Становление революционно-демократической мысли в Беларуси

2. 1. Свобода в понимании  К. Калиновского

В «Истории восстания народа польского 1863 и 1864», Б. Лимановский пишет: «Был он [Калиновский] искренним народником. Исповедовал убеждение, что только крестьянское восстание вернет свободу литовским народам. Народ для него не был одним только средством, но в первую очередь целью. Освобождение крестьян, превращение их в граждан – вот главная цель».[21,c.190]

А что такое свободный  человек, Калиновский сам описывает  в третьем номере «Мужицкой правды»:«Человек свободный – это когда имеет  кусок своей земли, за которую  ни чинша, ни оброка не платит, ни барщины  не служит, когда платит небольшие подати, и то не на царские конюшни, псарни и потаскух, а на нужды всего народа, когда не идет в рекруты черт знает где, а идет оборонять свой край тогда только, когда какой неприятель придет, когда делает все, что ему по душе и что не обижает ближнего и славы Божьей, и когда исповедуют ту веру, которую исповедали его родители, деды, прадеды. Вот что значит свобода.»[20,c.31]

То есть в первую очередь, свобода – это свой, собственный  кусок земли. Гражданин – это тот, у кого есть собственность, для крестьянина лучшая собственность земля, которая его кормит, передается от отца к сыну, служит еще и для духовной связи поколений, кроме того, своя земля – воплощенный символ независимости, свободы. Именно поэтому такое большое внимание Калиновский уделяет вопросу передачи земли крестьянам, бесплатно, без отработки, без уплаты чрезмерных налогов.

Манифест от 19 февраля 1861 года освободил крестьян, но только формально. Да, официально крестьянин переставал, был крепостным, получал личную свободу, это нельзя оспорить, но он не получал земли, или получал слишком маленький надел, чтобы с него можно было прокормить себя и семью. А за пользование землей помещика надо было отрабатывать ту же панщину, что крестьяне отрабатывали крепостными, к тому же добавились налоги в казну, так что положение народа стало, пожалуй, даже хуже, чем до реформы. И самый первый пункт «программы свободы» по Калиновскому выполнен не был. Об этом он и пишет в том же третьем номере «Мужицкой правды»:

«Царь, с сенатом поговорив, как прошла тревога, так и объявил  в тексте свободы манифест, а в  манифесте приказывает мужикам  служить до поры панщину по-старому, а по-новому заплатить больше денег  в казну на писарей, посредников да и черт их знает на что. Судите же сами, разве не обманывают вас?»[20, c.31]

Позже, царским указом от 1.03.1863, опять же формально, крестьянам Виленской, Гродненской, Ковенской  и Минской губерний и в инфлянтских  уездах Витебской губернии «отдали» и землю, но теперь эту землю надо было в обязательном порядке выкупать за непомерно высокую цену. Оформив ссуду, крестьянин оставался должен банку лет на пятьдесят вперед. Вот как об этом пишет Калиновский в седьмом номере своей газеты:«Обещал нам царь землю. Чиновники, попы да москали, все в один голос обманывали нас, что царь нам искренне думает дать свободу, Справедливую Свободу. И слушали мы царя. Говорил он нам еще два года служить панщину, и панщину мы отрабатывали. Приказал царь рекрута, дали мы ему и рекрута, а сами мола смотрели, как наших сынов и братьев на край света погнали. Накинул нам подушного – платили мы подушное за живых и умерших, за детей да за старцев бессильных, - платили мы земскую повинность да всякие сборы, платили на посредника, на правление, старшинам, писарям, окружным, асессорам – да Бог знает кому не платили, - да все не спрашивали, куда идут наши деньги. Все нас обижали да все обдирали; бил нас сильнейший, обижал богатейший – а на то не было справедливости. Мы все молчали да слушали, всем кланялись, за все платили, все терпели, ожидая конца, потому что надеялись Справедливой свободы, надеялись, что дадут свободную земельку да в подушном справедливый налог будет. Вместо того, чтобы отдать нашу земельку, да какую же землю? Эту, что от дедов-прадедов кровной работой десять раз уже заработали и отплатили. За эту землю царь приказывает чиншы платить в казначейство. Да какие же чиншы? Какие вздумается постановить чиновникам да судовым кровопийцам, да еще с каждым годом все большие и большие».[20,c.37]

Не об этом мечтал Калиновский, он хотел «раздать всю поземельную  собственность крестьянам». Данная мысль в различных вариантах  многократно повторялась как самим Калиновским, так и теми, кто хорошо знал его взгляды. Он мечтал о том, чтобы мужики «никогда, никакой, никому… барщины не служили и никакого оброка в казну не платили, чтобы на веки веков народ наш был счастливым и счастливым».[20,c.29]

Единственным путем осуществления  этой мечты Калиновский видел  восстание. Причем восстание именно народное, шляхту, дворянство, он воспринимал как вспомогательный элемент, даже необязательный. По словам Ю. Грабца, Калиновский говорил: «Восстание должно быть чисто народным – шляхта, поскольку она с нами не пойдет, пускай гибнет – тогда крестьянский топор не должен остановиться даже над коляской шляхетского младенца».[20,c.150]

О том, что народ может  победить и победит, о силе народа, Калиновский пишет в первом же номере «Мужицкой правды»:«Мужик, пока сможет держать косу и топор, защитит свое и ни у кого ласки просить не будет».[20,c.28]

За отрицание роли шляхты и превознесение роли народа Калиновского называли «хлопоманом». Калиновский  не отрицал полностью возможность  участия шляхты в восстании, но не в своих уездах, а только в тех  отрядах, где шляхтичей не знали. К этому же готовил крестьян Калиновский  и через свою газету:«А если паны захотят держаться с нами, то путь делают по святой справедливости: потому что если иначе – черт их побери!».[20,c.28]

