся возникновением отношения чуждости друг другу тех смыслов и значений, в которых преломляется человеку окружающий его мир и его собственная жизнь». Однако, к сожалению, принцип противоречивости индивидуального и общественного у Леонтьева связывается только с принципом классовости, противоречивости капиталистического общества, т. е. раскрывается в его собственно конкретно-историческом значении. Он не выявляет того критического момента в развитии личности ребенка, когда его соотношение с действительностью превращается из гармонического усвоения человеческой культуры, этических и поведенческих норм в противоречивое отношение к миру взрослой личности, вызванное не только классовыми причинами, но несоответствием возможностей, способностей, устремлений каждой личности и условий и требований общества, обращенных к ней. Осознав принцип конкретно-исторических противоречий применительно к сознанию, он отрицает его применительно к личности. Наличие этих противоречий, на наш взгляд, порождает не только дезинтегрированность смыслов и значений, но определяет самую принципиальную способность сознания - его проблемность, его основную функцию—разрешать разного рода противоречия, возникающие в соотношении личности с действительностью. В монографии «Деятельность.Сознание.Личность.» Леонтьев признает объективность противоречий, связанных с многообразными отношениями человека, внутреннюю борьбу, но не раскрывает того центрального момента, что сама необходимость человеческой деятельности, о которой он лишь вскользь упоминает, составляет основу противоречия личности и общества.

Л.И.Божович, едва ли не единственная, выявила и учла противоречивость и в развитии личности ребенка.

Проблема соотношения  индивидуального и общественного  оказалась значительно продвинутой благодаря постепенно вызревавшему в отечественной психологии системному подходу, который стал и общей методологией науки, и методологией определения личности, развитие которого, осуществляясь крещендо, достигает своего высшего этапа в восьмидесятых годах и связано с именем Б.Ф.Ломова, хотя предпосылки и отдельные важнейшие звенья системного подхода были разработаны в трудах Б.Г.Ананьева, П.К.Анохина, А.Н.Леонтьева, С.Л.Рубинштейна и др.

Так, все та же проблема включения  личности в общественные отношения, определяемая как «вписанность» личности в качестве системы в систему общества, согласно Ананьеву, дает возможность преодолеть, как отмечает Ломов, понимание социального только как воздействия стимула, среды и рассматривать личность как элемент общественной системы (или системы деятельностно опосредованных групповых отношений— согласно А.В.Петровскому) или как самостоятельную систему, самоопределяющуюся по отношению к обществу, саморегулирующуюся, самодетерминированную и т. д. Иерархический подход к психическим явлениям в целом и к личности, предложенный Рубинштейном, понимание личности как иерархии деятельностей, разработанное Леонтьевым, различаясь в ряде своих конкретных положений, тем не менее дали плодотворную основу для раскрытия взаимоотношений между разными уровнями личностной организации (в частности возможность учесть закономерности выше и ниже лежащих уровней, по Рубинштейну), для адекватного понимания интегративной сущности личности, интегральной индивидуальности (В.С.Мерлин), для определения личности как системы отношений (В.Н.Мясищев).

