С точки зрения такого догматизма, любое  опосредствование (преломление) внешних  причин внутренними условиями рассматривалось  только как неадекватное отражение  внешнего мира и потому воспринималось как довод в пользу идеализма, например физиологического идеализма И. Мюллера и его современных продолжателей. Верно, конечно, что в последнем случае опосредствование внешнего внутренней природой (специфической энергией) органов чувств есть лишь искажение этих внешних воздействий, в результате чего детерминация становится только внутренней, оторванной от внешнего. Однако неверно было бы всякое опосредствование понимать столь идеалистически. При таком одностороннем понимании возникает ложная альтернатива: либо вообще не может быть внутренних условий (преломляющих внешние воздействия) и только тогда познание объекта станет адекватным; либо эти внутренние условия действительно существуют, но тогда познание неизбежно будет искаженным. Первая часть альтернативы выражает механистическую трактовку психического отражения как зеркального и пассивного, вторая часть — идеалистическое понимание психики.

    Разработанный Рубинштейном принцип детерминизма в корне преодолевает эту альтернативную и неверную постановку проблемы, преломление  внешнего через внутреннее есть необходимое, очень существенное и позитивное условие адекватного отражения объекта. Такое преломление, опосредствование характеризует активную роль субъекта как деятельного, общающегося человека. Тем самым новая трактовка детерминизма позволила Рубинштейну по-новому и более глубоко реализовать его методологический принцип субъекта и, в частности, личностный и деятельностный подходы в психологии.

    При объяснении любых психических явлений  именно личность выступает, по Рубинштейну, как единая целостная система внутренних условий, через которые преломляются все внешние (педагогические и т. д.) воздействия. Иначе говоря, она объективно выступает как основание развития человека. Следовательно, не личность низводится до уровня внутренних условий (как иногда думают), а, напротив, последние образуются и развиваются как единство личности. Они формируются в зависимости от предшествующих внешних воздействий, и потому преломление внешнего через внутреннее означает опосредствование внешних воздействий всей историей развития личности. Тем самым детерминизм включает в себя историзм, но отнюдь не сводится к нему. Эта история содержит в себе и процесс эволюции живых существ, и собственно историю человечества, и личную историю развития данного индивида. Отсюда неразрывное единство природного и социального в каждом человеке, отсюда же и его изначальная социальность.

    В психологии личности есть поэтому компоненты разной меры общности и устойчивости: общечеловеческие, типологические (свойственные данному индивиду как представителю определенного общественного строя, нации, класса и т. д.), индивидуальные. Следовательно, свойства личности содержат в себе и общее, и особенное, и единичное. Личность тем значительнее, чем больше в индивидуальном преломлении в ней представлено всеобщее. С этих позиций Рубинштейн дает оригинальное и до сих пор перспективное решение проблемы общечеловеческого и классового и по-новому определяет предмет социальной и исторической психологии [14; 232—243]. На той же основе он решает в духе гуманизма общую проблему «Личность и общество». С его точки зрения, «в силу того, что внешние причины действуют лишь через внутренние условия, внешняя обусловленность развития личности закономерно сочетается с его «спонтанейностью». Все в психологии формирующейся личности так или иначе внешне обусловлено, но ничто в ее развитии не выводимо непосредственно из внешних воздействий» [17; 251]. Поэтому Рубинштейн категорически возражает, в частности, против широко распространенной тогда (и теперь) механистической точки зрения, согласно которой надо выводить развитие личности непосредственно из требований, предъявляемых к ней обществом [там же]. По той же причине он не соглашается и с теорией интериоризации, возражая против «превращения человека в креатуру педагога», руководителя, начальника и т. д. [17; 232], [3], [5], [14], [16]. Воздействие на человека внешних условий общественной жизни всегда опосредствовано его внутренним к ним отношением.

    Этот  гуманистический принцип детерминизма Рубинштейн и его ученики очень детально реализовали в теории мышления как деятельности и как непрерывного процесса [3], [8], [13]—[17]. Она достаточно известна, поэтому отметим здесь лишь одну ее особенность. С позиций данного принципа по-новому разработана, в частности, методика экспериментального исследования мышления. Это методика подсказок, которая в прежних, очень разных, вариантах широко использована гештальтистами, а в нашей стране — Я. А. Пономаревым. В рубинштейновском варианте она означает, что строго дозируемое внешнее воздействие (подсказка экспериментатора, учителя, руководителя и т. д.) оказывает то или иное влияние на испытуемого лишь через внутренние условия его мышления, т. е. в меру продвинутости его самостоятельного анализа решаемой задачи. Тем самым степень принятия или непринятия подсказки (помощи извне) становится объективным показателем внутреннего, мыслительного процесса мышления, уровня его сформированности и микроразвития. Проведенные с таких позиций систематические экспериментальные исследования очень детально раскрыли активную роль именно внутренних условий, опосредствующих все внешние воздействия и в меру этого определяющих, какие из внешних причин участвуют в едином процессе детерминации всей жизни субъекта (а не в ходе совместного действия двух детерминации — внешней и внутренней).

    «Сама подверженность тем или иным внешним  воздействиям обусловлена внутренними  условиями, существенными специфическими особенностями того, на кого или  на что оказывается воздействие» [16; 99]. Применительно к жизни людей особенно важно подчеркнуть, что вся в целом детерминация объективно выступает как процесс, т. е. нечто формирующееся в ходе деятельности человека, а не как изначально и полностью заданная или готовая.

