Автор: Пользователь скрыл имя, 12 Мая 2012 в 21:59, курсовая работа
Цель работы. Изучение Метафоры с точки зрения ее «психоактивности», то есть влияния на психику человека, в широком контексте от бытового и рекламного до терапевтического и формулирование критериев грамотного ее использования в работе психолога и психотерапевта.
Задачи для достижения поставленной цели. 1) Обзор имеющейся информации о Метафоре как лингвистическом, культурном, социальном и психологическом феномене. 2) Исследование различных функций Метафоры в коммуникативном и когнитивном процессе. 3) Рассмотрение роли Метафоры в различных речевых продуктах, как то: Художественная литература, Повседневная речь, Реклама, Публичные выступления, Кинематограф. 4) Изучение профессионального применения Метафоры в различных психотерапевтических системах, таких как Гипноз, НЛП, Новая Психология и т. п. 5) Выделение значимых признаков эффективности Метафоры и построение на их основе адекватной модели грамотного применения Метафоры.
1. Введение……………………………………………………………………………3
2. Метафора как объект исследования…………………………………………...5
2.1. Определение метафоры………………………………………………………...5
2.2. Лингвистический аспект метафоры …………………………………………5
2.3. Культурный аспект метафоры ………………………………………………..7
2.4. Психологический аспект метафоры………………………………………….8
3. Метафора как инструмент в различных психологических подходах……13
3.1. Метафора в Эриксоновской терапии………………………………………..13
3.2. Метафора в Чистом подходе Дэвида Гроува……………………………….23
4. Критерии успешного применения метафор в психологической работе….39
5. Заключение……………………………………………………………………….39
6. Список литературы……………………………………………………………...40
1
МЕТАФОРА КАК ОБЪЕКТ ПСИХОЛОГИИ И ИНСТРУМЕНТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ РАБОТЫ
СОДЕРЖАНИЕ
1. Введение…………………………………………………………
2. Метафора как объект исследования…………………………………………..
2.1. Определение метафоры……………………………………………………….
2.2. Лингвистический аспект метафоры …………………………………………5
2.3. Культурный аспект метафоры ………………………………………………..7
2.4. Психологический аспект метафоры………………………………………….8
3. Метафора как инструмент в различных психологических подходах……13
3.1. Метафора в Эриксоновской терапии………………………………………..13
3.2. Метафора в Чистом подходе Дэвида Гроува……………………………….23
4. Критерии успешного применения метафор в психологической работе….39
5. Заключение……………………………………………………
6. Список литературы……………………………………………………
Общая характеристика работы
Данная работа является, по большей части обзорно-аналитической, так как здесь рассматривается через призму психологии такой широко распространенный феномен, как Метафора. Однако спецификой данной работы является пристальное внимание к использованию Метафоры как инструмента в психологии и психотерапии.
Актуальность темы
Современная практическая и теоретическая психология все больше разворачивается от сухих научных схем и доктрин в сторону образности, эмпиричности. Об этом в сфере практической психологии говорит, например, появление колоссального количества методик, практик и систем личностного роста, делающих упор на активную роль воображения, чувственного опыта, бессознательных процессов. В прошлое отодвигаются рационалистичные методы, когда основным инструментом психологического воздействия была логика, понимание неких общественных ценностей, а также анализ мотивов, стоящих за определенным поведением. Оказалось, что гораздо больше практических результатов и субъективной пользы дают именно образно-чувственные методики: Эриксоновский гипноз и гипноз вообще, NLP, Арт-терапия (Рисунок, Сказкотерапия, Психологический театр), Школа Эйдетики, методы Трансперсональной Психологии и Новой Психологии (Холотропное дыхание, Ребефинг, различные виды Медитации, работа со снами) и многое другое. Чем иначе можно объяснить столь несметное разнообразие и количество этих методик, как в нашей стране, так и за рубежом, при том, что многие из них едва ли можно назвать более простыми и понятными, чем продукты интеллектуально-аналитического подхода? Их достоинства очевидны: они создают мощный позитивный эмоциональный фон, способствующий конструктивным изменениям, проясняют будущее и раскрывают в жизни человека те ресурсы, которых он не замечал. Кроме того, эти методики чаще дают стабильный эффект в плане изменения ограничивающих убеждений, освобождения от ненужных шаблонов поведения и восприятия и, что самое главное, очевидным образом активизируют творческий потенциал.
В свете этих фактов особый интерес приобретает Метафора, квинтэссенция чувственно-образных представлений, как с одной стороны, инструмент диагностики, с другой – мощный воздействующий и трансформационный фактор. К слову, многие эмпирически ориентированные методики, довольно смело пользуются Метафорой именно в таком качестве и демонстрируют ее феноменальный терапевтический потенциал. В некоторых из них Метафора в принципе играет ключевую роль.
К сожалению, здесь наука существенно отстает от практики и до сих пор Метафора, как представляется автору, не исследована настолько, чтобы можно было сформировать достаточно ясные критерии грамотного пользования ею как диагностическим, так и терапевтическим средством. Восполнение этого пробела должно помочь тем, кто осваивает практическую психологию, овладеть таким ценным ресурсом, как грамотное пользование Метафорой.
Цель работы. Изучение Метафоры с точки зрения ее «психоактивности», то есть влияния на психику человека, в широком контексте от бытового и рекламного до терапевтического и формулирование критериев грамотного ее использования в работе психолога и психотерапевта.
Задачи для достижения поставленной цели. 1) Обзор имеющейся информации о Метафоре как лингвистическом, культурном, социальном и психологическом феномене. 2) Исследование различных функций Метафоры в коммуникативном и когнитивном процессе. 3) Рассмотрение роли Метафоры в различных речевых продуктах, как то: Художественная литература, Повседневная речь, Реклама, Публичные выступления, Кинематограф. 4) Изучение профессионального применения Метафоры в различных психотерапевтических системах, таких как Гипноз, НЛП, Новая Психология и т. п. 5) Выделение значимых признаков эффективности Метафоры и построение на их основе адекватной модели грамотного применения Метафоры.
2. Метафора как объект исследования
2.1. Определение Метафоры.
Метафора – от др-греч. μεταφορά — «перенос», «переносное значение») —лингвистический, культурный и психологический феномен, представляющий собой сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака.
С. Горин, один из ведущих отечественных тренеров по НЛП, дал очень интересное определение метафоры, удобное для психологии: «Метафора – это описание предметов, явлений, существ, событий одного ряда с помощью сенсорных терминов, присущих предметам, явлениям, существам, событиям другого ряда».
Термин принадлежит Аристотелю и связан с его пониманием искусства как подражания жизни. Например, выражение типа «открытие широких перспектив нашего сотрудничества» - может служить хорошим примером популярной Метафоры. Здесь речь идет о появлении новых возможностей развития партнерских отношений, которое описывается языком неких операций в пространстве - «открытие широких перспектив».
Рассмотрим по очереди лингвистический, культурный и психологический аспекты Метафоры.
2.2. Лингвистический аспект Метафоры
Метафора считается объектом, прежде всего, лингвистики: лексикологии, фразеологии, синтаксиса и других лингвистических наук. С точки зрения лингвистики, метафора – это выражение, которое может обладать весьма разнообразной структурой.
По уровню лексической сложности метафоры можно подразделить на развернутые, устойчивые, простые и скрытые.
1. Простые метафоры – представляют собой слова и фразы, употребляемые в переносном смысле («она крепко за него взялась», «так они и приклеились друг к другу»).
2. Устойчивые метафоры – это фразеологизмы, которые имеют стабильную структуру в определенной языковой среде («он витает в облаках», «в те дни я испытывал невероятный душевный подъем»). Нередко, сами слова или термины могут являться устойчивыми метафорами: «рост стоимости ценных бумаг на рынке».
3. Развернутые метафоры последовательно осуществляют сравнение на протяжении большого фрагмента сообщения или всего сообщения в целом: («Книжный голод не проходит: продукты с книжного рынка всё чаще оказываются несвежими — их приходится выбрасывать, даже не попробовав»).
4. Скрытые метафоры – это выражения, трансформирующие на уровне языка структуру передаваемого смысла. Сюда относятся
1). Метафоры с переносом отношения к предмету на свойства самого предмета. Например: «и тогда он узнал страшную правду» - здесь сама правда может быть отнюдь не страшной, словом «страшная» выражается отношение человека к этой правде, т.е. идет перенос отношения к предмету на сам предмет.
2). Номинализация: трансформация на уровне языка процесса в признак путем превращения глагола в существительное. Например: «Там присутствует психологическое давление» - здесь глагол «давить» превращается в существительное «давление», отчего создается впечатление «застывания процесса», движение сменяется некоей статикой.
