Агрессия и общество: опыт сравнительно-исторического исследования взаимодействия

Обобщая все перечисленные  признаки, можно говорить о том, что  агрессивное поведение личности подразумевает любые действия с  выраженным мотивом доминирования. А насилие (физическое, сексуальное, эмоциональное) является самым серьезным  проявлением и нежелательным  следствием агрессивного поведения.

Для обуздания насилия  любое общество вынуждено принимать  специальные меры. Наиболее эффективными из них следует признать национальные традиции и групповые ритуалы (игры, праздники, обряды), позволяющие конкретной личности интегрировать свой агрессивный  потенциал и выражать его социально-приемлемыми  способами. Огромное значение также  имеет присутствие в обществе достаточного количества положительных  примеров, например национальных героев или жизнеутверждающих кумиров.

По  книге Е.В. Змановской  
«Девиантология (Психология отклоняющегося поведения)»

Теги: человек, общество, агрессия, насилие, психология, поведение

ВВЕДЕНИЕ 
 
Противостояние добра  и  зла, иначе – человеческой деструктивности, всегда интере-совала мыслителей  разных   времён . В истолковании метафизики зла сильны христианские, философско-антропологические традиции. "Существование зла, — отмечал Н.А. Бердяев, — есть величайшая тайна мировой жизни и величайшее затруднение для официальной теоло-гической доктрины и для всякой монистической философии. Весьма затруднительно рацио-налистическое решение проблемы зла, указывает русский философ. Остается лишь верить, что зло не имеет изначально самостоятельного, собственно онтологического бытия и, как таковое, не укоренено в самой реальности, а выступает фрагментом жизни, устремленной в целом к добру. 
Добро и зло не рождаются безотносительно к человеку. Едва возникает вопрос, в чем истоки зла, мысль неотвратимо обращается к философскому постижению человека: добр ли, зол ли он по самой своей природе. 
В древнейшей философии мы находим полярные точки зрения на эту проблему. Ки-тайский философ Мэн-цзы полагал, что человек изначально добр. Заставлять человека тво-рить зло — значит принуждать человека совершать нечто противоестественное. "Человеч-ность — это сердце человека". Но вот  и  противоположная точка зрения Сюнь-цзы: "Человек имеет злую природу". 
Многие столетия длится это теоретическое противостояние,  и  в нём отражена двой-ственность, открытость человеческой природы. Противостояние это динамично: то одна, то другая точка зрения становится господствующей, отодвигая противоположную в тень.  
 
Книга американских психологов Роберта Бэрона  и  Деборы Ричардсон, являющихся одними из наиболее известных исследователей мировой психологии в области изучения аг-рессии приводит следующие данные: 
 
“…Невозможно представить себе такую газету, журнал или программу радио- или теленовостей, где не было бы ни одного сообщения о каком-либо акте  агрессии  или насилия. Статистика красноречиво свидетельствует о том, с какой частотой люди ранят  и  убивают друг друга, причиняют боль и страдания своим ближним. 
• Около трети состоящих в браке американцев обоего пола подвергаются насилию со стороны своих супругов (Straus Gelles & Steinmetz, 1980). 
• От трех до пяти тысяч детей в США умирают ежегодно в результате жестокого обращения с ними их родителей (Pagelow, 1984). 
• Ежегодно 4% пожилых американцев становятся жертвами насилия со стороны членов своих семей (Pagelow, 1980). 
• 16% детей сообщают, что их избивают братья или сестры (Straus et al., 1980). 
• Ежегодно в США совершается свыше миллиона преступлений с применением насилия, среди которых более 20 тысяч убийств (Bureau of Census 1988). 
• Убийство занимает одиннадцатое место среди основных причин смерти в Соединенных Штатах (Baker, 1986). 
• Главной причиной смерти чернокожих американцев в возрасте от 15 до 34 лет является на-сильственная смерть (Butterfield, 1992). 
 
Хотя чаще всего, взаимодействуя с другими людьми, мы не ведем себя жестоко или агрессивно, наше поведение все равно нередко оказывается источником физических и ду-шевных страданий наших близких. Не исключено, что под впечатлением приведенных выше статистических данных у кого-то возникнет мысль о том, что именно на современном этапе исторического развития человечества “темная сторона” человеческой натуры как-то не-обыкновенно усилилась и вышла из-под контроля. Однако сведения о проявлениях насилия в другие  времена  и в других местах говорят о том, что в жестокости и насилии, царящих в на-шем с вами мире, нет ничего из ряда вон выходящего. 
• При взятии Трои в 1184 году до н.э. греки-триумфаторы казнили всех лиц мужского пола старше десяти лет, а оставшиеся в живых, то есть женщины и дети, были проданы в рабство. 
• В годы наивысшего подъема испанской инквизиции (1420—1498) многие тысячи мужчин, женщин и детей были сожжены заживо на кострах за ересь и другие “преступления” против церкви и государства. 
• У бушменов племени Кунг, живущих на юге Африки, процент убийств в несколько раз превышает таковой же в США и, судя по сообщениям, часто жертвами убийств становятся ни в чем не повинные люди (Lea, 1979). 
• Более 45% смертей среди представителей народности уарони, живущей на востоке Эквадора, составляют летальные исходы в результате копьевых ранений, полученных в ходе внутриплеменных стычек (Collins, 1983). 
• У народности Джебьюси (Gebusi) в Папуа - Новой Гвинее на убийства приходится более 30% смертей среди взрослого населения (Knauft, 1985). 
 
Конечно, даже и в тех случаях, когда люди увечат и убивают друг друга с помощью копий, луков, стрел, духовых ружей и другого примитивного оружия, их действия деструк-тивны и ведут к ненужным страданиям. Однако подобные побоища, как правило, происходят на ограниченной территории и не представляют угрозы для человечества в целом. Примене-ние же современных, несравненно более мощных видов вооружения может привести к гло-бальной катастрофе. Сегодня некоторые государства имеют возможность смести с лица земли все живое. К тому же производство оружия массового уничтожения в наше  время  обходится довольно дешево  и  не требует особых технологических познаний. 
В свете этих тенденций невозможно не признать, что насилие  и  конфликт относятся к числу наиболее серьезных проблем, перед которыми сегодня оказалось человечество. Хотя очевидно, что признание этого факта самый первый  и , в некотором отношении, самый про-стой шаг из тех, что нам предстоит сделать в дальнейшем. Мы должны также задаться во-просом: почему люди действуют агрессивно  и  какие меры необходимо принять для того, чтобы предотвратить или взять под контроль подобное деструктивное поведение? 
Эти вопросы занимали лучшие умы человечества на протяжении многих веков  и  рас-сматривались с различных позиций — с точки зрения философии, поэзии  и  религии…” 
Однако только в нашем столетии данная проблема стала предметом систематического научного исследования, поэтому неудивительно, что не на все вопросы, возникающие в связи с проблемой агрессии , имеются ответы. В сущности, изучение этой темы часто порождало больше вопросов, чем ответов. Тем не менее налицо явный прогресс,  и  сегодня мы знаем уже довольно много об истоках  и  природе человеческой  агрессии , во всяком случае, гораздо больше, чем даже десятилетие назад. 
 