    Обобщая эти положения, Рубинштейн предлагает оригинальное решение проблемы свободы  и необходимости на основе принципа детерминизма. Он исходит из того, что  в жизни человека все детерминировано и нет в ней ничего предопределенного, поскольку детерминация любого человеческого действия и самое свершение его происходят заодно. Поэтому закономерная детерминация распространяется на человека, на все его сознательные действия, и вместе с тем человек сохраняет свободу действий: никакое предопределение не тяготеет над ним. С точки зрения Рубинштейна, всей своей деятельностью субъект включается в ход событий, в их детерминацию, осуществляющуюся не помимо сознательных действий людей, а через их посредство. Благодаря сознанию человек может заранее предусмотреть последствия своих действий. Он самоопределяется во взаимодействии с действительностью, данной ему в отраженной идеальной форме (в мысли, в представлении) еще до того, как она может предстать перед ним в восприятии в материальной форме. «Действительность еще не реализованная, детерминирует действия, посредством которых она реализуется. Это обращение обычной зависимости — центральный феномен сознания. С ним непосредственно и связана свобода человека» [14; 284].

    Таким образом, рубинштейновский принцип  детерминизма, будучи общефилософским, конкретизируется применительно к  различным уровням бытия, выражая  их специфику. Очень отчетливо это выступает в отношении субъекта и, в частности, личности: особо учитывается именно ее специфическая активность, «спонтанейность», самостоятельность, свобода в ходе деятельности, поведения, общения и т. д. (что наиболее детально изучено в экспериментах применительно к мышлению как деятельности и как процессу). Тем не менее в 1975 г. Леонтьев приходит к выводу о необходимости существенно уточнить и дополнить рубинштейновскую формулу «внешнее через внутреннее». Признавая ее «безоговорочно верной» для случаев, когда рассматривается эффект того или иного внешнего воздействия, он вместе с тем предлагает обернуть ее следующим образом с целью изучения своеобразия личности: «внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим само себя изменяет» [7; 181].

    Леонтьев  сразу же разъясняет, что первоначально  субъект жизни выступает лишь как обладающий «самостоятельной силой  реагирования» [1; 610]. Какими бы потребностями и инстинктами ни обладал индивид от рождения, они выступают лишь как предпосылки его развития, которые тотчас перестают быть тем, чем они были виртуально, «в себе», как только индивид начинает действовать. Понимание этой метаморфозы особенно важно, когда мы переходим к человеку, к проблеме его личности [7; 182]. И далее Леонтьев начинает новый параграф «Деятельность как основание личности», в котором его формула «внутреннее через внешнее» уже не упоминается.

    Легко видеть, что основное содержание этой формулы, которое предельно кратко раскрывает Леонтьев, по существу входит в состав рубинштейновской формулы  «внешнее через внутреннее», очень подробно обоснованной и конкретизированной автором во всех своих четырех последних книгах [14] — [17]. Поэтому — вопреки до сих пор широко распространенной точке зрения — первая из двух формул является одним из компонентов второй, а не ее альтернативой или дополнением. В данном вопросе, по сути дела, позиция Леонтьева почти ничем не отличается от позиции Рубинштейна. Иначе говоря, последний в принципе детерминизма учитывает также и специфику детерминации личности — в отношении ее свободы, творчества и т. д. В пользу этого вывода приведем еще один аргумент. Известный американский политолог Р. Таккер, проанализировав формулу «внешнее через внутреннее» Рубинштейна [13], приходит к заключению, что на основе данного принципа детерминизма начато восстановление политически очень важной идеи об автономии личности [21; 168—169]. Поэтому он считает, что формула «внешнее через внутреннее» является по своему существу антисталинистской.

    Концепция Рубинштейна по-прежнему служит гуманизации науки и общества.

Заключение

 Проблема детерминизма — самая жгучая и трудная в  психологической науке, призванной рассматривать и решать вопрос о  свободе воли, точнее, о свободе  человека и его сознательных действий, которые именно в качестве свободных как будто бы исключают детерминированность как необходимость. Огромная сложность и даже парадоксальность данной проблемы постоянно приводили и приводят многих ученых к индетерминизму.

Литература

1. Маркс  К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.

2. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29.

3. Абульханова-Славская К. А., Брушлинский  А. В. Философско-психологическая  концепция С. Л. Рубинштейна.  М., 1989.

4. Брушлинский А. В. Культурно-историческая  теория мышления. М., 1968.

5. Брушлинский А. В. О наследственных предпосылках психического развития человека (к характеристике двух точек зрения на эту проблему в советской психологии) // Вопр. философ. 1970. № 9. С. 150—158.

6. Варшава Б. Е., Выготский Л. С.  Психологический словарь. М., 1931.

7. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

8. Матюшкин А. М. Проблемные ситуации  в мышлении и обучении. М., 1972.

9. Рубинштейн С. Л. Принцип творческой  самодеятельности (статья впервые  опубликована в 1922 г.) // Вопр. психол. 1986. № 4. С. 101—108.

10. Рубинштейн С. Л. Психология  и педагогика // Советская педагогика. 1941. № 7—8. С. 41—47.

11. Рубинштейн С. Л. Основы общей  психологии. М., 1946.

12. Рубинштейн С. Л. Учение И.  П. Павлова и проблемы психологии // Учение И. П. Павлова и философские вопросы психологии. М., 1952. С, 194—228.

13. Рубинштейн С. Л. Вопросы психологической  теории // Вопр. психол. 1955. № 1. С. 6—17.  

14. Рубинштейн С. Л. Бытие и  сознание. М., 1957.

15. Рубинштейн С. Л. О мышлении и путях его исследования. М., 1958.

16. Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959.

17. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей  психологии. М., 1973.

18. Стенограмма обсуждения книги  С. Л. Рубинштейна «Основы общей  психологии» 26 марта—4 апреля 1947 г. //Архив Сектора психологии Института философии АН СССР.