3). Деперсонализация (обезличивание): «Не устоялось в душе моей отношение к этому человеку» - здесь личностные процессы превращаются во что-то, что происходит с человеком. Другой вариант: «Меня опять снесло в пустые разговоры»
4). Персонализация: «Твое хотение должно уже знать меру» - здесь внутриличностные процессы рассматриваются как личности, способные к принятию решений. Похожий пример: «Ничто меня так не заводит, как столь открытое общение». Здесь, как и в первом примере, присутствуют номинализация, деперсонализация и персонализация.
Таким образом, по сути, практически весь язык в той или иной степени состоит из метафор. Это дает основания многим исследователям в сфере психолингвистики считать сам по себе язык по своей природе метафоричным. Кроме того, как мы видим, метафора может быть весьма разнообразной по своей синтаксической структуре, по степени развернутости, по уровню самобытности.
Рассмотрев, что есть Метафора по форме и видам, перейдем к ее функциям в культуре.
2.3 Культурный аспект метафоры
У метафоры в человеческой культуре есть определенные задачи, которые она решает:
1). Передача сложного или незнакомого смысла емкими и понятными образами. Например, на уроке физики в школе преподаватель, объясняя феномен когерентности электромагнитного излучения, приводит такую аналогию:
«Представьте себе роту солдат, которая выстроилась на плацу. И вот раздается команда – эти солдаты одновременно делают шаг вперед. И еще шаг. И так они строем двигаются полностью синхронно, делая шаги одинаковой длины. Точно так же двигаются фотоны в лазерном луче…» - и дальше следует описание физических реалий. В данном случае приведение такой аналогии обеспечивает наглядность, некий образ, на который затем ложатся более сложные и специфичные понятия и представления.
2). Упрощение процесса передачи смысла путем некоторой трансформации структуры сообщения. Например, часто слышимое сообщение типа: «Меня это привлекает», является метафорой, которую, если перевести ее на
3). Моделирование неких психических и психосоматических процессов, которые сложно описать, не прибегая к аналогиям из образной сферы. Например, когда психолог, прибегающий к трансовым техникам, моделирует то, как у его клиента происходит процесс расслабления, спрашивает: «А на что похоже ваше расслабление?». «Ну, это что-то похожее на мягкость, размягчение». «А что именно становится мягким, когда Вы чувствуете расслабление?», - уточняет психолог. «Мои плечи, руки, мои мысли». В данном случае Метафора мягкости может помочь человеку смоделировать процесс расслабления не только тела, но и сознания, что в дальнейшем поможет ему вызывать соответствующие состояния.
4). Оживление речи элементами образно-чувственной сферы, без чего речь была бы просто набором сухих высказываний и фактов. Можно сказать, метафора обогащает наш язык. Например, выражение «Глаз твоих бездонные просторы» - передают и личностные особенности адресата, и ее образ, и отношение говорящего к ней. И при этом у такого выражения есть эстетическая ценность: оно приятно, интересно, выразительно.
5). Акцентирование внимания на заданном предмете. У Метафоры есть еще одно свойство – эмоциогенность, то есть, придание или усиление эмоциональной окраски сообщению, а также такое свойство как способность к выделению значимого.
6). Выражение через Метафоры своего личного отношения к предмету.
Если говорить о роли Метафоры в культуре, то сферы, где она проявляется, - это речь, литература, изобразительное искусство, музыка и кинематограф.
Последних трех областей культуры, мы лишь едва коснемся.
Итак, Метафора в изобразительном искусстве и музыке – это чаще всего передача средствами формы и цвета или средствами звука различных внутренних, психологических смыслов. По существу, почти все изобразительное искусство и вся музыка являются Метафоричными.
Таким образом, Метафора в человеческой культуре играет важную роль как средство образной передачи различных уровней смысла – от бытового до глубинно-личностного и духовного. Теперь перейдем к психологическим аспектам возникновения метафоры, ее оформления, ее трансляции и восприятия.
2.4. Психологический аспект метафоры
В нашем мышлении присутствуют 2 полюса: структурно-логико-
Попробуем разобраться в таком непростом вопросе, как создается Метафора в психике человека. Метафора, как образно-чувственное явление, несомненно, опирается на ассоциации, однако, сам процесс сравнения одного явления или объекта с другим, имеет определенную логико-схематическую составляющую. В когнитивной лингвистике это называется принципом Структурного подобия. Суть его в том, что сравниваемые объекты должны быть структурно подобны друг другу, то есть нести в себе некий одинаковый паттерн, или одинаковую модель.
Для примера действия этого принципа рассмотрим такую Метафору, ставшую фразеологизмом (устойчивым выражением): «Язык мой – враг мой». Здесь основой Метафоры является проведение аналогии между объектом из сферы телесных функций (языком) и объектом из сферы социальных отношений (врагом). Категорией, по которой идет сравнение, является действие на автора сообщения, произведение некоего эффекта на его жизнь: на его состояние, отношение к себе, социальный статус и так далее. И в этой категории автор сообщения отмечает подобие этих двух объектов, хотя семантически они очень удалены друг от друга, относясь к различным смысловым рядам. Если развернуть эту Метафору, то получается примерно такое сообщение: «Мои коммуникативные способности производят иногда в моей жизни такой же эффект, как если бы они могли как-то ко мне относиться и их отношение ко мне было враждебным». Вот сколько сразу появляется уточнений, когда мы начинаем разворачивать Метафору в буквальные формулировки! Таким образом, выясняется еще одна особенность Метафоры – ее свернутый (сжатый) характер. Здесь, безусловно, работает лингвистический принцип экономии речевых усилий, а также аналогичный и параллельный ему принцип из психофизиологии: принцип экономии психических усилий. Слушателю так же, как и автору сообщения, понятно, о чем речь без уточнений буквального смысла элементов этого высказывания.
К сожалению, как будет показано ниже, как в межличностных коммуникациях, так и в самоосознавании этот принцип экономии играет зачастую негативную роль, скрывая от субъекта психических и коммуникативных процессов истинный смысл того, что стоит за его психическими и речевыми процессами. Сейчас же лишь отметим, что один из подводных камней таких метафор – это иллюзия понимания, то есть ситуация коммуникативного сбоя, когда автор и реципиент Метафорического сообщения считают, что поняли друг друга, хотя в действительности их понимание одного и того же выражение может сильно различаться.
Теперь рассмотрим, как процесс метафорического творчества разворачивается онтогенетически.
С самого раннего детства в психике развивающегося ребенка идут активные процессы научения. Зачастую они опираются на копирование, то есть перенос неких наблюдаемых поведенческих актов членов своего окружения (родителей, других родственников, таких же детей, детей постарше и так далее) через свою психическую сферу в собственное поведение. Это происходит во всех поведенческих сферах: в речевой, моторной, эмоциональной, волевой и когнитивной. В основе такого переноса лежат два механизма: механизм аналогии (когда сам субъект воспринимается как подобный наблюдаемой личности). Интересно то, что основой такого переноса является, по-видимому, импринтинг, что косвенно может говорить о довольно глубоком уровне происхождения Метафор. Любопытно также отметить, что импринтинг – это не сугубо свойственный ранней детской психике механизм научения. Нередко он в довольно активной форме функционирует у достаточно взрослых людей. Причем иногда сложности и многомерности его структуры, и как бы «интеллектуальности» приходится удивляться. К примеру, он проявляет себя в так называемом феномене мгновенного научения, который встречается нечасто, но его распространенность все же позволяет делать некие общие выводы. Так, например, автору данной работы доводилось общаться со спортсменами (хоккеистами, шахматистами и др.), которые, раз увидев у своих коллег какой-либо профессиональный спортивный прием (сколь угодно сложный), как бы мгновенно «схватывали» его и делали своим, их тело «как бы запоминало само» этот прием, и в нужный момент могло легко и конгруэнтно его воспроизвести. Уместно предположить, что проведение аналогий перенос структуры образа из сферы воспринимаемых явлений в сферу психических процессов, во многом является приспособительным механизмом, необходимым для успешного научения. Что, вполне возможно, является зачатком метафорического мышления и, как следствие, Метафор в речи.
Другим важным психическим механизмом, который, видимо, является онтогенетически более поздним, чем импринтинг, а возможно, является лишь его аспектом, выступает процесс Моделирования.