 
 АГРЕССИЯ : РАБОЧИЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ 
В настоящее  время  существует несколько определений  агрессии , данных психологами: 
“…Когда люди характеризуют кого-либо как агрессивного, они могут сказать, что он обычно оскорбляет других, или что он часто недружелюбен, или же что он, будучи достаточно сильным, пытается всё делать по-своему, или, может быть, что он твёрдо отстаивает свои убеждения, или, возможно, без страха бросается в омут неразрешённых проблем…” [Berko-witz, 1981] 
“…что бы те или иные действия были квалифицированы, как  агрессия , они должны включать в себя намерение обиды или оскорбления, а не просто приводить к таким послед-ствиям…” [Feshbach, 1970] 
“…ограничение употребления термина  агрессия  попыткой нанесения другим телесных или физических повреждений…” [Zillmann, 1979] 
“…Многозначность слова " агрессия " выбывает большую неразбериху в литературе. Оно употребляется  и  по отношению к человеку, который защищается от нападения,  и  к раз-бойнику, убивающему свою жертву ради денег,  и  к садисту, пытающему пленника. Путаница еще более усиливается, поскольку этим понятием пользуются для характеристики сексуаль-ного поведения мужской половины человеческого рода, для целеустремленного поведения альпиниста, торговца  и  даже крестьянина, рьяно трудящегося на своем поле. Возможно, причиной такой путаницы является бихевиористское влияние в психологии  и  психиатрии. Если обозначать словом " агрессия " все "вредные" действия, т. е. все действия. которые на-носят ущерб или приводят к разрушению живого или неживого объекта (растения, животного  и  человека в том числе), то тогда, конечно, поиск причины утрачивает свой смысл, тогда безразличен характер импульса, в результате которого произошло это вредное действие. Если называть одним  и  тем же словом действия, направленные на разрушение, действия, предна-значенные для защиты,  и  действия, осуществляемые с конструктивной целью, то, пожалуй, надо расстаться с надеждой выйти на понимание "причин", лежащих в основе этих действий; ведь у них нет одной общей причины, так как речь идет о совершенно разнородных явлениях,  и  потому попытка обнаружить причину " агрессии " ставит исследователя в позицию, безна-дежную с теоретической точки зрения. 
Возьмем, к примеру, К. Лоренца. Первоначально он понимал под  агрессией  необхо-димый биологический импульс, развивающийся в результате эволюции в целях выживания индивида  и вида. Но поскольку он подвел под это понятие такие аффекты, как жажда крови  и  жестокость, то отсюда следует, что  и  данные иррациональные страсти в такой же мере явля-ются врожденными. Тогда можно предположить, что причины войн коренятся в жажде уби-вать, т.е. что войны обусловлены врожденной склонностью человека к разрушению. При этом слово " агрессия " служит удобным мостиком для соединения биологически необходимой аг-рессии (не злонамеренной) с несомненно злонамеренной. злокачественной человеческой десгрукчивностыо. По сути дела, такая "аргументация" основана на обыкновенном фор-мально-логическом силлогизме: 
Биологически необходимая  агрессия  — врожденное качество, деструктивность  и  жестокость —  агрессия , следовательно, деструктивность  и  жестокость суть врожденные ка-чества — q.e.d…” [E.Fromm, 1973] 
 
 
ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА 
 
Понятие  агрессии  у Зигмунда Фрейда 
Главный прогресс во взглядах Фрейда по сравнению с его предшественниками состоял в том, что он свел все "влечения" к двум категориям: инстинкту самосохранения  и  инстинкту сексуальности. Поэтому теорию Фрейда можно считать последней ступенькой в истории развития учения об инстинктах. 
Фрейд уделял феномену  агрессии  сравнительно мало внимания, считая сексуальность (либидо)  и  инстинкт самосохранения главными и преобладающими силами в человеке. Од-нако в 20-е гг. он полностью отказывается от этого представления. Уже в работе "Я и Оно", а также во всех последующих трудах он выдвигает новую дихотомическую пару: влечение к жизни (эрос) и влечение к смерти. Размышляя о происхождении жизни и о развитии  разных  биологических систем, З. Фрейд пришел к выводу, что наряду с жаждой жизни (инстинктом живой субстанции к сохранению и приумножению) должна существовать и противоположная страсть — страсть к разложению живой массы, к превращению живого в первоначальное неорганическое состояние. То есть наряду с эросом должен существовать инстинкт смерти.  
Инстинкт смерти направлен против самого живого организма и потому является ин-стинктом либо саморазрушения, либо разрушения другого индивида (в случае направленно-сти вовне). Если инстинкт смерти оказывается связан с сексуальностью, то он находит вы-ражение в формах садизма или мазохизма. И хотя Фрейд неоднократно подчеркивал, что ин-тенсивность этого инстинкта можно редуцировать основная его теоретическая посылка гла-сит: "человек одержим одной лишь страстью — жаждой разрушить либо - себя, либо других людей, и этой трагической альтернативы ему вряд ли удастся избежать. Из гипотезы о вле-чении к смерти следует вывод, что агрессивность по сути своей является не реакцией на раздражение, а представляет собой некий постоянно присутствующий в организме подвиж-ный импульс, обусловленный самой конституцией человеческого существа, самой природой человека. 
Фрейд сделал очень важный шаг вперед от механического физиологизма к биологи-ческому воззрению на организм как целое и к анализу биологических предпосылок феноменов любви и ненависти. Однако его теория страдает серьезным недостатком: она опирается на чисто абстрактные спекулятивные рассуждения  и  не имеет убедительных эмпирических доказательств. Вдобавок к этому, хотя Фрейд  и  предпринял блистательную попытку объяснить с помощью своей новой теории человеческое поведение, его гипотеза оказалась непригодной для объяснения поведения животных. Для него инстинкт смерти — это биологическая сила, действующая в любом живом организме, а это значит, что  и  животные должны совершать действия, направленные либо на саморазрушение, либо на разрушение других особей. Из этого следует, что у менее агрессивных животных мы должны были бы обнаруживать более частые болезни  и  более раннюю смертность ( и  наоборот); но эта гипотеза, разумеется, не имеет эмпирических доказательств. 
Следует подчеркнуть, что Фрейд не столько прояснил, сколько завуалировал феномен  агрессии , распространив это понятие на совершенно  разные  типы  агрессии ,  и  таким образом свел все эти типы к одному-единственному инстинкту, можно предположить, что причиной тому была его склонность к дуалистическому противопоставлению двух основополагающих сил в человеке. 
Теория  агрессии  З.Фрейда  и  по сей день имеет определенное влияние, она все же ока-залась слишком трудной, многослойной и не получила особой и не получила особой попу-лярности у широкого читателя. Зато книга Конрада Лоренца "Так называемое зло" сразу после выхода в свет стала одним из бестселлеров в области социальной психологии. 
Причины такой популярности очевидны. Прежде всего "Так называемое зло" написана таким же простым  и  ясным языком, как  и  более ранняя, очаровательная книга Лоренца "Кольцо царя Соломона" . Легкостью изложения эта книга выгод. 
 