Системный подход позволил осмыслить  самую логику развития представлений о личности в отечественной психологии. Специфика разработки проблемы личности в психологии связана с авторским характером личностных концепций. Практически все основные концепции личности - Д.Н.Узнадзе, С.Л.Рубинштейна, А.Н.Леонтьева, В.Н.Мясищева, В.С.Мерлина, Б.Г.Ананьева и др. имеют авторский характер и построены на разных основаниях. Этот плюрализм создает преимущества и перспективы для развития отечественной психологии, но одновременно затрудняет ее интеграцию в области личностной проблематики. В конце шестидесятых годов прошло серьезное совещание по личности, в процессе которого была предпринята попытка соотнести разные точки зрения на личность в основном в рамках проблемы ее структурной организации. Эта попытка позволила увидеть общее, инвариантное в определениях личности, прежде всего, как устойчивого и одновременно изменяющегося в динамике жизни психического склада человека, актуализировать типологический подход к изучению личности (хотя бы и только на основе сравнения зарубежных типологий личности - Айзенка и Кеттелла), несколько отвлечься от проблемы ее социальной детерминации и сосредоточиться на осмыслении ее внутренней организации. Однако в свете системного подхода, который, как известно, также предполагает анализ структур или «строений» (в терминологии Выготского и Леонтьева), выявилась бесперспективность дискуссий о роли тех или иных «подструктур» или составляющих в структуре личности. Некоторые трактовки этой структуры, например К.К.Платонова, стали популярными именно в силу своей простоты (на этой дискуссии мы остановимся ниже подробнее). Системный подход к проблеме личности показал, что теоретически она может быть рассмотрена в разных системах связей и выступить в разных качествах и отношениях: в деятельности (в том числе профессиональной), в труде, в общении, в коллективе, группе и т. д. и в зависимости от избираемых задач исследования, предметом изучения становится, скажем, либо сама структура межличностных отношений, наиболее оптимальная для включения личности в группу, либо роль личности, наиболее оптимальная для развития межгрупповых отношений и т. д. Такой подход позволил понять правомерность сосуществования концепций личности, построенных по разному основанию, не требуя их сопоставления на взаимоисключающей основе, не создавая логических противоречий в системе личностного знания. Вместе с тем, системный подход выявил основное методологическое различие в способах системной организации самих категорий психологической науки, существующих в разных концепциях, которые можно назвать «полицентристским» и «моноцентристским». Согласно первому, признается сосуществование разных психологических категорий—личность, деятельность, сознание, общение и т. д. и исходя из этого ставится задача выявить соотношения, способы связи между ними как разными качественными определенностями. Другой, напротив, признает приоритет категории деятельности, лишь прослеживая разные ее превращения и ипостаси (Леонтьев). В таком случае и личность, и ее сознание оказываются производными от деятельности или некоторым образом конгруэнтными ей на основе общности «строения». (Даже дискуссия, состоявшаяся после смерти А.Н.Леонтьева между А.А.Леонтьевым и Б.Ф.Ломовым чрезвычайно наглядно раскрыла, как одна из позиций отстаивает дифференциацию—качественную определенность, различие, специфичность структур деятельности и общения, а другая—ищет их подобие).

Заключение

Теоретический уровень определения  личности в последнее столетие  представлен рядом авторских  концепций, каждая из которых имела  свое основание для определения личности и лишь немногие базировались на эмпирических исследованиях. В.Н.Мясищев определяет личность через отношения, А.Н.Леонтьев - через деятельность, Д.Н.Узнадзе - установку, В.С.Мерлин рассматривает личность скорее как интегральную индивидуальность. Общими для этих концепций оказались проблемы структуры личности (т. е. способы связи, соотношения психических процессов, состояний, свойств темперамента и так называемых черт личности, а также способностей, потребностей, воли, характера). (Дискуссия конца 60-х годов в основном и была посвящена проблемам структуры личности, которую каждый из участников понимал по-своему).

В конце 60-х—начале 70-х годов  уже предпринимаются попытки определения личности как системы (отношений к миру, социальных ролей, диспозиций, установок и т. д. как способов включения в социум). Общую теорию можно дифференцировать от так называемых теорий среднего уровня, которые воплощают представления о личности как реальности и ее исследования именно как реальности (и в этом состоит специфика этого уровня, которая симметрична теориям среднего уровня конкретно социологических исследованиях).

Как уже говорилось, к  теориям среднего уровня можно отнести всю педологию, поскольку она имела дело с изучением личности реального ребенка—и обследованием, диагностикой, помощью этому ребенку; к этому направлению можно отнести все исследования, выполненные на стыке психологии и психиатрии, прежде всего концепцию личности В.Н.Мясищева, поскольку она выросла из изучения нормы и патологии реальной личности, и в известной мере работы Б.В.Зейгарник, поскольку они касаются личностной проблематики психиатрии. К этим же теориям среднего уровня относятся все работы в области детской, возрастной и педагогической психологии, в той мере, в какой они опираются на исследование реальных закономерностей развития ребенка, а не исходят из некоторой только априорной теоретической интерпретации детства (при всей важности последней), и исследования раннего онтогенеза, поскольку ставится задача выявить момент, который можно считать «появлением» личности - «праличность». Наконец, к этому направлению относятся исследования, проводящиеся В.Ф.Петренко с применением метода семантического дифференциала, поскольку они осуществляют изучение реального состояния сознания или особенностей личности.