Тема моделирования в психологии весьма интересна, и ее, пожалуй, можно отнести к базовым темам. Сам процесс моделирования опять же лежит в основе научения. Только, в отличие от импринтинга, он относится в большей степени не к поведенческой, а к когнитивной сфере, хотя разделить эти сферы, особенно когда речь идет о процессе научения, бывает порой весьма и весьма сложно. С детства ребенок моделирует в своей психике собственное окружение, составляя как бы свою персональную карту реальности. Темой моделирования и исследованием «карт реальности» активно занимались и занимаются основатели такого интереснейшего направления в психологии, как НЛП: Грегори Бейтсон, Ричард Бендлер, Джон Гриндер, Альфред Коржибский, а также второе поколение мастеров НЛП: Роберт Дилтс, Дэвид Гроув и другие. Их работы впечатляют своей глубиной и тонкостью, а также удивительно точным видением структур психического опыта, лежащих в основе всего психического функционирования. Помимо сугубо научной деятельности, их исследования носят весьма практический характер и являются источником очень результативных методик достижения психологических изменений. В частности, Ричард Бендлер – автор уникальных методик обучения, по-сути, способных вывести сферу школьного, дошкольного и высшего образования из тупика, обусловленного жесткой схематичностью и стандартизацией образовательных программ и бытующим разделением учащихся на хорошо обучаемых и плохо обучаемых. Идея применения эффективных ментальных стратегий в сфере образования, предложенная Бендлером, апробиована во многих учебных заведениях и зарекомендовала себя как методика, радикально повышающая успешность обучения даже у чрезвычайно сложных групп школьников и студентов.
Работы авторов НЛП показывают, что наше мышление само по себе метафорично, что связано с активной ролью в нашей психике процессов моделирования. Результатом такого моделирования являются индивидуальные карты реальности, в которых более или менее жестко прописаны свойства окружающего и внутреннего мира, существ, его населяющих, происходящих в мире явлений и различных взаимодействий и взаимоотношений в этом самом мире. Таким образом, у каждого человека имеется более или менее разработанная модель того, о чем ему известно, а при знакомстве с чем-либо новым человек начинает моделировать его, пользуясь аналогиями из сферы уже знакомых ему фактов. По большей части, те модели различных аспектов мира и его процессов, которые составляют карту реальности человека, являются, в основе своей метафорами. То есть у Метафоры есть явно выраженный когнитивный аспект.
Автор НЛП новой волны Дэвид Гроув пошел еще дальше и разработал детальную методику исследования внутренних Метафор как существенных элементов внутреннего опыта, во многом определяющего жизнь человека. Об этом будет более подробно рассказано в соответствующей главе.
Еще одно интересное свойство Метафоры, подмеченное авторами НЛП, - психоактивность, то есть способность влиять на психические процессы человека и воздействовать на его карту реальности и его состояние. Любая Метафора психоактивна, она запускает каскад внутренних процессов, осмыслений, она пропускается через механизмы управления картой реальности человека и либо уточняет ее, либо изменяет. Разумеется, степень психоактивности метафоры различна от случая к случаю и очень сильно варьируется. Иногда в профессиональном использовании Метафоры, как это происходит в Эриксоновской терапии, могут изменить всю жизнь человека и привести его к кардинальной трансформации личности.
Рассмотрим теперь вопрос применения метафор в различных направлениях психологии.
3. Метафора как инструмент в различных психологических подходах.
3.1. Метафора в Эриксоновской терапии.
3.1.2. Автор подхода – Милтон Эриксон
Милтон Г. Эриксон признан во всем мире как крупнейший специалист по гипнозу и психотерапии, дающей быстрый стратегический результат. Среди психотерапевтов ему нет равных: настолько разнообразен его творческий подход, велики проницательность и изобретательность.
О нем даже говорят, что он был лучшим психотерапевтом ХХ века. Это, пожалуй, не преувеличение. Вклад Эриксона в практику психотерапии столь же значителен, сколь и вклад Фрейда в ее теорию.
Эриксон защитил степени бакалавра и магистра психологии и доктора медицины в Университете штата Висконсин. Он создал Американское общество клинического гипноза и был его первым президентом. Он учредил “Американский журнал клинического гипноза” и был его главным редактором.
Если продолжить его послужной список, нужно вспомнить, что он был директором-основателем Фонда обучения и исследований при Американском обществе клинического гипноза, работал в звании адьюнкт-профессора на медицинском факультете Университета Уэйна, являлся пожизненным членом Американской ассоциации психологов и Американской ассоциации психиатров.
Доктор Милтон Г.Эриксон — автор более 140 научных статей, большинство из них посвящены проблемам гипноза. Он написал в соавторстве немало книг, среди них: “Гипнотический опыт: терапевтический подход к измененным состояниям сознания”, “Гипнотерапия: исследование историй болезни”, “Гипнотические реальности”, “Применение гипноза в медицинской и зубоврачебной практике”, “Искажение времени под гипнозом”. Да и о нем самом написано достаточно: его незаурядная личность до сих пор продолжает интересовать коллег и пишущую братию.
Чтобы определить профессиональную позицию Эриксона, прежде всего следует отметить абсолютное неприятие всякого теоретизирования (хотя сам он создал широко применяемую методологию лечебного гипноза). Любая жесткая теория (в том числе и теория личности) сковывает психотерапевта и ограничивает его творческий поиск — в этом доктор Эриксон был твердо убежден. Он верил в то, что каждая личность неповторима, подвижна — и уникальна. Эту веру подтверждает не только его работа, но и вся его жизнь.
В 1948 году Эриксон переехал в Феникс, штат Аризона. Основными его занятиями были частная практика и чтение лекций по гипнотерапии. Его жизнь поддерживали два “кита”: работа, которой он был постоянно загружен, и семья — источник его духовной силы и предмет гордости.
Эриксону всю жизнь приходилось преодолевать многочисленные недуги. Перенесенный в детстве полиомиелит в 1967 году окончательно приковал его к инвалидному креслу. Однако Эриксон говорил, что полиомиелит стал его лучшим учителем в познании человеческих возможностей.
У Эриксона было нарушено цветовое зрение: из всех цветов спектра он лучше всего различал пурпурный. Предметы, которые его окружали, были по премуществу пурпурного цвета и даже подарки он тоже получал пурпурные.
Конечно же, Эриксон был гениальным психотерапевтом-практиком, но еще одно проявление его незаурядной натуры состояло в гениальном умении пользоваться даром жизни. В преклонные годы он страдал от многих недугов. Мучили постоянные головные боли — результат осложнений после полиомиелита. Почти не действовала правая рука, левая тоже была ограничена в движениях. Только половина диафрагмы была подвижна, губы частично парализованы, язык смещен. Он не мог пользоваться вставными зубами...
Но Эриксон сумел развить голос — основной инструмент своей работы — и очень гордился тем, что мог владеть речью. Однако со временем и речь его стала глухой и невнятной. Видимо, поэтому он говорил так медленно и размеренно. Создавалось впечатление, что он взвешивает каждое свое слово.
Болезнь разрушала его организм, Эриксон упорно с нею боролся — прежде всего умением радоваться каждой минуте отпущенной ему жизни. Всех, кто встречался с ним, поражала неординарность его личности. Это был очень живой и веселый человек. Каждый его собеседник замечал, что доктор Эриксон активно живет в настоящем и живо откликается на все, что происходит в данный момент.
Он действительно наслаждался жизнью. О таких людях принято говорить: “Он прожил хорошую жизнь”. К окружающим он был искренне добр, внимателен и полон сострадания. Любил посмеяться — у него была восхитительная, какая-то солнечная улыбка и заразительная манера посмеиваться про себя, если его что-нибудь забавляло.
В людях Эриксон неизменно вызывал изумление и восторг. Он будто излучал жизнелюбие, предпочитая видеть цветы, а не сорняки. У своих пациентов он тоже поощрял такое отношение к жизни. Даже если у кого-то из них просто получалась левитация руки (пусть это была тридцатитысячная левитация в его практике), он все равно радовался, изумлялся и гордился человеком, которому это удалось. Это чувство передавалось без слов, и трудно было не поддаться ему.
Успехи и положительные изменения, которых добивались его ученики и пациенты, Эриксон никогда не ставил себе в заслугу. Наоборот, он выражал искреннюю радость, что человек сумел открыть в себе новые возможности и новый источник силы.
Эриксон родился 5 декабря 1901 года. Его детство и юность прошли в сельских районах Невады и Висконсина. Эта сельская “закваска” осталась неотъемлемой частью его характера и проявилась в простоте, скромности и устремленности вперед — в “потом”.
Он умер от острой инфекции 25 марта 1980 года. До последних дней относительно неплохо чувствовал себя и был, как обычно, деятелен. 23 марта, в воскресенье, он неожиданно потерял сознание и уже почти не приходил в себя до самого конца — в ночь на вторник 25 марта 1980 года. В час его смерти — мирной и без мучений — рядом были близкие — его семья.