Понятие  агрессии  у Конрада Лоренца 
Согласно Лоренцу, человеческая агрессивность (точно так же, как  и  влечения у Фрейда) питается из постоянного энергетического источника и не обязательно является ре-зультатом реакции на некое раздражение. 
Лоренц разделяет точку зрения, согласно которой специфическая энергия, необходи-мая для инстинктивных действий, постоянно накапливается в нервных центрах, и, когда на-капливается достаточное количество этой энергии, может произойти взрыв, даже при полном отсутствии раздражителя. Правда,  и  люди  и  животные обычно находят возбудитель раздра-жения, чтобы сорвать на нем зло  и  тем самым освободиться от энергетической напряженно-сти. Им нет нужды пассивно дожидаться подходящего раздражителя, они сами ищут его  и  даже создают соответствующие ситуации. Лоренц называет это "поведенческой активно-стью". Человек создает политические партии, говорит Лоренц, чтобы обеспечить себе си-туации борьбы, в которых он может разрядиться (освободиться от излишков накопившейся энергии); но сами политические партии не являются причиной  агрессии . Однако в тех слу-чаях, когда не удается найти или создать внешний раздражитель, энергия накопившейся ин-стинктивной агрессивности достигает таких размеров, что сразу происходит взрыв,  и  ин-стинкт "срабатывает" in vacuo. "Даже самый крайний случай бессмысленного инстинктивного поведения, внешне ничем не обусловленного  и  не имеющего никакого объекта (своего рода бег на месте), дает нам картину таких действий, которые фотографически точно совпадают с биологически целесообразными действиями нормального живого организма, —  и  это является важным доказательством того, что в инстинктивных действиях координация движений до мельчайших деталей запрограммирована генетически"  
Для Лоренца  агрессия , во-первых, не является реакцией на внешние раздражители, а представляет собой собственное внутреннее напряжение, которое требует разрядки  и  находит выражение, невзирая на то, есть для этого подходящий внешний раздражитель или нет. "Главная опасность инстинктов в их спонтанности" [К. Лоренц] Модель  агрессии  К. Лоренца, как модель Фрейда, можно с полным правом назвать гидравлической моделью по аналогии с давлением воды, зажатой плотиной в закрытом водоеме [Л2, с.34]. 
Можно сказать, что теория Лоренца покоится на двух фундаментальных посылках: первая — это гидравлическая модель  агрессии , которая указывает на механизм возникновения  агрессии . Вторая — идея, что агрессивность служит делу самой жизни, способствует выживанию индивида  и  всего вида. В общем  и  целом Лоренц исходит из предположения, что внутривидовая агрессия  ( агрессия  по отношению к членам своего же вида) является функцией, служащей выживанию самого вида. Лоренц утверждает, что агрессивность играет именно такую роль. Прежде всего надо отметить, что губительная энергия агрессивного инстинкта досталась человеку по наследству, а сегодня она пронизывает его до мозга костей; скорее всего, эта агрессивность была обусловлена процессом внутривидового отбора, который длился многие тысячелетия  и  оказал серьезное влияние на наших предков. Лоренц соединил в своей теории два элемента. Первый состоит в утверждении, что звери, как  и  люди, наделены врожденной агрессивностью, которая способствует выживанию вида  и  особи. Дальше я еще покажу, опираясь на нейрофизиологические данные, что оборонительная, защитная агрессивность не спонтанна  и  не постоянна, а представляет собой реакцию на угрозу витальным интересам соответствующего живого существа. Второй элемент (тезис о гидравлическом характере накопившейся  агрессии ) помогает Лоренцу объяснить жестокие  и  разрушительные импульсы человека; но для доказательства этого предположения у него не так уж много аргументов  и  фактов. Как способствующая жизни, так  и  разрушительная  агрессия  подводятся под одну категорию,  и единственное, что их объединяет, — это слово " агрессия . Отношения между теориями Фрейда  и  Лоренца довольно сложные. Объединяет их гидравлическая концепция агрессивности, хотя причины последней они объясняют по-разному. В других отношениях их взгляды кажутся порой диаметрально противоположными- Фрейд выдвигал гипотезу об инстинкте разрушения, а Лоренц эту гипотезу на биологическом уровне считает совершенно неприемлемой. Ибо, с его точки зрения, агрессивный инстинкт служит делу жизни, в то  время  как инстинкт у Фрейда находится "на службе у смерти". 
Правда, это расхождение в значительной мере утрачивает свою роль, когда Лоренц говорит об изменениях первоначально оборонительной  и  жизнеспособной  агрессии . С по-мощью сложных  и  порой довольно сомнительных конструкций Лоренц пытается обосновать  и  упрочить свою гипотезу о том, что оборонительная  агрессия  у человека превращается в постоянно действующую  и  саморазвивающуюся интенцию, которая заставляет его искать  и  находить условия для разрядки или же ведет к взрыву, если нет возможности найти подхо-дящий раздражитель. Отсюда следует, что, даже если в  обществе  с точки зрения социаль-но-экономического устройства отсутствуют подходящие возбудители серьезных проявлений  агрессии , все равно давление самого инстинкта столь сильно, что члены  общества  вынуждены изменять условия или же — если они к этому не готовы — дело доходит до совершенно беспричинных взрывов агрессивности... Исходя из этого, Лоренц приходит к выводу, что человека от рождения ведет по жизни жажда разрушения. То есть практические последствия этого вывода совпадают с идеями Фрейда. Правда, у Фрейда страсть к разрушению противо-стоит столь же сильному влечению эроса (сексуальность  и  жизнь вообще), в то  время  как для Лоренца любовь является результатом агрессивных влечений. 
Фрейд  и  Лоренц совпадают в одном: плохо, если  агрессия  не может воплотиться в действие. Фрейд в ранний период своего творчества выдвинул идею о том, что вытеснение сексуальных порывов может привести к психической болезни; позднее он подвел то же самое основание  и  под влечение к смерти  и  заявил, что вытеснение  агрессии , направленной вовне, ведет к болезни. Лоренц констатирует, что "вообще каждый представитель современной ци-вилизации страдает от недостаточной возможности проявления инстинктивно-агрессивных действий". Оба исследователя  разными  путями приходят к одному  и  тому же представлению о человеке как о существе с постоянно возникающей агрессивно-деструктивной энергией, ко-торая не может долго находиться под контролем.  И  если у животных энергия такого рода — всего лишь "так называемое зло", то у человека она превращается в настоящее зло, хотя, по Лоренцу,  и  не имеет злокачественных корней [Л2, с.36]. 
 
Бихевиоризм  и   агрессия  
Знание бихевиористской методологии очень важно для изучения проблемы  агрессии , поскольку в США большинство ученых, хоть как-то причастных к проблеме  агрессии , явля-ются приверженцами бихевиоризма. Человек чувствует, думает  и  поступает так, как он счи-тает правильным для достижения ближайшей желанной цели. Агрессивность, как  и  другие формы поведения, является благоприобретенной  и  определяется тем, что человек стремится добиться максимального преимущества. 
Бихевиорист А. Басе определяет  агрессию  как "поведение, вызывающее раздражение  и  наносящее ущерб другим организмам". Агрессивное поведение в большей мере зависит от последствий "стимулирования", именно они определяют возникновение и интенсивность агрессивных реакций. То есть, иными словами, речь идет о том, чтобы определить, какие виды "стимулов" вызывают агрессивное поведение. Выдающиеся бихевиористы А. Басе и Л. Бер-кович демонстрируют гораздо больше понимания эмоциональных состояний человека, чем Скиннер, хотя в целом они поддерживают главный принцип необихевиориста Скиннера, гласящий, что объектом научного наблюдения является действие, а не действующий человек. Бихевиористы претендуют на "научность" своего метода на том основании, что они занима-ются теми видами поведения, которые доступны визуальному наблюдению. Однако они не понимают, что невозможно адекватно описать "поведение" в отрыве от действующей лично-сти. А вот поведение человека можно понять до конца лишь в том случае, если мы будем знать осознанные и неосознанные мотивы. При этом мы обнаружим не одну-единственную причину его поведения, а получим возможность эксплицировать внутреннюю психическую структуру его личности и выявить многие факторы. И тогда мы констатируем, что можем через целую систему личностных характеристик объяснить импульс, который привел к агрессивному действию. Поэтому основной бихевиористский тезис, согласно которому наблюдаемое поведение представляет собой надежную с научной точки зрения величину, совершенно ошибочен. На самом деле поведение различно в зависимости от различия мотивирующих его импульсов, а они-то часто скрыты от наблюдателя [Л2, с.53]. 
 
