Типология легитимности власти в современной России

§3.Легитимность власти: политический опыт России

Современная власть в России повторяет свои традиционные черты, что позволяет говорить о ее воспроизводстве в новых условиях. Власть в России всегда была персонифицированной и ассоциировалась с определенным носителем – царем, императором, генсеком, президентом. Народное представительство в России возникало для укрепления власти, а не для ее ограничения, что свидетельствует об отсутствии в российской исторической традиции народного представительства в классическом смысле. Так, земские соборы для российской самодержавной власти являлись, по выражению В.Ключевского, их собственными орудиями, от которых власть ожидала готовности «поступать так или иначе», а не искало полномочий или совета как поступить. Эту же точку зрения поддерживал Б.Чичерин, который сравнивал стиль общения царя и подданных с тем, как помещик общается со своими крепостными. Еще ранее П.Чаадаев утверждал, что российские государи «почти всегда тащили страну на буксире, без всякого участия самой страны».

Исследуя природу власти в России, Ю.Пивоваров отмечает несколько особенных качеств:

- несмотря на персонифицированность, власть может отделяться от одного лица и сливаться с множеством лиц, что произошло при переходе от царского самодержавия к советской системе власти;

- несмотря на внешнюю примитивность, она сложна по своему составу Так, в царское время власть по происхождению была наследственно-избирательной, а по составу – ограниченно-самодержавной; в советское время – публично власть была общенародной, а негласно была связана договором с высшим правительственным классом, который правил через Центральный комитет; в постсоветское время через управляемое всенародное избрание власть также связана негласным договором с высшим правительственным классом;

- власть очень гибка и адаптивна идейно, идеологически. При Алексее Михайловиче происходила «византинизация» царской власти, при Петре Первом – «европеизация», в ХХ веке  стала носителем «единственно-научно-верного мировоззрения».

Исторически характерными чертами политической власти в России являлись этатизм и патернализм, которые сама власть воспроизводила в российском менталитете, пытаясь создать соответствующие структуры, оправдывающие ее деятельность. Эти черты являются в известной степени универсальными в массовом сознании российского народа.

Под этатизмом понимается: 1) термин, употребляемый для характеристики государства как высшего результата и цели общественного развития; 2) процесс усиления роли государства во всех сферах жизни общества.

Патернализм – это отеческая забота со стороны государства по отношению к своим гражданам.

Характер российского общества в отличие от западноевропейского определяется не столько соглашением поддан­ных и государственной власти об обоюдном соблюдении законов, сколько молчаливым сговором об обоюдной безнаказанности при их наруше­нии. Вследствие этого в России государство выступало не примиряющим, а ус­миряющим началом, а подданные - безмолвствующим большин­ством или бунтарями.

Патернализм берет начало со времен Петра I, когда в России складывается осо­бый тип государства, символом которого стало «отеческое», бюрократическое попечительство государя и го­сударственной власти о благе народа, общественной и личной пользе своих подданных.

Для России, постоянно испытывавшей давление, как с Запада, так и с Востока, была непрерывная потребность в обороне, поэтому Московское государство с самого начала формировалось как «военно-националь­ное», что привело к усилению политики внутренней централизации и внешней экспансии. Такая политика обеспечивала территориально-государственную целостность российского общества и блокировала тенденции к дезин­теграции. Осуществлялось это в первую очередь с помощью насилия со стороны государственной власти, принуждавшей население при­нимать любые лишения при решении задач мобилизационного раз­вития. Отсюда проистекали деспотические черты государственной власти, опиравшейся в основном на военную силу и военные методы управления.

Особая роль внешних фак­торов вынуждала правительство выбирать такие цели развития, кото­рые постоянно опережали социально-экономические возможности страны. Так как эти цели не являлись органическим продолжением внутренних тенденций развития, то государство, действуя в рам­ках старых общественно-экономических укладов, для достижения «прогрессивных» результатов прибегало в институциональной сфере к политике «насаждения нового сверху» и к методам форсированного развития экономического и военного потенциала.

Государственная власть играла в истории России двойственную роль. С одной стороны, она превратила Россию в великую державу, при этом перманентно прибегая к антигуманным средствам управления, зачастую от имени народа уничтожая многие ты­сячи и даже миллионы людей.