Он собирался завершить свою программу обучения — и не успел.
Большая часть жизни Эриксона прошла в Фениксе. Своим ученикам и пациентам он предлагал взобраться на Пик Скво, самую высокую гору в окрестностях Феникса. Высота ее 1.100 футов, а к вершине ведет тропа длиною в полторы мили. Исхожена эта дорога изрядно. Множество людей регулярно ходят по ней: кто для оздоровления, а иные — чтобы полюбоваться с вершины на долину, в которой раскинулся город. Подъем на вершину нелегкий, но у здорового человека он занимает от 45 до 60 минут. Тропа причудливо извивается, то поднимаясь, то опускаясь. И когда человек достигает, наконец, вершины, его охватывает чувство свершения, которое сохраняется надолго. Человек и в самом деле поднимается над миром, в котором живет, и видит гораздо дальше и шире.
3.1.2. Эриксоновская терапия как подход
Эриксоновская психотерапия — технология обеспечения доступа к внутренним ресурсам человека, необходимым для адаптивного разрешения имеющихся у него психологических и поведенческих проблем. Её важнейшей составной частью является эриксоновский гипноз — гибкая, недирективная, косвенная и разрешительная модель наведения и использования транса, основанная на активном межличностном взаимодействии психотерапевта и клиента.
Сущность метода.
Метод носит стратегический характер, т.е. психотерапевт определяет основные проблемы клиента, намечает цели психотерапии и предлагает определённые подходы для их достижения. Его основной целью является коррекция дисфункциональных симптомов и/или дезадаптивного поведения обратившегося за помощью. Психотерапевтические интервенции во многом выполняют роль «рычага», необходимого для запуска процесса системных изменений. Поэтому М. Эриксон говорил, что «психотерапия часто напоминает толчок первой костяшки домино». Научившись справляться с симптомами, пациенты часто избавляются от ригидных психических установок. Затем благотворные изменения могут затронуть и другие стороны их жизни. По наблюдениям Эриксона решение проблемы может быть вообще не связано с тем, что послужило ее причиной. Достижение позитивных результатов считается важнее прояснения прошлого или понимания значения и функции симптома.
Терапевтическое воздействие осуществляется как в обычном, так и в трансовом состоянии через активизацию бессознательных механизмов. Технический арсенал весьма разнообразен. Широко используются косвенные и открытые внушения, ассоциативные техники (истории, метафоры или задания, поиск приятных воспоминаний, работа с образами и символами), приёмы гипноанализа, парадоксальные техники, рефрейминг и др.
Эриксоновский подход повышает восприимчивость к гипнозу и эффективность работы в трансе, позволяет избежать или обойти сопротивление, которое, нередко, возникает у субъекта при использовании директивных, шаблонных методов гипнотизации, а также прямых суггестий.
Теоретические основы.
В основе метода лежат две предпосылки:
1) бессознательная часть психики пациента, которая в принципе, готова работать в интересах пациента и искать пути к здоровью;
2) в бессознательном содержатся ресурсы, необходимые для решения практически любых человеческих проблем, и психотерапия позволяет получить к ним доступ.
Поэтому основной задачей эриксоновской психотерапии является активизация и целенаправленное использование внутренних ресурсов необходимых для позитивных изменений в жизни человека и обретении им психологического комфорта.
Одной из характерных особенностей эриксоновского подхода является стремление избегать сложных теоретических построений при рассмотрении конкретных проблем конкретного субъекта. Сам Эриксон высказался по этому поводу вполне определенно: «Каждый человек уникален. Поэтому психотерапия должна осуществляться так, чтобы соответствовать потребностям именно этого человека, а не пытаться приспособить индивида к прокрустову ложу той или иной гипотетической теории человеческого существования». По мнению Б. Эриксон (2002), «нельзя говорить о существовании эриксоновской теории, так как невозможно создать теорию, охватывающую все типы людей. Есть некоторые конструкции, есть опыт и некоторые положения, но не существует единой теории. Есть только одно правило, из которого нет исключений. Оно гласит: из всех правил есть исключения».
Тем не менее, с известными оговорками, к теоретическим основам эриксоновской психотерапии могут быть отнесены:
— общие теории психологии и патопсихологии;
— теория интерактивно-системного подхода в психологии и психиатрии исследовательской группы Г. Бейтсона;
— непротиворечивые базовые теоретические положения ряда психотерапевтических подходов (стратегического, системного семейного, когнитивно-бихевиорального, мультимодального — концепция технического эклектизма А. Лазаруса).
Применение:
Метод может использоваться в индивидуальном психологическом консультировании, психокоррекции и психотерапии.
Показания к применению:
Клинические: невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства, психогенные и смешанные сексуальные дисфункции, зависимости от психоактивных веществ, расстройства личности (тревожное, ананкастное), психосоматические заболевания.
Консультативные: проблемы межличностных отношений, включая созависимости; переживание вины, утраты; низкая самооценка, мотивация к деятельности, повышение креативности, стресс-менеджмент и т. п.
Основные отличия от родственных методов:
Психотерапия носит краткосрочный стратегический характер с акцентом на скрытом, косвенном суггестивном воздействии, как в гипнотическом трансе, так и в бодрствующем состоянии.
Главным отличительным признаком эриксоновского подхода и важнейшим источником успешной терапии является утилизация — готовность психотерапевта использовать абсолютно все, что происходит с пациентом и вокруг него во время терапии.
Эриксоновская модель психотерапии предполагает использование многоуровневой коммуникации. Если словесная формулировка содержит в себе множество смыслов, то на сознательном уровне обрабатывается лишь одно из возможных значений слова, а на бессознательном — все значения слова. В эриксоновской психотерапии для передачи нескольких смыслов одновременно используют метафоры, юмор и контекстуальные внушения. В последнем случае речь идет об интонационном выделении некоторых слов в предложении, которые бессознательно улавливаются пациентом и воспринимаются как вставленные команды. Сам Эриксон рассматривал многоуровневую речь как способ активизации бессознательных процессов. Она позволяет предложить пациенту новое решение либо иной взгляд на проблему, которая не распознается сознательно, как внушенное другим лицом. Предложенные таким образом идеи могут быть приняты или отвергнуты, но в случае принятия они осознаются как свои собственные, а не навязанные извне.
Эриксоновская модель гипнотизации отличается от классической, которая использует технику программирования пассивного пациента. В эриксоновском гипнозе между пациентом и психотерапевтом устанавливаются отношения, основанные на взаимодействии и сотрудничестве. При этом психотерапевт постоянно отслеживает сигналы, исходящие от пациента, и дает ему понять, что воспринимает их, чем побуждает к сотрудничеству и углублению гипнотического функционирования. В трансе происходит взаимодействие двух бессознательных, их диалог и обмен информацией. По словам Жака Паласи, «пациент использует психику терапевта, чтобы совершить работу, которую он не смог бы проделать в одиночестве».
Применяются гибкие, адаптивные стратегии достижения состояния измененного сознания: психотерапевт вначале следует за текущим поведением пациента (присоединяется к его позе, дыханию, особенностям речи), а затем незаметно все больше начинает им руководить, постепенно вводя в гипнотический транс. Эриксоновский подход повышает восприимчивость пациентов к гипнозу и эффективность работы в трансе, позволяет избежать или мягко обойти сопротивление, которое нередко возникает у субъекта при использовании директивных и шаблонных методов гипнотизации, а также императивных суггестий, ориентированных на снятие симптомов или изменение нежелательного поведения. Такой гипноз
позволяет психике пациента выйти за рамки привычных ограничений, обусловленных прошлым опытом, преодолеть их и получить доступ к новым ресурсам, а, в конечном итоге, к новым, адаптивным моделям личностного функционирования.
Для коррекции дисфункциональных поведенческих стереотипов наряду с гипнотическими техниками широко используются домашние (терапевтические) задания, в том числе основанные на парадоксе.
3.1.3. Использование метафоры в Эриксоновском подходе
Метафора — очень мощное средство внушения в Эриксоновской терапии. В нее могут входить все другие виды внушения.
У метафоры есть свойства которые позволяют ей играть роль предпочитаемого средства внушения. За счёт объёмности, структурности, за счёт многоплановости, метафора может включать включать в себя аудиальные, визуальные, кинестетические понятия, мысленные конструкции.
Язык бессознательного — чувственные критерии.
Язык сознательного — дискретные критерии.