Нейрофизиологический подход 
Точные научные данные нейрофизиологии, психологии животных, палеонтологии  и  антропологии опровергают гипотезу о том, что в человеке от рождения заложен спонтанный саморазвивающийся инстинкт агрессивности. 
Исследование проблемы отношений между функцией мозга  и  поведением индивида с самого начала было определено дарвиновским тезисом о том, что структура  и  функция мозга подчинены принципу сохранения индивида  и  вида. 
С тех пор нейрофизиологи главным образом сосредоточили свое внимание на том, чтобы обнаружить участки мозга, ответственные за элементарные рефлексы, а также за не-обходимые для выживания способы поведения, общепризнанным является утверждение Мак-Лина, который обозначил основные механизмы (направления) работы мозга аббревиа-турой из четырех букв "Ф", означающих четыре вида деятельности: "питаться (feeding), драться (fighting), убегать (fleeing)  и  ... заниматься сексом".  Агрессия   и  бегство. Эти импульсы "контролируются"  разными участками мозга, а реакция организма наступает в ответ на про-цессы, происходящие в этих участках. Так, например, экспериментально установлено, что, стимулируя определенные участки мозга, можно усилить аффект гнева (и соответствующую модель поведения), а можно и затормозить. Некоторые исследователи достигли утонченного хирургического мастерства при операциях вживления электродов в определенные участки мозга: например, фиксировать яркое проявление агрессивного поведения в результате пря-мого электрического раздражения определенных участков, с одной стороны, и с другой — фиксировать торможение агрессивности путем раздражения других зон. Одновременно они научились измерять электрическую активность этих различных участков мозга, когда испы-туемые демонстрировали эмоциональные реакции на внешний раздражитель: гнев, страх, желание и т.д. Кроме того, им удалось наблюдать далеко идущие последствия повреждений отдельных участков мозга. Мозг вообще организован по типу биполярных систем. Когда не работают специальные раздражители (внутренние или внешние), агрессивность находится в состоянии подвижного равновесия, ибо зона возбуждения и зона торможения довольно стойко уравновешивают друг друга. Это особенно четко проявляется, когда одна из зон оказывается поврежденной. Вследствие дуальной (биполярной) организации полушарий мозга возникает важный вопрос: какие факторы нарушают равновесие  и  провоцируют открытую ярость  и  соответствующее разрушительное (агрессивное) поведение. Нарушения такого рода могут наступить, с одной стороны, от электрического раздражителя, а с другой — вследствие выведения из строя тормозящих центров (не считая гормональных  и  метаболических изменений). Марк  и  Эрвин обращают внимание на то, что нарушения равновесия могут быть вызваны еще  и   разного  рода мозговыми заболеваниями. 
Какие условия нарушают равновесие в сторону мобилизации агрессивности, не считая двух экспериментальных ситуаций  и  одной патологической? Каковы причины "врожденной" агрессивности у зверей  и  у людей? 
Мобилизация  агрессии  в соответствующих зонах мозга происходит во имя жизни, как реакция на угрозу жизни индивида  и  вида; это означает, что филогенетически заложенная  агрессия , встречающаяся у людей  и  животных, есть не что иное, как приспособительная, за-щитная реакция. Вот как подводят итоги нынешнего состояния исследований Марк и Эрвин: “…Животное любого вида реагирует на опасность одной из двух форм поведения - либо бегством, либо агрессивностью и насилием — это и есть борьба. При управлении любым поведением мозг функционирует как целостная структура, в результате этого механизмы мозга, влияющие на две различные формы самосохранения, находятся в тесной связи друг с другом и со всеми другими частями мозга; а четкое функционирование этой системы зависит от синхронизации многих сложных и тончайшим образом сбалансированных подсистем…” [Л2, с.91  и  далее]. 
 
Фрустрационная теория 
“…Эта теория возникла как противопоставление концепциям влечений: здесь агрес-сивное поведение рассматривается как ситуативный, а не эволюционный процесс. Осново-положником этого направления исследования человеческой агрессивности считается Дж.Доллард. Согласно его воззрениям,  агрессия  — это не автоматически возникающее в ор-ганизме человека влечение, а реакция на фрустрацию: попытка преодолеть препятствие на пути к удовлетворению потребностей, достижению удовольствия  и  эмоционального равно-весия. 
Рассматриваемая теория утверждает, что, во-первых,  агрессия  всегда есть следствие фрустрации,  и , во-вторых, фрустрация всегда влечет за собой  агрессию . Схема “фрустра-ция—агрессия” базируется на четырех основных понятиях:  агрессия , фрустрация, торможе-ние  и  замещение. 
 Агрессия  понимается как намерение навредить другому своим действием, как "акт, целенаправленной реакцией которого является нанесение вреда организму". 
Фрустрация возникает, когда появляется помеха осуществлению условной реакции. Причем величина фрустрации зависит от силы мотивации к выполнению желаемого действия, значительности препятствия к достижению цели  и  количества целенаправленных действий (попыток), после которых наступает фрустрация. Как, например, родитель-аккуратист  и  педант приучает своего маленького ребенка поддерживать порядок в детской комнате. Как правило, это ни к чему, кроме появления состояния фрустрации  и  агрессивных реакций у родителя, не приводит,  и  на голову ребенка, как из рога изобилия, сыплются саркастические замечания, обвинения, выговоры  и  наказания. 
Торможение — это тенденция ограничить или свернуть действия из-за ожидаемых отрицательных последствий. В частности установлено, что торможение любого акта  агрессии  прямо пропорционально силе ожидаемого наказания. Вероятно, поэтому родители, практи-кующие наказания своих детей за плохие отметки в школе, почти всегда по внешней актив-ности  и настроению ребенка безошибочно определяют, какую отметку он получил в школе: ребенок приходит домой с чувством вины  и  стремится уединиться. 
Кроме того, торможение прямых актов  агрессии  почти всегда является дополнительной фрустрацией, которая вызывает  агрессию  против человека, воспринимаемого виновником этого торможения,  и  усиливающая побуждение к другим формам  агрессии . Так, например, ребенок, которому мать не разрешает драться или баловаться, начинает оскорблять ее (“Ты плохая!”)  и упрекать в нелюбви (“Ты меня не любишь!”). 
Замещение — это стремление участвовать в агрессивных действиях, направленных против какого-либо другого лица, а не истинного источника фрустрации. Ребенок, который не может наказать или “отшлепать” провинившегося старшего брата, со злостью рвет его коллекцию марок. Или разозленный поведением родителей старший брат бьет ни в чем не повинного младшего. Возможен и  другой пример из школьной жизни: когда мальчикам запрещают драться с девочками, они исподтишка дергают их за косички. 
Одной из примечательных идей фрустрационной теории  агрессии  является эффект катарсиса, заимствованный из психоанализа. Катарсис (в буквальном смысле “очищение эмоций”) — это процесс освобождения возбуждения или накопившейся энергии, приводящий к снижению уровня напряжения. Суть этой идеи состоит в том, что физическое или эмоциональное выражение враждебных тенденций приводит к временному либо длительному облегчению, в результате чего достигается психологическое равновесие  и  ослабление готовности к  агрессии …” [Л3, с.10] 
 
Современный подход 
“…Главной целью всех исследований в области  агрессии  в 80-е годы остаются поиски причин  и  наиболее эффективных средств ее контроля. Большое место занимают также вопросы, связанные с анализом природы тех факторов, которые способствуют  агрессии . При этом можно выделить два основных направления поисков: 
I. Выявление ряда индивидуально-личностных параметров, содействующих осознанию роли  и  места самого субъекта  агрессии  в тех различиях, которые наблюдаются в проявляемых им видах деятельности. 
Используя основные парадигмы теории социального научения, американские социо-логи  и  социальные психологи К. Джеклин, Р. Джин, Э. Маккоби, Дж. Уайт  и  другие пред-принимают попытки сконцентрировать свое внимание на различии половых характеристик субъекта  и  ответить на вопрос о том, влияют ли они на характер враждебного поведения. с позиций того же подхода такие ученые, как П. Белл, Э. Доннерштейн, Э. 0'Нил, Р. Роджерс  и  другие, уделяют большое место вопросу о том, какое воздействие оказывает на проявления межличностной  агрессии  расовая принадлежность индивида. Учитывая особую практическую значимость этой проблемы, очевидна необходимость более углубленного изучения природы факторов, способствующих как обострению, так  и  сдерживанию межрасовых конфликтов. 
II. Стремление раскрыть природу действия внешних факторов, оказывающих также весьма существенное влияние на проявления агрессивности. Речь 
в данном случае идет о негативных факторах окружающей человека среды, таких как влияние шума, загрязнения воды, воздуха, температурных колебаний, большого скопления людей, посягательств на личное пространство и т.д. Этой тематикой занимаются сегодня на Западе Р. Барон, Д. Зилманн, К. Лоо, Дж. Карлсмит, Ч. Мюллер, Дж. Фридмен, X. Холдин и другие. 
Определенное место в исследованиях этого направления находят также вопросы о выяснении роли таких факторов, как алкоголь и наркотики, безудержный рост употребления которых отмечается сегодня во всех странах мира. Здесь можно было бы отметить работы А. Арменти, Р. Боятжиза, X. Кэп-пела, Дж. Карпентера, Д. Капассо, К. Леонарда  и  С. Тейлора…” [Л4, с.64  и  далее] 
Среди таких факторов современные исследователи выделяют следующие: 
-роль половых различий (т.н. генетический подход, опирающийся на различия в хромосомной структуре); 
-расовая принадлежность индивидов (подход, опирающийся на различия в цвете кожи); 
-негативные факторы окружающей среды (подход, опирающийся на исследование влияния различных внешних природных  и  социальных факторов),  и  т.д.  
 