С другой стороны, в России сама государствен­ная власть становилась непос­редственной причиной кризиса государственности и даже развала го­сударства. За четыре столетия российская цивилизация пережила три национально-государственные катастрофы: в ходе первой смуты 1605-1613 гг. прекратили существование и династия Рюриковичей, и российская государственность; вторая смута 1917-1921 гг. покон­чила с монархическим государством и династией Романовых; резуль­татом третьей смуты 1990-х гг. стал развал СССР.

Отчужденность общества и государственной власти, достигаю­щая своего предела накануне кризиса российской государственности, во многом объясняет и то равнодушие, с которым российское обще­ство воспринимает падение политических режимов, и ту способность русских людей отвернуться от власти в трудную для нее минуту, и ту их готовность проявить себя самым неожиданным и радикальным образом на крутых поворотах истории. Так было и в начале XVII века, и во время свержения самодержавия в России, и в период крушения коммунистического режима в СССР.

Еще одна особенность государственной власти связана с проведени­ем в России реформ «сверху». Реформаторская элита с инновационным типом культуры, в основе которого - критический целерациональный, технократический стиль мышления, была больше оза­бочена целями развития и его организационными формами, чем цен­ностными ориентациями людей. Ей казалось, что посредством адми­нистративного воздействия на сложившуюся ситуацию достаточно человека поставить в особые организационные условия, чтобы он вынужденно или с сознанием необходимости, изменив свои жизнен­ные установки, стал решать новые задачи.

Однако попытки трансформировать основы экономической, со­циальной и политической жизни России без изменения культуры как духовного кода жизнедеятельности людей приводили к социокультурному отторжению реформ, по мере того как они создавали ситуацию фрустрации. Это сопровождалось кризисом государственной власти и заканчива­лось контрреформами «сверху» или революциями «снизу».

Для того, чтобы политическая власть была успешной, она должна быть легитимной. Власть легитимна в том случае, если «управляемые» признают за ней право управлять. Юридически правовая законность свидетельствует о легальности власти.

Легитимность власти может основываться либо на принуждении и наси­лии, либо на убеждении и влиянии. В первом случае «управляю­щие» стремятся реализовать принятые решения вопреки желанию «уп­равляемых», во втором, - опираясь на их добровольное согласие или солидарность.

Легитимация политической власти представляет собой взаи­мообусловленный процесс, с одной стороны, «самооправдания» и ра­ционального обоснования собственной власти со стороны «управляю­щих», с другой - «оправдания» и признания этой власти со стороны «управляемых».

В обществе всегда есть социальные груп­пы, не согласные с действующей властью, поэтому легитимность государственной власти не может носить всеоб­щего характера.

Легитимность политической власти в СССР определялась рядом факторов, которые сплачивали советский народ и оправдывали действия власти. По мнению Ж.-Л.Кермонна, легитимность советского типа носила «онтологический» характер, т.е. предполагала соответствие принципов власти «объективному порядку вещей», как он мыслился большинством граждан.[6] Таким образом, легитимность выводилась из-под контроля общества и становилась трансцендентальной (не доступной познанию), что способствовало тому, что власть становилась тотальной и абсолютной.

Важнейшим фактором легитимации советской власти являлась национально-государственная идея, которая носила сакральный характер по причине веры в то, что социализм является необ­ходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, и эта истина уже доказана марксистско-ленинской наукой и историчес­кой практикой.

Высшим принципом провозглашалось служение наро­ду, а священным долгом - защита социалистического Отечества. Используя весь свой пропагандистский аппарат, всю мощь тота­литарной, а затем авторитарной власти, партократическое го­сударство в СССР последовательно внедряло в массовое сознание постулаты этой национально-государственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурные архетипы и социалис­тическую ментальность советских людей, на традиционную веру в возможность построения общества спра­ведливости и достатка, представленную в идее коммунизма, преобразовывались в солидарно­сть общества с «партией-государством».