В метафоре присутствует сюжетная линия. Использование сказочных сюжетов ведет к возрастной регрессии, хотя сюжеты могут быть вовсе не сказочные, т.к. то что происходит с главным героем имеет околосказочный характер. Метафора направлена на работу с внутренним ребёнком. Давание рациональных советов направленно на сознание. Для воздействия на внутренние состояния (внутреннего ребёнка), нужно рассказывать сказки. Взрослый человек может не обращать внимания на, мельчайший, с его точки зрения, внутренний конфликт, находя ему рациональное объяснение, а в глубине скрывается и страдает плачущий ребёнок. К которому через метафору можно обратиться.
Природа и процесс повествования в Эриксоновской метафоре включает три основных элемента.
1. Трасдеривационный поиск.
Нейролингвистический процесс, посредством которого мы услышав символы (слова, язык и т.п.), заходим в банки памяти, библиотеку ссылок и получаем доступ к внутренним ссылкам для наделения символов значениями. Этот поиск мы осуществляем внутри себя.
Для того, чтобы язык «работал», он должен вызывать внутри нас сенсорные репрезентации. Мы понимаем язык, когда слова (в качестве символов) заставляют нас видеть, слышать, ощущать и т.д. объекты ссылки на экране нашего разума. Происходит наделение языка смыслом. Запускается процесс установления связи между слышимым языком и внутренними репрезентациями.
2. Замена референтных индексов.
Работа с историями и метафорами связана с символизмом. Символы — это любые объекты, ситуации, люди, которые становятся якорями определённых реакций.
- Когда-то я знал человека, который...
Слово «человек» является символом. Дальнейшие связи возникают на основе сходств, имеющихся в истории.
Если рассказ о своём опыте делается с достаточной неопределённостью, слушатель воспринимают его в терминах своего собственного опыта. Слушает историю с сопереживанием. История начинает влиять. Персонажи и объекты историй трансформируются и принимают специальные значения.
Сдвиги референтных индексов происходят все время.
3.Изоморфизм.
Истории имеют структуру, похожую на структуру нашей жизни и нашего опыта — это сходство структур называется изоморфизм.
Люди, события, эмоции и т.д., описываемые в метафоре, соответствуют сходным форматам нашей жизни. Это делает метафору значимой.
Изоморфизм описывает способность мозга включать информацию о поведении одного класса в другой похожий класс.
Выбор персонажей, объектов, ситуаций может быть любой. Можно использовать животных, людей, ситуации или их комбинацию. При конструировании метафоры имеет значение, как связаны символы и потребности человека, они должны быть изоморфны.
3.2. Метафора в Чистом подходе Дэвида Гроува
3.2.1. Дэвид Гроув, автор Чистого подхода
Девид Гроув – новозеландец, чей уникальный психотерапевтический подход, опыт и стиль сделали его одним из наиболее искусных и инновационных терапевтов.
В 80-х годах он разработал клинические методы помощи клиентам в разрешении их травматических воспоминаний, особенно связанных с насилием в детстве, изнасилованиями и инцестом. Он осознал, что многие клиенты естественным образом описывали свои симптомы посредством метафор. Когда он стал задавать вопросы об этих метафорах, точно цитируя слова клиентов, они получали возможность по-новому рассмотреть свои симптомы, и их восприятие травмы часто начинало меняться. Это привело его к созданию Чистого языка, который представляет собойспособ задавания вопросов о метафорах клиента, который не влияет на них и не искажает эти метафоры.
Моделирование Девида Гроува
Для того, чтобы смоделировать подход Девида Гроува, было потрачено много дней в наблюдениях за тем, как он работает с клиентами, и еще больше дней в проработке полученных записей и конспектов. Был произведен поиск шаблонов в том, что он делал, и в том, как реагировали на это клиенты. Эти шаблоны были проанализированы в отношении тех изменений, которые в результате получали клиенты. Далее эти шаблоны были интегрированы в обобщенную модель, которая была протестирована и отточена множеством циклов наблюдения, прояснения, построения моделей, снова тестирования и обновления. В результате родилось Символическое моделирование.
Символическое моделирование, вкратце
Символическое моделирование – это метод помощи индивидууму в том, чтобы ознакомиться со строением собственных метафор с тем, чтобы он мог открыть новые способы восприятия себя и своего мира. В нем используется Чистый язык для того, чтобы помочь индивидууму отслеживать свои словесные и несловесные метафорические выражения с тем, чтобы он сам построил модель своего собственного символического восприятия телоума.
Эта модель себя, или Метафорический ландшафт, представляет собой живой, дышащий, динамичный четырехмерный мир внутри и вокруг человека. По ходу исследования этого мира и внутренне присущей ему логики, дается подтверждение тому способу существования, который свойственен самому человеку. Во время этого процесса начинают развиваться его метафоры. И когда это происходит, его повседневное мышление, чувствование и поведение тоже соответственно меняется.
Поскольку Символическое моделирование работает с метафорами и использует Чистый язык, оно особенно ценно для работы с наиболее недоступными «внутренними логическими уровнями» (базовыми убеждениями, личностными установками, чувством миссии, духовностью), а также с теми сложными и кажущимися неразрешимыми вопросами, от рассмотрения которых обычно отказываются традиционные техники.
Три составляющих
Три составляющих Символического моделирования – автогенная метафора, моделирование и Чистый язык – можно использовать тремя способами:
для моделирования успешных стратегий и состояний совершенства;
для катализации изменений;
и для помощи индивидуумам и группам в создании новых метафор
Три способа использования составляющих Символического моделирования
Три компонента Символического моделирования можно использовать вместе, в виде отдельного процесса. Или любой из них – по отдельности, в сочетании с другими методологиями. В этой статье мы сосредоточимся на использовании Чистого языка для помощи клиенту в изменении шаблона символического восприятия, который приводил к десяткам лет ощущения опасности, тревоги и несчастья.
Чистый язык
Чистый язык – это язык необыкновенный, потому что все, что вы, как ведущий, говорите и делаете, в нем тесно связано с тем, что говорит и делает клиент. Поскольку каждый вопрос Чистого языка в качестве отправной точки берет предыдущее словесное или несловесное проявление клиента, у последнего практически не возникает необходимости переводить и интерпретировать ваши слова и поведение. И поскольку отклик клиента всегда становится основой для вашего следующего вопроса, сама организация информации клиента приводит к взаимодействию. Таким образом, весь фокус процесса сводится к исследованию клиентской модели мира с его точки зрения, внутри еговоспринимаемого времени и пространства, и с использованием его слов.
Конечно, Чистый язык влияет и направляет внимание – любой язык без этого не обходится. Но Чистый язык делает это «чисто», потому что он построен на словах самого клиента, соответствует логике его метафор и задействует лишь универсальные метафоры времени, пространства и формы. В основе своей, Чистый язык состоит из девяти базовых вопросов, которые используются в 80% случаев (полный арсенал ЧЯ гораздо богаче):
РАЗВИВАЮЩИЕ ВОПРОСЫ (удерживающие время неподвижным)
Проясняющие вопросы
И есть ли что-то еще о [слова клиента]?
И что это за [слова клиента] ? И это [слова клиента] – какое?
Преобразование в метафору
И это [слова клиента] похоже на что?
Место в пространстве
И где (находится) [слова клиента]?
И где точно (находится) [слова клиента]?
ВОПРОСЫ, ДВИГАЮЩИЕ ВРЕМЯ
Вперед
И что происходит тогда?
И что происходит потом?
Назад
И что происходит прямо перед [слова клиента]?
И откуда могло бы взяться [слова клиента]?
Более подробную информацию о Чистом языке можно найти на нашем форуме Абилити в разделеЧистый язык и Символическое моделирование http://ability.
Как вы увидите из процитированного далее протокола, Чистый язык обладает необычным синтаксисом с повторами, которые со стороны иногда странно звучат для незнакомого с ним человека. Для клиента, однако, такой способ задавания вопросов является удивительно подтверждающим, и поощряет его уделять особое внимание его символической карте собственного переживания.
Хотя Символическое моделирование построено на основе работ Девида Гроува, и вмещает в себя множество его идей, он сам описывает свой подход иначе. Наша модель построена на основе когнитивной лингвистики, теории самоорганизующихся систем и НЛП. Она также сформирована нашим желанием дать возможность другим легко освоить процесс, и потом применять его к широкому спектру контекстов, в дополнение к психотерапии.
Символическое моделирование в действии
Вместо того, чтобы вдаваться в описание теоретических основ Символического моделирования, мы приведем вам пример практический – частичный протокол, который демонстрирует этот процесс в действии. Временами мы будем прерывать протокол метакомментариями по ходу процесса. (Эти комментарии не были частью самой сессии, в реальности.)