Итак, в настоящее  время  большинством принимается следующее определение: “… Агрессия  – это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинеине иного вреда другому живому (не обязательно – человеку – прим.авт.) существу, не желаю-щему подобного обращения…” [R.A.Baron, D.R.Richardson, 1994] 
К сожалению, количество данных об  агрессии  настолько велико, что было бы небла-горазумно, если вообще возможно, рассмотреть весь имеющийся материал, поэтому ограни-чимся уже рассмотренным  и  перейдём к обсуждению вопроса с философских позиций. 
 
 
ФИЛОСОФСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА 
 
 Агрессия  по Э.Фромму: 
Тема человеческой деструктивности именно как философская идея заявлена уже в первой книге Э. Фромма "Бегство от свободы" (1941). Автор отмечал, что человек обычно подавляет в себе иррациональные страсти — влечение к разрушению, ненависть, зависть  и  месть. Что же лежит в основе этих пагубных комплексов? Фромм разъясняет: бессилие и изоляция индивидов. Именно в таких условиях человек может избавиться от чувства собст-венного ничтожества, разрушая окружающий мир. Это последняя, отчаянная попытка кон-кретного человека не дать миру расправиться с ним. 
Такая позиция свидетельствовала прежде всего о серьезном отношении к феномену разрушительности. Безотносительно к взглядам Августина Блаженного или Лейбница, ко-торые строили свои концепции теодицеи, допуская, что Бог пользуется злом для целей добра, американский исследователь стремится создать чисто секулярную концепцию зла. Он созна-тельно отвлекается от общих метафизических абстракций. Деструктивность — это отклик человека на разрушение нормальных человеческих условий бытия. 
Традиционно в истории философии генезис зла соотносится вовсе не с социумом, не с подорванностью человеческого бытия. Истоки разрушительности видели в свободе человека, приоткрывающей некие темные стороны его натуры. Вот почему многие мыслители, скажем Я.Бёме, усматривали первоначало деструктивности в противоречиях свободы,  в   разных  ее состояниях и законах. 
Мы напрасно стали бы искать ответ на вопрос о происхождении зла в его метафизи-ческом смысле, скажем, у Канта. Ответ на этот вопрос, по его мнению, находится за преде-лами повседневного опыта, и попытки найти его вовлекают нас в область трансцендентного, которая недоступна нашему познанию. Кант обсуждал эти вопросы, ограничиваясь нравст-венными и психологическими предпосылками. 
Феномен разрушительности выступает, с одной стороны, как некая тайна, разгадать которую весьма затруднительно. Но с другой стороны, есть все основания говорить о том, что и человек далеко не свят. Да и сам источник нравственного, т.е. созидательного, поведения человека усматривался в разных предпосылках. "Если мы спросим философов и моралистов: в чем состоит источник нравственных действий, мы получим самые разнообразные ответы: одни будут утверждать, что он заключается в воле Божьей, другие — в нашем собственном интересе, третьи — в нравственном законе, непосредственно лежащем в нашем сознании, и т. п. 
Соотносясь с той философской традицией, которая рассматривала разрушительность как отступление от нравственности, Фромм писал в "Бегстве от свободы" о колоссальном уровне обнаруживаемых повсюду разрушительных тенденций. По большей части они не осознаются как таковые, а рационализируются в различных формах. Деструктивное тогда еще не оценивалось Фроммом как тайна. Он формулировал предельно просто: разрушительность — это результат непрожитой жизни. Человечество в принципе может спастись от самоунич-тожения. Однако, возможно, писал ученый, пройдет тысяча лет, прежде чем человек пере-растет свою дочеловеческую историю. 
Эти рассуждения свидетельствуют о том, что в тот период Фромм разделял общие мировоззренческие установки западной философии относительно изначальной порочности человеческой природы. Нужно преодолеть животность человека, заложенные в нем разру-шительные природные инстинкты. В "Анатомии человеческой деструктивности" Фромм де-лает поразительный и парадоксальный вывод: человеку вовсе нет нужды перерастать доче-ловеческую историю. Он ни в коей мере не является разрушителем по самой своей природе. Присущая ему деструктивность — это благоприобретенное свойство. Именно история сов-ратила человека, породив в нем погромные и погибельные страсти. 
Книга Фромма — первый том задуманной им многотомной систематизации психо-анализа. Автор пытается подвести итоги более чем сорокалетней работы. Общая тенденция — доказать вменяемость личности, показать, что истоки нравственности, равно как и деструк-тивности, следует искать в человеческой свободе, как об этом говорили и его предшествен-ники. Однако сама свобода — сложный феномен. Она есть не совращение человека, а мера его ответственности. Люди обыкновенно, чтобы успокоить свою совесть, вину за собственную деструктивность перекладывают на врожденные нейропсихологические механизмы. Фромм не оставляет человеку этого убежища: поведение человека, с его точки зрения, не регулиру-ется некими врожденными, спонтанными и самонаправляющимися стимулами. 
Свободен ли человек? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно, судя по всему, сделать множество уточнений. О чем идет речь — о политических реалиях или о внутреннем само-ощущении? Человек, закованный в кандалы, крайне стеснен в своих правах и поступках. Но его гордый дух, возможно, непреклонен... Варлам Шаламов писал, в частности, что никогда не ощущал себя таким раскованным, как в заключении. Другому индивиду никто не чинит препятствий, он волен распоряжаться собой, однако, вопреки счастливым обстоятельствам, добровольно закабаляет себя. 
Свобода представляется многим чем-то самоочевидным. Про что тут рассуждать? Каждый человек, задумавшийся над своим предназначением, не сомневается в том, что спо-собен возвыситься над самим собой и обстоятельствами. Все зависит от его духовных усилий, напряжения воли. Но точно ли так? Окажется ли свобода его союзницей, стоит только ему того захотеть?… 
Свобода — одна из неоспоримых общечеловеческих ценностей. Однако даже самые радикальные умы прошлого, выступавшие в защиту этой святыни, нередко обнаруживали известную непоследовательность. Нет, полагали они, свобода не абсолютна. Предоставьте индивиду право распоряжаться собственной жизнью — и наступит век хаоса. Ведь в человеке сильны инстинкты своеволия, эгоизма, разрушительности. Свобода, разумеется, хорошо, но замечательно, когда человек добровольно подчиняется общей воле, сознательно умеряет свои порывы. 
Человек вожделеет воли и свободы... Но точно ли так? Ницше и Кьеркегор обратили внимание на тот факт, что большинство людей попросту не способно на личностный посту-пок. Они мелки, безлики и предпочитают руководствоваться сложившимися в обществе ду-ховными стандартами. Нежелание человека следовать свободе, несомненно, одно из потря-сающих открытий философской мысли. Оказывается, свобода — удел немногих. Фромм анализирует особый феномен — бегство от свободы. 
Само нежелание принять свободу имеет многочисленные следствия. Оказывается, во-все не свобода порождает разрушительность, как предполагалось ранее, а именно воздержа-ние от собственной воли, неготовность пользоваться плодами человеческой субъективности парадоксальным образом приводит к деструктивности. Раб, конформист только по видимости социально благотворен. На самом деле задушенная внутренняя свобода и рождает, как под-черкивает Фромм, синдромы насилия. 
Итак, формулируя философскую идею изначальной благостности человеческой при-роды, Фромм усматривает рождение разрушительности не в первородном грехе, не в чело-веческом своеволии, а в предумышленном отказе человека от самого себя, от собственной уникальности. Исследователю кажется опасной не сама свобода как искусительный дар, а воздержание от нее, феномен человеческой безответственности, бесцельности. 