Процессу легитимации помогало выдвиже­ние мессианских целей, заключающихся в выполнении советским государством всемирно-исторической миссии - приведении человечества к светлому бу­дущему. Для легитимации через будущее неважно, эффективна ли власть в обеспечении достойного уровня жизни народа. Главное заключается в том, насколько ее деятельность соответствует целям этой миссии, как далеко она продвинулась в их достижении. При этом именно власть определяла критерии «успешного» продвижения к цели, благодаря чему она располагала мощным символическим капиталом, способным обес­печить максимальное согласие народа с властью, а значит и ее леги­тимацию.

С наступлением перестройки легитимность партийно-государственной власти в СССР усилилась, бла­годаря ожиданиям советского народа перемен «сверху». Поэтому решимость нового генсека М. Горбачева приступить к об­новлению страны встретила поддержку со стороны населения.

Советским людям такое обновление было предложено в виде концепции перестройки как за­вершения дела революции, начатого Великим Октябрем, путем ус­корения социально-экономического развития советского общества на основе использования новейших достижений научно-технического прогресса, приобщения его к общечеловеческим ценностям, перехода к демократическому «социа­лизму с человеческим лицом».

Однако после того, как результаты преобразований оказались не соответствующими ожиданиям советских людей, начался кризис легитимации курса пе­рестройки. Апофеозом этого процесса стали августовские события 1991 г., которые изменили страну: ушла в про­шлое перестройка как «революция сверху» в рамках социалистичес­кого выбора; перестала существовать КПСС как правящая государ­ственная структура власти; распался Советский Союз; в России был объявлен переход к рыночной экономике, демократическому обществу и пра­вовому государству на путях проведения либеральных реформ.

За последние двадцать лет произошел переход системы власти в России от советского состояния «мыслить от имени народа и для народа» к состоянию «мыслить от себя и в пределах своей юрисдикции». Т.е. власть становится самостоятельным актором, а народ перестает быть единым социальным субъектом и преобразуется в гражданское общество. Однако, переход к такой ситуации произошел не сразу. У российской власти 1990-х гг. было достаточно много проблем с легитимностью, несмотря на появившиеся перспективы у населения обрести долгожданную свободу и повысить свой жизненный уровень.

Важным фактором легитимности явилось признание «мировым сообществом», «цивилизованными странами» того порядка, который создавался в постсоветской России. Этот порядок отличался распространением либеральных ценностей и рыночной экономики. Поддержка западными странами такого курса воспринималось большинством населения как необходимое условие дальнейшего успешного развития.

Путь шоковой терапии, выбранный властью, большинством населения был принят как неприятный, но необходимый шаг. Легитимность политической власти и, прежде всего, Президента Б.Ельцина был достаточно высок, что позволяло власти проводить «болезненные» реформы. Согласно опросам общественного мнения осенью 1991 г. около половины россиян готовы были ради будущего процветания страны и изобилия потребительских товаров терпеть на начальном этапе преобразований и рост цен, и безработицу, и «временное» сни­жение уровня жизни. Лишь пятая часть опрошенных была настроена решительно против реформ правительства Е.Гайдара.

Приступая к перестройке социальных отношений, политическая власть пыталась учесть патерналистский настрой населения, желавшего сохранить широкий круг социальных гарантий, и при этом удержаться в рамках либеральной традиции. Государство, по крайней мере, на уровне деклараций, стремилось быть одновременно и либеральным государством, и социальным с гигантской патронажной системой советского типа. Но финансовых ресурсов у государства не хватало. Более того, по мере стремительного роста цен, проведения жесткой бюджетной и денежно-кредитной полити­ки и сворачивания социальных программ, приватизации, «обвально­го» сокращения производства, роста безработицы, резкого падения жизненного уровня значительной части населения легитимность политической власти падала, а к середине 1993 г. ее охватил системный кризис, вызванный рядом факторов: использованием реформаторами такой модели модернизации, которая ориентируется на положительные примеры других стран, без выяснения того, какие ценностные ориентации, духовные интенции людей скрываются за их достижениями;  проведением реформ на основе нормативистского, про­граммно-целевого подхода в управлении, слабо учитывающего социокультурные возможности управляемой системы;  ил­люзией о всесильности власти.