Все формулировки терапевта выделены, для того чтобы отличить их от слов, которые выдавал клиент. Для простоты, некоторые формулировки уточнены и сокращены. Клиент – мужчина лет 50.
C1: У меня появилась новая подруга, но в наших отношениях все так нестабильно. Они «слишком хороши для того, чтобы быть реальностью». Мне трудно получать удовольствие от них, потому что когда я не с ней, я начинаю жутко тревожиться. Я ее подавляю. Мне приходится сдерживаться. Я думаю, она скоро заявит «Я больше не вытерплю». Последние отношения у меня распались три года назад, и я смог поддерживать их только 2 недели. Когда я влюбляюсь, у меня возникает тревога. Я начинаю прямо болеть. Так что, наверное, я сам же подстраиваю крах отношений, чтобы избавиться от этой тревоги. И все становится хуже от того, что я это все понимаю. Пару раз мне еле-еле удалось удержаться на краю.
T1: И что ты хотел бы, чтобы произошло?
C2: Мне нужно дать ей пространство для ответной любви.
T2: И тебе нужно дать ей пространство для ответной любви. И когда тебе нужно дать ей пространство для ответной любви, есть ли что-то еще?
C3: Чувство, что я должен любить ее изо всех сил, потому что она не останется со мной надолго. Это похоже на желание съесть все конфеты сегодня, хотя завтра будет еще сколько угодно. «Это слишком хорошо для того, чтобы быть реальностью». Я не верю, что наступит завтра. Мне не суждено быть счастливым, это не для меня. Любовь приносит мне счастье, но я не могу жить с этим счастьем и радостью. Как будто я должен всю жизнь прожить в темноте.
Как это часто бывает, клиент выливает массу информации о своей ситуации, описывая взаимносвязанные конфликты, дилеммы, тупики и парадоксы в одном выражении. Он использует много метафор для описания своих весьма сложных отношений с любимой женщиной: «нестабильность», «подавляю», «смог поддерживать», «влюбляюсь», «подстраиваю крах», «удержаться на краю», «дать ей пространство», «съесть все конфеты», «любовь приносит», «не могу жить с»; это только наиболее заметные. Наконец, он останавливается на метафоре, которая соответствует более широкому контексту его отношений – жизни – и он проговорил это как «прожить в темноте». И мы приглашаем его начать исследовать эту метафору.
T3: И когда желание съесть все конфеты сегодня, и тебе не суждено быть счастливым и и ты должен всю жизнь прожить в темноте, есть ли что-то еще об этой темноте?
C4: Я даже не помню, когда я был счастлив. Я не чувствую, что я когда-либо обладал стабильным счастьем – постоянным счастьем. Я чувствовал себя одиноким, как ребенок. Я не чувствую, что я когда-либо был счастлив. Это у меня внутри такое чувство.
T4: И ты не чувствуешь, что когда-либо был счастлив. И когда это у тебя внутри такое чувство, что это могло бы быть за чувство?
C5: Грусть.
T5: И грусть. И когда грусть, где находится эта грусть?
C6: В животе.
T6: И в животе. И когда грусть находится в животе, где точно в животе?
C7: Вот тут [касается живота].
T7: И грусть находится вот тут. И когда грусть находится вот тут, есть ли что-то еще об этой грусти?
C8: Я заболеваю, меня тошнит. Я это чувствую прямо сейчас. Я ощущаю сильную тревогу. Ненавижу это чувство.
T8: И ты ненавидишь это чувство «заболеваю и меня тошнит» и ощущаешь сильную тревогу. И когдаты заболеваешь и тебя тошнит и ты ощущаешь сильную тревогу, у этого «заболеваю, тошнит и ощущаю сильную тревогуесть размер или форма?
C9: Размером с ладонь [делает жест правой рукой].
T9: И размером с ладонь. И когда [повторяет жест], это как что?
C10: Как лепешка.
T10: И как лепешка. И что это за лепешка?
C11: Темная, фиолетовая с черным, и из нее сочатся негативные эмоции. Я чувствую, что если бы я избавился от этой лепешки, было бы все хорошо.
T11: И если бы ты избавился от этой лепешки, было бы все хорошо. И когда лепешка, темная, ифиолетовая с черным и из нее сочатся негативные эмоции, есть ли еще что-то об этой темной, фиолетовой, черной и сочащейся лепешке?
C12: Она похожа на черную или фиолетовую губку, и из нее вытекает жидкость, кислота, и она меня жжет.
T12: И черная или фиолетовая губка, и из нее вытекает жидкость, и кислота, и она тебя жжет. И когдавытекает жидкость, откуда эта жидкость берется?
C13: Из постоянного запаса, из тайного резервуара, который самовосстанавливается и никогда не опустошается. Когда оттуда ничего не вытекает, я себя хорошо чувствую. Как я рад, что вы не психиатры, а то бы сейчас уже в психушку давно позвонили бы, наверное…
T13: [Смеется]. И когда ничего не вытекает и ты чувствуешь себя хорошо, что происходит слепешкой?
C14: Она там всегда была, еще когда я младенцем был. Сначала была такой [показывает большим и указательным пальцем руки, пальцы почти рядом]. Теперь захватывает все больше и больше места.
Эти чистые вопросы пригласили клиента определить форму его метафор и их местоположение в пространстве его восприятия. Делая это, он развивает воплощение ощущения этой создающей тревогу, источающей негативные эмоции, кислотно-жгучей лепешки; вероятно, с большей осознанностью, чем когда-либо ранее. И эта лепешка не просто «всегда там была», теперь эта проблема становится тяжелее: Она «теперь захватывает все больше и больше места».
В C15-C28 (не включенных тут) клиент продолжает разбираться со сложной логикой временных, пространственных и причинно-следственных отношений в своем Метафорическом ландшафте – в контексте которого будет происходит изменение. Он делает открытие, что его Ландшафт содержит в себе «отдаленное темное прошлое», которое представляет собой «гигантский массивный булыжник несчастья», который пристегнул к его ноге отец, когда он был еще младенцем, и что эта лепешка «меня прикончит».
Мы продолжаем протокол с того места, где клиент обнаруживает, что до того, как эта лепешка вошла в его деда, она:
C29: …плавала в пространстве в течение тысяч лет.
T29: И она плавала в пространстве в течение тысяч лет. И она плавала в пространстве в течение тысяч лет как что?
C30: Как паразит, который искал, к кому бы присосаться.
T30: И как паразит, который искал, к кому бы присосаться. И когда паразит искал, к кому бы присосаться, что это был за паразит, который плавал в пространстве в течение тысяч лет?
C31: Одинокий, ищущий пристанища и любви, тепла и комфорта, говоря при этом «Я на самом деле дружелюбный», а потом, когда он попадал в кого-то, он начинал выделять эту кислоту. Ему нужно было от нее избавиться, но он не хотел нанести этим вреда.
T31: И он не хотел нанести этим вреда. И одинокий, ищущий пристанища и любви, тепла и комфорта.И он дружелюбный, но ему надо было избавиться от кислоты. И откуда могла бы эта кислотавзяться?
C32: От начала времен.
T32: И от начала времен. И когда от начала времен, что это за время – начало времен?
C33: Огромная черная сфера. Огромная черная сферическая губка, которая однажды взорвалась и породила миллиарды одиноких лепешек. Вот оттуда она и пришла.
T33: И огромная черная сферическая губка, которая однажды взорвалась и породила миллиарды одиноких лепешек. И что произошло как раз перед тем, как огромная черная сферическая губка взорвалась?
C34: Позади нее было солнце, оно на нее светило сзади и она так разогрелась, что взорвалась, и тогда весь свет прошел насквозь, и тогда вдруг стало светло.
T34: И когда весь свет прошел насквозь, и тогда вдруг стало светло, что это за свет?
C35: Это солнце несет свет, и любовь, и тепло, и счастье, и покой, и я хочу просто сесть и купаться в тепле этого солнца, и чем больше солнца я получаю, тем меньше становится лепешка. [Лицо повернуто вверх, глаза закрыты, улыбается].
Клиент обнаруживает, что лепешка изначально начала существование от того, что «огромная черная сферическая губка взорвалась» (C33). Когда его внимание оказалось на этом «однажды», он смог осознать, что произошло как раз перед этим взрывом: солнце излучало свет (C34). В этот момент для него время как бы схлопывается, и клиент переживает, как солнце «несет свет, и любовь, и тепло, и счастье, и покой» (C35) в здесь и сейчас. По ходу этого изменение происходитспонтанно: лепешка уменьшается. Раньше он «не мог жить с этим счастьем», теперь он купается в нем.