Однако эти метафизические соображения так и остались бы продуктом абстрактной антропологической или этической мысли, если бы Фромм не предложил нам испытать прочность данного воззрения через общественную идею. Мятущегося человека, устремлен-ного к свободе или отгоняющего ее, Фромм рассматривает в пространстве социальности. Он берет человека в потоке истории. 
Свое философское предположение о том, что человек не является разрушителем по тайне рождения, он обосновывает не только психологически, но и социально. Сами челове-ческие страсти оказываются в такой системе мышления не столько изначальными, сопри-родными человеку, сколько продуктом человеческого творчества. Психологическое истол-кование обретает историческое измерение. 
Отмечая разносторонность и разнообразие идей, выдвигаемых Фроммом, многие ис-следователи склонны видеть в этом мыслителе не социолога или культуролога, а оригиналь-ного социального психолога, который пытается выявить наиболее сложные и значимые ме-ханизмы человеческой психики. "Обратиться к творчеству Фромма тем более уместно, — пишет отечественный философ Л. Н. Верченов, — что он может рассматриваться как один из создателей аналитической дисциплины, которая в отличие от еще по-настоящему не вставшей на ноги в нашей стране социальной психологии, скатывающейся попеременно то в социоло-гию, то в "чистую" психологию, действительно утвердилась благодаря его трудам как соци-альная психология. 
Определить Фромма в качестве специалиста в области философской антрополо-гии—задача слишком общая. Философско-антропологическая мысль демонстрирует множе-ство различных подходов к проблеме. В связи с этим нельзя не видеть, что концепция Фромма отличается своеобразием и в определенной мере противостоит таким течениям, как экзи-стенциализм, русская религиозная философия и т.д. Американский исследователь вовсе не пытается выстроить некое антропоцентрическое воззрение, согласно которому человек дей-ствует в беспредельно свободном пространстве. Человеческая субъективность развертывает себя в реальном историческом континууме. Антропологическое соображение не может вы-текать только из последовательно проведенной экзистенциальной идеи. 
Данная установка возвращает Фромма к проблеме человеческой природы. Если мы решили вернуть нашему мышлению антропологическое измерение, то начинать, видимо, следует не с культа индивида, не с безоговорочного признания его самоуправства, а с ос-мысления человеческой сущности. Всякий иной подход может, как это ни парадоксально, обернуться новой деспотией. 
Гуманистическая риторика, захлестнувшая нашу публицистику, страдает, как мне ка-жется, врожденным изъяном: мы прославляем человека, не задумываясь о его сущности, о его месте в мире, о человечестве в целом. Мартин Хайдеггер в "Письме о гуманизме" предупре-ждал об опасности всяких "измов", которые бездумно выбрасываются на рынок обществен-ного мнения. По словам немецкого философа, мало проку в декларировании своеволия ин-дивида, если при этом не размышляют о человеческой природе, о соотнесенности личности с бытием вообще. 
Высшие гуманистические определения человеческого существа, рассуждает Хайдег-гер, еще не достигают подлинного достоинства человека. Величие человеческого существа коренится уж конечно не в том, что он мыслит себя властителем бытия. Так что же, отречься от гуманизма? Хайдеггер разъясняет: "Поскольку что-то говорится против гуманизма, люди пугаются защиты антигуманного и прославления варварской жестокости. Ведь что может быть "логичнее" вывода, что тому, кто отрицает гуманизм, остается лишь утверждать бесче-ловечность. Формальное возвеличивание индивида, — предупреждает мыслитель, — может обернуться разрушением человеческого существа. 
Персоналистски ориентированная философия менее всего озабочена тем, чтобы уста-новить диктат индивида. Если бы это было главной задачей философской антропологии, из нее ушла бы вся нравственная тематика, питающая ее проблемная напряженность. Ход ее рефлексии сводился бы к прямолинейному замыслу — как подчинить мир человеку. Фромм же хорошо знает о падениях человеческой души. Ведь его первая работа была посвящена то-талитаризму. 
XX век наглядно показал, к каким разрушительным последствиям может привести пренебрежение к человеческой природе, чем может обернуться тоталитарная гордыня — стремление выкроить социальность из безымянных человеческих лоскутков. Вот почему, рассуждая о человеке, нельзя не критиковать общество, в котором он живет. Личностные задатки, человеческий потенциал все равно окажутся богаче наличной социальной организации. Изобличительный пафос философа тем глубже, чем дальше продвигаемся мы в существо собственно человеческих проблем. Человек как историческое создание все  время  развивается. Чем основательнее изучаем мы его многообразные черты, тем больше оснований для критики уже сложившегося общественного уклада. 
Именно такой ход философской рефлексии предполагает обсуждение вопроса, что же такое человеческая природа. Фромм отмечает: в попытке дать определение человеческой сущности мы опираемся не на такие абстракции, какими оперирует спекулятивная метафизика в лице, например, Хайдеггера и Сартра. В "Анатомии человеческой деструктивное Фромм подчеркивает, что он обращается к реальным условиям существования живого действительного человека. 
В обширной психологической литературе по проблемам насилия и агрессивности об-наружилось, как показывает Фромм, противостояние двух, казалось бы, диаметрально про-тивоположных точек зрения. Одну позицию он определяет как инстинктивистскую, возво-дящую все разрушительное в человеке к досознательному, докультурному, животному началу. Другую позицию Фромм определяет как бихевиористскую, всецело выводящую дест-руктивность из социального окружения. Философ не склонен толковать эти установки как альтернативные. Он предлагает соединить их в контексте биосоциального существования человека.  
Огромную ценность имеет различение Э.Фроммом “доброкачественной”  и  “злокаче-ственной” агрессивности : “…Биологически адаптивная  агрессия  - реакция на угрозу ви-тальным интересам индивида; она заложена в филогенезе; она свойственна как животным, так  и  людям; она носит взрывной характер и возникает спонтанно как реакция на угрозу, а след-ствие ее — устранение либо самой угрозы, либо ее причины. 
Биологически неадаптивная, злокачественная агрессивность (т.е. деструктивность  и  жестокость) вовсе не является защитой от нападения или угрозы; она не заложена в филоге-незе; она является спецификой только человека; она приносит биологический вред  и  соци-альное разрушение. Главные ее проявления — убийство  и  жестокие истязания — не имеют никакой иной цели, кроме получения удовольствия. Причем эти действия наносят вред не только жертве, но  и  самому агрессору. В основе злокачественной агрессивности не инстинкт, а некий человеческий потенциал, уходящий корнями в условия самого существования чело-века. 
Разграничение между биологически адаптивной  и  биологически неадаптивной формой  агрессии  поможет нам устранить путаницу в толковании понятия " агрессия ". Дело в том, что те, кто выводят человеческую агрессивность из самой родовой сущности человека, вынуждают своих оппонентов, которые не хотят совсем расстаться с надеждой на мирную жизнь, приуменьшать масштабы человеческой жестокости.  И  эти адвокаты-миротворцы нередко высказывают излишне оптимистические прогнозы развития человечества. Если же разделить  агрессию  на оборонительную  и  злокачественную, то такая необходимость отпадает. Тогда предполагается, что злокачественная доля  агрессии  не является врожденной, а следовательно, она не может считаться неискоренимой. С другой стороны, допускается, что злокачественная агрессивность представляет собой некий человеческий потенциал, более значимый, чем одна из возможных моделей поведения, которой можно по желанию обучиться  и  от которой можно легко освободиться, приняв другую модель…” [Л2, с.164]. 
 