Почему при характеристике состояния разработки проблемы личности в отечественной психологии столь  важно выделение этих теорий среднего уровня? Такое выделение адекватно  современным тенденциям ее развития, а именно тенденции развития психодиагностики в нашей стране, которая в течение десятилетий была под запретом, тенденции развития психотерапии как личностно ориентированной отрасли практической психологии, практике работы с посттравматическими стрессами, а также формам психологической консультации, помощи и поддержки личности. Почему так важна связь—прежде всего теоретически осмысленная этих фактически прикладных направлений психологии с теориями среднего уровня? Прежде всего, потому, что психодиагностические средства, методы и психотерапевтические технологии должны быть адекватны (или в тенденции могут стать адекватны) психическому состоянию реальных личностей, их сложной, зависящей и от недавнего прошлого и от настоящего ментальности. Личностная диагностика должна опираться на международный профессиональный уровень и отвечать его стандартам, но она допускает свободу в практике применения психодиагностических средств (в смысле их набора, сочетания и интерпретации для разных практических целей, степени сообщения результатов субъекту и т. д.). Но сегодня настоятельна потребность не только в валидизации классических психодиагностических средств и тестов применительно к отечественным выборкам, как это осуществлено В.М.Русаловым применительно к тесту Кеттела, но и в разработке новых (Похилько и др.) Разработка отечественной психодиагностики (Н.В.Тарабрина, Л.Ф.Бурлачук, Л.Н.Собчик и др.) не может не опираться на теории среднего уровня, несущие знания о состоянии психологии личности нашего общества в данный момент. Последним классическим уровнем в структуре личностного знания является эмпирический, собственно исследовательский. Как было отмечено, не многие теории личности опирались на эмпирические исследования, проведенные в рамках именно данной концепции. Исключение составляют мерлинская концепция, тепловско-небылицинская (в той мере, в какой в ней исследовалась собственно личностная проблематика) и, как ее новый вариант и продолжение—концепция индивидуальности В.М.Русалова. Наиболее характерным для отечественной психологии является двоякое соотношение теории и эксперимента(две модели их связи): либо обоснование теории и ее иллюстрация результатами исследований, проведенных другими психологами, или использование новыми поколениями исследователей известных теорий личности как отправных, опора на ставшие классическими теории личности Узнадзе, Рубинштейна, Леонтьева и др.

Связующим звеном между общей  теорией, теориями среднего уровня, эмпирическими исследованиями и личностно ориентированными прикладными направлениями – психотерапией и психодиагностикой – являются полученные в конкретных исследованиях типологические данные и сам типологический метод исследования личности, на анализе которых мы специально ниже остановимся. В самом общем виде любая типология отражает реальное разнообразие типов личности, фиксируя некоторые дифференцирующие их друг от друга или индивидуализирующие их сущность тенденции, которые связаны с конкретными условиями жизни в данном обществе.

Библиографический список

1. Абульханова-Славская К. А. Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории. М., 1997.
2. Асмолов А. Г. Психология личности. М., 1990.
3. Бодалев А. А., Рыбалко Е. Ф. Б. Г. Ананьев — первооткрыватель и исследователь сложнейших проблем психологии // Психологический журнал, Т. 18, № 6,1997.
4. Братусь Б. С. Русская, советская, российская психология. М., 2000.
5. Брушлинский А. В. С.Л.Рубинштейн — родоначальник деятельностного подхода в психологической науке // Психологический журнал., 1989, № 3.
6. Брушлинский А. В. Проблема субъекта в психологической науке // Психологический журнал, 1991, № 6. С. 6-10.
7. Додонов Б. И. О системе «личность» // Вопросы психологии, 1985. № 5.
8. Зейгарник Б. В. Патопсихологический метод в изучении личности // Психологический журнал, 1982, Т. 3. № 1, С. 43-51.
9. Знаков В. В. Духовность человека в зеркале психологического знания и религиозной веры // Вопросы психологии. 1998, № 3. С.104-114.
10. Кон И. С. Постоянство и изменчивость личности // Психологический журнал, 1987, №4. С. 126-136.     
11. Котова И. Б. Психология личности в России. Столетие развития. Ростов-на-Дону, 1994.                                                            
12. Левченко Е. В. Б. Г. Ананьев, В. Н. Мясищев и петербургская психологическая школа. // Б. Г. Ананьев и ленинградская школа  развития современной психологии. Тезисы науч-практ. конф. СПб., 1995.
13. Логинова Н. А. Характерные черты концептуальной системы Б. Г. Ананьева // Психологический журнал., 1988, № 1.
14. Пархоменко О. Г., Ронзин Д. В., Степанов А. А. С. Л. Рубинштейн как педагог и организатор психологической науки в Ленинграде // Психологический журнал., 1989, № 3.
15. Петровский А. В. История советской психологии. М., 1967.
16. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Основы теоретической психологии. М., 1998.
17. Психология личности. Тексты /Ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузырей/ М., 1982.
18. Рубинштейн С. Л. Основы общей психология. СПб., 1998.
19. Хрестоматия по возрастной и педагогической психологии. Работы советских психологов периода 1946-1980 гг. /Ред. И. И. Ильясов, В. Я. Ляудис/ М., 1981.
20. Якушин В.А. История психологии. СПб, 2001.