Мы продолжаем, приглашая клиента заметить, что происходит, когда последствия этих изменений начинают развиваться, разворачиваться и распространяться на другие части его Метафорического ландшафта:
T35: И чем больше солнца ты получаешь, тем меньше становится лепешка. И тогда возьми столько времени, сколько тебе нужно, чтобы просто сидеть, и купаться в тепле этого солнца, которое не
C36: Определенно.
T36: И может ли это солнце что-то сделать с булыжником?
C37: Определенно.
T37: И когда это солнце что-то делает с этим булыжником, что тогда происходит?
C38: Он тает и пропадает.
T38: И когда он тает и пропадает, что происходит потом?
C39: Младенец может ползти, вставать и играть.
T39: И младенец может ползти, вставать и играть. И когда младенец может ползти, вставать и играть, что происходит тогда?
C40: Все лепешки пропадают.
T40: И все лепешки пропадают. И когда все лепешки пропадают, они пропадают куда?
C41: В солнце. Солнце их поглощает, мягко, безболезненно, растворяет их своим светом.
T41: И когда солнце поглощает лепешки, мягко, безболезненно, растворяет их своим светом,остаются ли лепешки одинокими?
C42: Нет.
По мере того, как меняется Метафорический ландшафт, начинает проявляться новый Ландшафт с другой организацией. В этом Ландшафте есть солнце, свет, младенец без булыжника на ноге, который «может ползать, вставать и играть», и «солнце поглощает лепешки». Далее протокол продолжается (T42-C46, тут не показаны) тем, что клиент обнаруживает подробности и следствия изменений своих символов в Метафорическом ландшафте. Мы продолжаем, задавая вопросы о том, что произошло с исходными симптомами теперь – когда лепешка преобразовалась и он искупался в счастье и солнечном свете:
T46: И когда просто счастье и солнечный свет, и просто счастье, что происходит с грустью в животе?
C47: Этой лепешки больше нет! Все, что я могу сказать – это «просто счастье».
T47: И этой лепешки больше нет. И это просто счастье имеет размер или форму?
C48: Большое, теплое, сияющее счастье, покой и мир.
T48: И когда там большое, теплое, сияющее счастье, покой и мир, что происходит снестабильностью отношений и тем, что ты ее подавляешь?
C49: Просто уходит. Словно и то и другое осветило солнце.
T49: И что происходит тогда?
C50: Они идут вперед, расслабленно, уверенно, без тревоги, без беспокойства, наслаждаясь существованием, миром, покоем, комфортом.
T50: И когда они идут вперед, расслабленно, уверенно, без тревоги, без беспокойства, что нужно для того, чтобы ты мог жить со всем этим наслаждением существованием, и мироми покое
C51: Мне нужно выйти на солнце.
Вместо лепешки, которая была «темная, фиолетовая с черным, и сочащаяся негативными эмоциями» (C11), клиент обладает «большое, теплое, сияющее счастье, покой и мир» (C48). Вместо ощущения нестабильности отношений с любимой женщиной, они могут «идти вперед вместе» (С50). Он осознает, что для того, чтобы жить с счастьем, ему нужно «выйти на солнце».
Непонятно, является ли его последнее утверждение буквальным или метафорическим. На самом деле, оно и такое, и такое, потому что дальше клиент описывает (в C52-C58, тут не показаны), как он «жил в подвале, куда не попадает свет» последние лет 20, и что он поедет домой, опустошит его и «выпустит оттуда все лепешки». (У него дома накопилось столько вещей, что он даже не может открыть некоторые двери).
После долгого созерцания в тишите, он осматривает комнату и говорит:
C59: У меня тут появилось пространство [прикасается к животу]. Все как-то изменилось.
T60: И теперь, когда появилось пространство и все как-то изменилось, можешь ли ты дать ей пространство для ответной любви и наслаждаться отношениями?
C60: [Кивает. В глазах слезы].
T61: И есть ли еще что-то, что тебе нужно теперь, когда есть это пространство и все как-то изменилось?
C61: [Длинная пауза]. Нет. Чувствую себя очень странно. Поразительно, что из меня вышло.
Через год после этой сессии клиент позвонил и сказал, что он съехал из своего прежнего дома, и что он женится – как это бывает, не на той женщине, о которой он говорил в сессии, а на другой, в которую он «влюбился совсем по-другому».
В заключение
Главной целью Символического моделирования является помощь индивидууму в познании самого себя через исследование своих метафор. В процессе осознание того, как работает его система, проявляются условия, в которых изменение становится естественным последствием. Однако, это изменение происходит не в вакууме – оно требует контекста, то есть происходит в Метафорическом ландшафте. Как только он проявлен, простое применение Чистого языка в рамках логики метафор и тщательное следование процессу их развития приводит к тому, что система познает себя сама. Другими словами: система меняется.
3.2.3. Эпистемологическая метафора
Когда Вы грустны или радостны, каким образом Вы узнаете, что Вы грустны или радостны? Есть метафора, которая содержит историю и воспоминания, связанные с этими специфическим состоянием. Это может быть образ глубокого темного колодца или яркого синего неба, тяжелого камня или яркого света, бездонной пропасти или голубого озера, но каждое «грустное» и каждое «радостное» будет уникальным, особенным и индивидуальным. Эти образы, эти метафоры называются эпистемологическими. Эпистемология – это дисциплина, которая исследует природу познания и отвечает на вопрос: каким образом мы что-либо знаем. Эпистемологические метафоры лежат в основе каждой нашей мысли и каждого чувства, являются своеобразным языком нашего бессознательного. С помощью workshop'а Вы узнаете, как выявлять эпистемологическую метафору клиента и как работать с историей и воспоминаниями, которые заключены в ней.В процессе этой работы очень часто обнаруживается то, что мы называем «раненым внутренним ребенком». Эта внутренняя структура, этот интрапсихический образ (или часть) не индуцируется терапевтом, а является уже существующим и активным психическим элементом, который очень часто лежит в основе ведущих проблем клиента. Мастерская знакомит со способами актуализировать и излечивать «внутреннего ребенка». Использование эпистемологической метафоры очень эффективно в работе с насилием и травмой. Этот метод использует натуралистическое наведение, очень осторожен и «почтителен» к конфиденциальности и целостности клиента. Тем не менее, терапевтические вмешательства его изящны, мощны и способны вызывать длительные изменения. Техники его сложны – используются передовые технологии психотерапии, гипнотерапии и НЛП.В этом методе особо важен язык наведения, который должен быть «чист», чтобы не искажать процессы, происходящие с клиентом ожиданиями и установками терапевта. В эриксоновском гипнозе часто используются различные метафоры. Но из всех видов метафор эпистемологическая метафора — пожалуй, одна из самых интересных и необычных. Случается, терапевт в процессе своей работы с клиентом создает метафору, которая могла бы быть
наполнена смыслом, значением. А после сеанса расспрашивая клиента о его переживаниях в трансе, терапевт для себя неожиданно выясняет, что в ходе сеанса клиент создал свою собственную метафору и работал с ней. Поэтому, чтобы метафора была максимально приближена к клиенту, мы предлагаем вам рассмотреть вариант построения собственной метафоры клиента или эпистемологической метафоры по методу Д. Гроува. Данная информация была получена на семинаре по Эриксоновскому гипнозу, который проводил Норман Воотон. Эпистемология — наука от том, как мы знаем то, что мы знаем. И когда, например, клиенту со страхами задается эпистемологический вопрос: «...Когда тебе страшно, как ты знаешь, что тебе
страшно?..», — то для того, чтобы ответить на поставленный вопрос терапевта, клиент должен погрузиться в себя в поиске ответа. Любое чувство или любая мысль, которую испытывает человек, могут быть представлены собственной метафорой пациента. Если во время консультирования пациент заявляет, что он чувствует страх, терапевт спрашивает его: «...Как вы знаете, что у вас чувство страха?..» Пациент отвечает: «Я знаю это потому, что у момента воздействия стимула до возникновения реакции. Тогда у нас была бы возможность изменить его реакции или повлиять на них.