Примеры "доброкачественной"  агрессии : 
а)псевдоагрессия – действия, в результате которых может быть нанесён ущерб, но ко-торым не предшествовали злые намерения, а именно  
-непреднамеренная  агрессия ; 
-игровая  агрессия ; 
- агрессия , как самоутверждение; 
б)оборонительная  агрессия  – как фактор биологической адаптации (по [Л2, с.170]): 
-агрессивность, как приём вытеснения страха; 
-агрессивность, как результат опасности лишения свободы; 
-агрессивность, когда под угрозой оказывается нарциссизм; 
-агрессивность, как реакция на попытку лишения иллюзий; 
-конформистская  агрессия ; 
-инструментальная  агрессия . 
в)экзистенциальные потребности человека  и  различные укоренившиеся в его характере страсти (по [Л2, с.200]): 
-ценностные ориентации  и  объект почитания; 
-чувство единения; 
-творческие способности; 
-возбуждение  и  стимулирование; 
-хроническая депрессия  и  скука; 
-структура характера; 
 
Примеры "злокачественной"  агрессии  (по [Л2, с.234]): 
а)жестокость  и  деструктивность: 
-кажущаяся деструктивность; 
-спонтанные формы; 
-деструктивность отмщения; 
-деструктивность характера (садизм) 
-экстатическая деструктивность; 
-поклонение деструктивности; 
б)некрофилия, в том числе клинические случаи; 
 
Можно видеть, что Э.Фромм различает два вида агрессивности: "доброкачественную" и "злокачественную". Первая отчасти восходит к миру человеческих инстинктов, вторая ко-ренится в человеческом характере, в человеческих страстях, за которыми стоят побуждения отнюдь не природного, но экзистенциального свойства. По мнению Фромма, инстинкты суть категория чисто натуралистическая, тогда как страсти, укорененные в характере человека, суть категория социобиологическая и историческая. Страсти вовсе не обеспечивают физиче-ского выживания, но они не менее стойки  и  глубоки, нежели инстинкты. Они образуют фундамент человеческого интереса к жизни, человеческих порывов. Страсти — это материал, из которого формируются не только сновидения  и  фантазии, но  и  искусство, религия, миф, драма, страсти своими корнями уходят в самые глубинные основы человеческого бытия. 
 
Тема зла (частью которого является  агрессия ) по Н.О.Лосскому 
“…Чрезмерная любовь к себе, предпочтение себя другим личностям  и  есть уже нару-шение ранга ценностей; она есть первичное, основное нравственное зло, грехопадение твар-ного существа. Все остальные виды зла, все несовершенства в мире суть – следствия этого основного нравственного зла – себялюбия, эгоизма. 
Все несовершенства общественного порядка – суть, в конечном итоге, следствия ос-новного нравственного зла, недостатка нашей любви к богу  и  к сотворённым им другим личностям…” [Л5, с.356]. 
 
Мы рассмотрели различные подходы, как философские, так  и  естественно-научные, к человеческой агрессивности, изложенные у различных авторов, в то или иное  время  зани-мавшихся указанной проблемой.  
 
 
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ 
Анализ приведённых источников позволяет сделать следующие выводы: 
-существует множество подходов к раскрытию причин возникновения  агрессии , при-чём между исследователями различных направлений нет соглашений  и  договорённостей; 
-предпринятые попытки философского осмысления не дали необходимого результата, поскольку если проблема зла привлекала пристальное внимание мировой философской мысли на протяжении длительного  времени , то проблема  агрессии  в поле внимания философов практически не попадала (ей начали заниматься только во второй половине ХХ-го века в связи со становлением философии гуманизма); 
-попытку соединить философские  и  естественнонаучные знания сделал Э.Фромм. Из этого соединения появилось различение понятий “доброкачественной” (конструктивной)  и “злокачественной” (деструктивной)  агрессии . 
 
 
РАЗРАБОТКА АВТОРСКОЙ МОДЕЛИ  АГРЕССИИ  
 
Философский анализ проблемы 
Теперь попробуем проанализировать данную проблему самостоятельно (описания  и  основные положения различных философских школ (учений) взяты из В.А.Канке “Основы философии”, учебник). Итак: 
 
1. Агрессия  есть явление. Суть этого явления - реакция живого существа (в нашем случае – человека), направленная от этого живого существа (человека) в окружающий его мир. Нашей задачей является понимание этого явления, поэтому нам в первую очередь необходимо составить такую модель человеческой реактивности, которая была бы, во-первых, непротиворечива по отношению к накопленным наблюдениям, во-вторых, позволила бы сделать некоторые обобщения, имеющие прогностический характер. 
 
Основанием для построения модели примем следующие рассуждения (из: Философия познания. [Л6, с.158]): 
“…Философская теория познания” в переводе на греческий называется эпистемологией или, что почти то же самое, гносеологией. Термин “эпистемология” по сравнению с термином “гносеология” имеет более явно выраженный научный смысл, речь идет о научном знании. Оба термина широко используются в философской литературе. 
И.Кант писал: “Без сомнения, всякое наше познание начинается с опыта...”. Имеется в виду, что познание начинается с чувств. С этим трудно не согласиться; в наши дни абсолютное большинство философов придерживается именно такой точки зрения. Человек обладает органами чувств, зрением, осязанием, слухом, вкусом, обонянием. Благодаря им человек обретает чувства. Чувственное познание осуществляется в трех формах: ощущениях, восприятиях, представлениях. Ощущение — это наиболее элементарная форма чувств. Восприятие — это целостное чувство, содержащее в себе несколько ощущений (“это яблоко круглое, желтое, кисло-сладкое, тяжелое”; яблоко дано как восприятие). Представление — это чувство, которое вспоминается или воображается (например, я представляю себе моего друга, въезжающего в аудиторию на голубом коне). 
Итак, познание начинается с чувств. Но что я могу знать благодаря чувствам? Какова их роль в походе за знанием? (Познание — это поход за знанием). Каждому ясно, что чувства связывают нас не только с внешним миром, но и с воображаемыми явлениями. Рассмотрим для начала чувственную связь человека с внешним миром. Познание есть процесс, потому имеет смысл проанализировать чувства в различных стадиях этого процесса. 
Чувства “на входе” психики. При оценке познавательного содержания чувств “на входе” психики высказывались различные мнения, из которых приведем три главных. 
Самая простая точка зрения состоит в том, что внешний мир буквально впечатывается в нашу психику. Отсюда произошло русское “впечатление”, которое переводится на основные языки мира без потери своего исходного значения. Чувство есть “след” предмета (сравните со следом ступни человека на мокром песке). 
Более сложная точка зрения: чувства являются всего лишь приблизительными отра-жениями предметов, своеобразными “копиями”. Допустим, некто пробует на вкус неизвест-ный ему продукт питания, который вызывает ощущение сладости. Можно предположить с высокой долей вероятности, что продукт содержит глюкозу. 
Еще более сложная точка зрения: чувства — это знаки предметов, смысл которых предстоит расшифровать. Нельзя доверять, как выражаются, впечатлениям — чувства “об-манывают”. Самый простой на этот счет пример: преломленность прямой палки на границе воды и воздуха. А миражи? А сложные воображаемые и внушаемые чувства? Разумеется, они о чем-то свидетельствуют, но о чем? Воображаемые чувства особенно часто являются сложными знаками. 
Необходимость расшифровки, выяснения смысла, чувств показывает, что нам следует сделать шаг “внутрь” психики. В исходных чувствах содержится не вся тайна познания. Часть этой тайны содержится в том, что “встречают” чувства “на входе” психики. Но что именно встречают чувства на входе психики? На этот новый вопрос мы имеем снова три наиболее распространенных ответа, причем все они нам хорошо известны из истории философских идей: 
• Локк: чувства попадают во власть способности человека их комбинировать, соединять, сравнивать; 
• Кант: чувства попадают под власть внечувственных априорных принципов; 
• Гуссерль: чувства встречаются со способностью человека (благодаря воображению, вос-поминанию и фантазии) строить цепи феноменов. 
Теперь становится ясно, что происходит с чувствами “в середине” познания: 
• по Локку: чувства комбинируются (возникают сложные чувства), сравниваются (получаем знание об отношениях), в них выделяется благодаря абстракции общее (идея); 
• по Канту: чувства упорядочиваются на основе принципов; 
• по Гуссерлю: чувства вовлекаются в поток воображения, который ведет к эйдосу — намного более сложному чувству, чем его исходный материал. 
 
“На выходе” из психики имеем: 
• по Локку: идеи; 
• по Канту: чувства, упорядоченные на основе априорных принципов; 
• по Гуссерлю: эйдос, т.е. идею с богатым чувственным содержанием. 
 