Мы будем исследовать вопрос «растяжения во времени», это даст возможность более подробно, в деталях рассмотреть удивительный пейзаж из жизни человека, который обычно является подсознательным процессом.В основе каждого чувства или каждой мысли человека лежит эпистемологическая метафора. Наше подсознание не понимает слова, оно реагирует на образы, символы. Для каждого конкретного чувства, конкретного переживания у каждого человека будет своя, индивидуальная метафора, состоящая из образов. Так создается собственный «психологический пейзаж» человека, это священная земля для клиента. Поэтому терапевту надо работать очень осторожно, внимательно, а чистота языка, который используется терапевтом во время сеанса, имеет огромное значение для клиента. У него появляется чувство, что его прекрасно понимают и говорят с ним о его проблеме
на его языке. Для того чтобы мы могли успешно использовать симптом, предъявленный клиентом, мы должны знать ...где?., расположен симптом в пространстве и ...когда?... во времени. Для этого мы используем два вектора, чтобы как бы навести цель на симптом и взять его в прицел. Два вектора
— это время и пространство. Задача терапевта состоит в том, чтобы найти время и место пускового механизма травмы для создания эпистемологической метафоры, для решения проблемы клиента. Практика показала, что довольно часто пусковой механизм обнаруживается в раннем детском возрасте где-то до шести лет.
Наша основная задача как специалиста взять симптом в прицел: «...Где? — Место» и «...Когда? —Время».
Можно сказать, что в основу всей психотерапии положен один ведущий принцип — найти травматический момент в жизни клиента и каким-то образом его переструктурировать. Есть разные подходы к решению этой проблемы, кто-то предлагает забыть травматическую ситуацию, другие же, наоборот, предлагают пережить ее снова. Но в принципе суть всех подходов одна — в том, чтобы найти и прожить. Поэтому в своей работе мы изначально возвращаемся в момент времени, предшествующий возникновению травмы у клиента. Чтобы найти нужное нам время, надо начать задавать свои вопросы со слова ...когда?...
«...И когда у вас возникает эта тяжесть внутри, где именно вы ее ощущаете, когда у вас возникает эта тяжесть внутри?..»
Ответ может быть таким: «...Ну, это где-то здесь...» Подобный ответ тоже абстрактен и неоднозначен. Терапевт снова повторяет свой вопрос, начиная с ...когда?... И этот вопрос отправляет клиента внутрь себя, что уже само по себе имеет гипнотический эффект. Потому что
этим вопросом мы заставляем клиента сфокусировать свое внимание на источнике информации,на его ощущениях внутри себя.
Сначала мы получаем информацию неопределенную, рассеянную, клиент еще сам пока мало что «...Узелок...»
Сейчас мы получили метафору клиента ...узелок... и можем ее нарисовать. При такой работе
терапевт должен иметь лист бумаги, где он все записывает. В этой методике приняты следующие обозначения.
а — метафора (мы ее рисуем) — внутренний ребенок — окружение ребенка
Вопросы, направленные на развитие метафоры
8. «И когда этот узелок тугой, твердый... что он хочет сделать?..» Ответ: «...Хочет затянуться...»
9. «И когда этот узелок хочет затянуться — что еще об этом?..» Ответ: «...Я боюсь...»
Появился голос внутреннего ребенка и личное местоимение «Я».
10. «И когда узелок хочет затянуться, и ты боишься, сколько этому лет?..» Ответ: «...Я еще маленький...»
11. «И когда ты маленький и ты боишься, что на тебе одето?..» Ответ: «...Пижама...»
12. «И когда ты маленький и на тебе пижама, и ты боишься, что еще об этом ты ...?» Ответ: «...Он идет...»
Это один из важных поворотных моментов в развитии метафоры, когда информация из области
...что он хочет сделать... переходит к информации во времени ...что происходит потом... Теперь
мы будем двигаться по оси времени вперед к травматическому событию.
13. «И когда ты маленький, в пижаме, и ты боишься, и он идет, что происходит потом?...» Ответ: «...Открывается дверь...»
14. «И когда ты маленький, в пижаме, и ты боишься, и он идет, и открывается дверь, что происходит потом?..» Ответ: «...Я очень боюсь...»
15. «И когда открывается дверь, и ты очень боишься, что происходит дальше?..» Ответ: «...Этот узел увеличивается...»
16. «И когда открывается дверь, и ты очень боишься, и узел увеличивается, что происходит потом?..» Ответ: «...Затягивается...»
Это решение, которое исходит из внутреннего понимания клиентом ситуации, поэтому оно точное и надежное.
17. «И когда узел увеличивается и затягивается, что происходит потом?..» Ответ: «...Я не могу дышать...»
18. «И когда тебе нечем дышать, узел увеличивается и затягивается, что происходит потом?..» Ответ: «...Узел идет ему навстречу...»
19. «И когда узел идет ему навстречу, что происходит дальше?..» Ответ: «...Он связывает ему руки...»
20. «И когда он связывает ему руки, что происходит дальше?..» Ответ: «...Он меня не тронет...»
21. «И когда узел связывает ему руки, и он тебя не тронет, что происходит дальше?..» Ответ: «...Мне легко дышать...»
Можно дополнительно задать еще вопросы:
«...Что еще об этом?..» «...Что может произойти дальше?..» «...А тебе это нравится?..»
Давайте представим себе линию жизни нашего клиента и какой-то неудачный эпизод его жизни,
— назовем его травматический эпизод (Т). Условно принято считать, что травматические события
относятся обычно к возрасту до шести лет. Когда происходит травма, возникает личностная
фрагментация, диссоциация. Фрагмент всегда остается в каком-
Т— момент травмы Т—1— время до травмы Т+1 — время после травмы будешь со мной рядом и пойдешь у моего плеча...»
Это терапия, сфокусированная на информации внутри клиента. Прошлое надо лечить прошлым. В этом и состоит высокое призвание врача, чтобы, объединившись с клиентом, вместе с ним пройти через тень смерти.
Точно так, как из змеиного яда готовят исцеляющее лекарство, так и из травматической ситуации и переживаний клиента врач создает ресурсы для его исцеления. То решение, что исходит из внутренних ресурсов клиента, как правило, прочное и надежное.
Если резюмировать сказанное, получается следующая картина:
Как работает метафора?
1. Консультант просит клиента описать суть своей проблемы (не жалобы!). Когда клиент замолкает, то консультант тщательно повторяет его последнее предложение, сопровождая это вопросом: «Что ещё?», «Что Вы можете добавить?», пока клиент не расскажет всю информацию, которая у него связана с данной проблемой.
2. Консультант как можно точнее повторяет всё содержание проблемы, и помогает клиенту перевести его в вид метафоры: «На что это похоже?», «Что это Вам напоминает?».
3. Когда появились метафорические объекты, психолог спрашивает: «Чего они хотят?», «Когда они это сделают, что будет дальше?».
4. Если возникает циклическое действие, то поможет вопрос: «Если это происходит достаточно долго, то что произойдет потом?».
5. Процесс продолжается пока метафора не достигнет своего полного завершения.
6. Чаще всего клиент сможет сам связать то, что происходило, с разрешением проблемы. Иногда нужно напомнить ключевые моменты развития метафоры, и попросить подумать, с какими реальными действиями касательно изменения ситуации это связано.
4. Критерии успешного применения метафор в психологической работе
Таким образом, мы можем, опираясь на вышеприведенный материал, сформулировать основные критерии успешного применения метафор в психологической и психотерапевтической работе:
1. Изоморфизм, либо аутохтонность, то есть формирование вместе с клиентом его собственной метафоры.
2. Чистый подход – по возможности использование языка клиента без отклонений и без привнесения каких-либо понятий, образов и концепций в его карту реальности
3. Сенсорная полнота метафоры. Метафора должна быть настолько развернутой, чтобы быть «понятной телу клиента».
4. Психоактивность метафоры, измеряемая тем, насколько глубокие психологические процессы она задействует
5. Экологичность и завершенность – требования, предъявляемые к самому процессу работы с метафорами, и проверяемые тем, насколько удовлетворен первоначальный запрос клиента и нет ли каких-либо смущающих факторов в его состоянии.
Таким образом, мы рассмотрели различные аспекты метафор и их применения в разных психологических подходах. Также мы прояснили критерии успешного применения метафор в психологической работе.
Блэк М. Метафора.
Гусев C. C. Наука и метафора. — Л.: ЛГУ, 1984.
Клюев Е. В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция) : Учебное пособие для вузов. — М.: ПРИОР, 2001.
Кедров К. А. Метаметафора. — М., 1999.
Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. — М.: Едиториал УРСС, 2004.
Москвин В. П. Русская метафора: Очерк семиотической теории. — 3-е изд. — М., 2007.
Haverkamp A. Metapher. Die Ästhetik in der Rhetorik. — München: Wilhelm Fink Verlag, 2007.
1. Арутюнова Н.Д. (1990). Метафора и дискурс. – В кн.: Теория метафоры (сб.). – М.: Прогресс, с.19-20.
2. Бине А. (1894). Вопрос о цветном слухе. – М., с.78.
Информация о работе Метафоры как объект психологии и инструмент психологической работы