Но не будем забывать, что чувственное познание начиналось с некоторых исходных чувств, которые являются знаками, реальных или воображаемых явлений. А это означает, что полученные “на выходе” чувства надо вернуть исходным источникам чувств, исходным предметам. 
Благодаря процессу чувственного познания мы получили: 
• согласно Локку, — то самое знание, которое содержалось в исходных чувствах, но не было прояснено. Чувства дают исчерпывающее знание о предметах (это — сенсуализм); 
• согласно Канту, — новое знание, которое содержалось в исходных чувствах и полу-чено во многом благодаря принципам психики (это знание нельзя прямо приписывать пред-метам, но оно позволяет нам успешно оперировать ими); 
• согласно Гуссерлю, — новое знание, позволяющее интерпретировать исходные чув-ства и уже эти “проинтерпретированные” чувства соотносить с предметами (если меня спро-сят, показывая на конкретное яблоко: “Что это?”, то я не отвечу просто указанием на исходные ощущения — это, мол, круглое, желтое, кисло-сладкое, а скажу: “Это яблоко (т.е. предста-витель класса всех яблок), обладающее такой-то формой (используется понятие формы), вызывающее такие-то ощущения (используется понятие ощущения))”. 
 
Кто прав: Локк, Кант или Гуссерль? Однозначного ответа на этот прямой вопрос не существует. Мы выскажем наше мнение. На наш взгляд, в одних случаях действуют по Локку (когда, например, выделяют общее сравнением идей), в других — по Канту (когда, например, принципы уже известны и их не надо выводить, доказывать), в третьих — по Гуссерлю (когда стремятся всесторонне обосновать богатое чувственное содержание психики, не оказаться в плену блеклых, лишенных чувственности рассуждении). В плане уразумения хода чувствен-ного познания наиболее обстоятелен Гуссерль, а вместе с ним и его сторонники, феномено-логи. 
Мы не стали рассматривать чувственное познание в свете античной и средневековой философии по очень простой причине: оно представлено в этих философиях очень скудно. Нововременное понимание чувственного познания проанализировано нами в связи с воззрениями Локка и Канта. 
 
Из новейших философских направлений рассмотрено феноменологическое понимание чувственного познания. А как же герменевты, аналитики, постмодернисты? 
• Герменевты с самого начала выхода на философскую сцену не интересовались чув-ственным познанием. Основатель герменевтики Хайдеггер был учеником Гуссерля, основа-теля современной феноменологии. Казалось бы, Хайдеггер должен был продолжить дело Гуссерля. Но он резко отошел от феноменологии. Его влекли другие ориентиры. 
• Аналитики также не проявляли какого-либо особого внимания к чувственному по-знанию, их преимущественно интересовали слова и факты, а не переработка чувств в психике человека. 
• Постмодернисты также не дали какой-либо заслуживающей упоминания теории чувственного познания. Их привлекают в первую очередь тексты и борьба с тоталитаризмом. 
 
Итак, благодаря чувственному познанию человек получает сведения обо всем том, что способно вызывать чувства. Человек обладает уникальнейшей способностью вчувствования в мир, благодаря этому возможно познание. Но вчувствование, как известно, сопряжено у че-ловека с мышлением, объяснением. То и другое относится к рациональному познанию…” 
 
Составление модели человеческого восприятия 
2.Составим модель по предложенной схеме: “на входе психики - внутри психики - на выходе психики”: 
 
2.1.Человек познаёт мир при помощи чувств (М-Л). Откорректируем данное утвер-ждение следующим образом – человек получает информацию об окружающем мире при по-мощи чувств (положение классического идеализма об отвлечённости идей от материальных предметов с целью упрощения рассуждений в данном месте в рассмотрение не принимаем, а вернёмся к нему далее). 
То есть человек снабжён пятью устройствами ввода информации (это утверждение не означает, что их вообще всего пять). 
Эти устройства ввода получают из окружающего мира первичную информацию и пе-редают её дальше – на устройства первичной обработки сигнала. 
Как любое устройство, устройства ввода информации, вследствие технического (био-логического) несовершенства, определённым образом (у кого больше, у кого меньше) пер-вичную информацию искажают. 
 
2.2.Устройства первичной обработки сигнала переформатируют информацию в вид, приемлемый для обработки в блоке анализа и (или) в блоке формирования эмоций. Анало-гично предыдущему, так же можно сказать, что при переформатировании часть информации искажается, а часть – вообще теряется. 
 
2.3.Блок анализа обрабатывает полученную информацию, причём эта обработка ве-дётся на основании очень большого количества факторов, а именно: 
-способность блока анализа к выполнению этих операций (на что в свою очередь влияют уровень развития и органические повреждения); 
-предыдущий опыт анализа аналогичной информации (блок наработанных стереотипов и привычек); в процессе задействована память; 
-система взглядов индивидуума (нравственные, религиозные, национальные, расовые, клановые, ценностные императивы, и т.д.); 
-свойства личности;  
-интуиция и воображение; 
-физическое состояние субъекта; 
-влияние окружающей среды (раздражающие или благоприятствующие факторы, не-обходимая скорость принятия решения и т.д.); 
-и так далее, если не до бесконечности, то весьма длинно. 
В этом процессе рождается интерпретация (эйдос – по терминам феноменологии), которая служит основой для принятия решения. 
Данная информация передаётся в блок формирования эмоций (эмоция как ценностное отношение к происходящему – по [Л6, с.137]). Совместная обработка “чистой информации” и отношения к ней формирует решение. 
В этом процессе так же рождается очень большое (больше, чем на любой из рассмат-риваемых стадий) количество искажений, причём как на стадии интерпретации, так и на стадии формирования отношения и соответствующего ему адекватного решения. (пример – поговорка: “человек верит только в то, во что он хочет, невзирая на факты”). 
2.4.Сформированное решение снова передаётся в устройство переформатирования (которое в этом случае уже формирует сигнал для реакции (действия, слова и т.д.), и снова погрешности. 
 
2.5.Сформированный сигнал приходит на устройства действия (эффекторы) и реали-зуется в окружающий мир в виде реакции (с погрешностями, обусловленными возможно-стями задействованных эффекторов). Простой пример: 
-информация на входе: “большой медведь, причём рядом!” (возможные искажения на входе: слепой не увидит, глухой не услышит); 
-обработка информации: аналитический блок – “сейчас разорвёт!!!”, блок формиро-вания эмоции – “страшно-о-о-о!!!”, формирование решения – бежать как можно быстрее (на эффекторы – ноги – подан соответствующий сигнал); 
-результат: сил не хватило, догнали, съели… 
 
Анализ модели 
-мы насчитали, во всяком случае, пять стадий искажения сигнала, причин же его ис-кажения – значительно больше; 
-в связи с этим не будет корректным высказывание, что человек с помощью чувств познаёт окружающий мир – в лучшем случае он занимается анализом весьма и весьма иска-жённого образа (по Л6, с.159 чувства – это знаки предметов, смысл которых предстоит рас-шифровывать); 
Каким же образом формируется такая часть эйдоса, как отношение к явлению? 
 
 
ЧУВСТВА. ЭМОЦИИ. ВОЛЯ. ВЕРА. СОМНЕНИЕ. ИДЕАЛ И ЦЕЛЬ. [Л6, с.137]:  
“…В человеке все едино, невозможно абсолютно развести чувства и мысли, волю и ценности. Поскольку человек существо целостное, постольку все присущие его духовной жизни компоненты имеют ценностный смысл. Более того, даже свое тело человек использует (вырабатывая особую походку, отращивая и сбривая волосы, развивая мышцы, пользуясь макияжем) для утверждения присущих ему ценностей. 
Итак, все или почти все компоненты духовного мира человека являются знаками его, ч

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам  зарегистрироваться либо войти под  своим именем. 

Другие новости  по теме:

• "Понятие бытия в философии Э.Фромма"
• Проблема человека в философии
• РАЗВИТИЕ КОНЦЕПЦИИ ГУМАНИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ (Мартин ...
• РАЗВИТИЕ КОНЦЕПЦИИ ГУМАНИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ (Мартин Хайд ...
• Проблема личности в философии экзистенциализма

Вернуться Посмотрели: 1955 | Прокомментировали: 0

Добавление  комментария

Ваше Имя:

Ваш E-Mail:

Код:

 
обновить, если не виден код

Введите код:

Авторизация

Я тебя не знаю! 
Зарегистрируйся, либо войди под своим логином!

 
В рамках этого же направления  и  уп