По воспоминаниям Ю. Гейштара, «…при первом знакомстве доказывал  мне, что участие шляхты и помещиков  в восстании не только не нужно, но и вредно. Люд сам завоюет себе независимость и потребует собственности  у помещиков. Как милость, разрешал шляхте становиться в повстанческие  ряды, однако не в своих уездах, а там, где их, шляхтичей, не знают! По правде говоря, Калиновский хотел, чтобы люд великодушно простил шляхте преступления прошлого, но если бы она и погибла, ее встретила бы только заслуженная кара и страна ничего б от этого не потеряла».[20,c.155]

Гейштар также пытается объяснить  такое отношение к шляхте ее незнанием, сам он считал дворянство основной движущей силой восстания, без которой все закончилось бы в течение трех дней. По его словам,  Калиновский «слишком сурово судил про шляхту, зная ее больше из крайне демократических журналов и русских писателей, чем из жизни».[20,c.156]

С другой стороны, основная разница между шляхтой и крестьянством, по мнению Калиновского – это то, что шляхта защищает крестьян и страну, а крестьянин обрабатывает за защиту себя и своей собственности землю  шляхты. Если же служить будут все, то разница сотрется. Вот как описывает Калиновский историю возникновения панщины во втором номере «Мужицкой правды»:«Но в соседстве с нами жил Немец и Москаль. Одному наше богатство кололо глаза – чтоб их так колики схватили, да и хотели нас согнать с нашей родины. Надо было защищаться, так Король говорит: «Идем защищать», а тут не все идут, да и мало наших пошло. Выгнали то Москаля и Немца – но чтобы жены да и дети этих, что ходили на войну, имели, за что жить, так Король наш и написал такое право: Эти, что не хотят идти защищать свою землю, путь обрабатывают поле этим, что сражаются за свободу и счастье всех». И так было долго: одни защищали край, все ходили по войнам, а другие то пахали, то сеяли, то косили, то жали. Оттуда и появилась панщина».[20,c.29]

Калиновский выступает против захватнических войн, он ратует только за защиту своей земли от угрозы, причем призывает защищать страну все  население, прежде всего народ. Тогда, логично, во-первых, уменьшается срок службы. Калиновский даже устанавливает этот срок – три года, и отпадает необходимость в обработке чьей-то земли, приходящей в упадок из-за отсутствия хозяина. Во-вторых, если служат все, то исчезает привилегированное сословие «защитников». В-третьих, исчезает необходимость рекрутских поборов, против которых выступал и Калиновский, и народ, и отсутствие рекрутчины считал одним из условий свободы.

«Работает отец тяжело на детятко  свое, растит мать сына, ноченьки не спит, а царь, собачья его вера, как  этот волк, подкравшись, велит ловить, в путы заковать и гнать от родни  далеко…За то, что мы ему двадцать пять лет на войнах служим без человеческой еды и одежды, мало того, что не дает дворянства, но… не дает даже куска  земли, чтобы мог, хотя бы и тяжелое  горе перетерпев, добиться спокойной смерти. Прослужив двадцать пять лет да и котомку взяв, идти попрошайничать.»[20,c.34]

Мысль о наделении крестьян бесплатной землей за службу и отмену рекрутчины неоднократно высказывается  Калиновским.

В пятом номере он вспоминает прошлое, когда за службу давалось дворянство и земля:«Помнят еще наши деды, рассказывают они, что в их время мужики рекрутчины и не знали. Было войско, это правда, но все войско было из шляхты, а если мужики иногда и хотели идти на войну, так сразу же с них снимали звание мужика, да и панщину и всю деревню делали шляхтой. Так-то у нас и делались эти околицы шляхетские. Так за то, что человек шел на войну, защищал свою родину, то власть польская давала землю, давала свободу, давала шляхетство…»[20,c.34]

Во втором номере «Мужицкой  правды» Калиновский вспоминал  и недавнее прошлое, восстание Тадэуша Костюшки 1794 года, когда Полонецким универсалом от 7.05.1794 крепостным крестьянам Речи Посполитой давалось личная свобода (при условии расчета их с помещиками и уплаты государственных налогов), уменьшалась панщина, со стороны повстанческой власти крестьянам декларировалась защита от самовластия помещиков. После восстания реформа была отменена, крестьян заставили вернуться к прежним порядкам. Калиновский не раскрывал всей сути реформы и борьбы реакционных элементов против ее введения, он постарался передать все одной емкой и понятной народу фразой, приписав ее непосредственно Костюшке:«А Костюшко и говорит: «Когда мужики хотят уже сами защищать свою землю, то пусть же не служат панщины да и не платят в казну оброка за землю!» От это справедливость!»[20,c.29]

И Калиновский призывает  народ отвоевать себе землю, вернуть  то, что принадлежало дедам и прадедам, а потом, при необходимости, оборонять  от агрессивных соседей, если понадобится. Но это – потом, сейчас же главное  – восстание, о котором он часто  пишет в своей газете:«Если  будет война с москалем за нашу свободу, то тогда надо всем идти на войну против москаля».[20,c.29]

«Нечего ждать ни от кого, потому что только тот жнет, кто  посеет. Так сейте же, ребята, как  придет пора, полной рукою – не жалейте  работы, - чтобы и мужик был человеком свободным, как есть в целом мире. Бог нам поможет!»[20< c.31]

И, наконец, непосредственный призыв к восстанию:«Подумайте хорошо, да, помолившись Богу, станем дружно вместе за нашу свободу! Нас царь уже не обманет – не подведут москали! Нету для них в наших селах ни воды, ни хлеба – для них мы глухие и немые и ничего не видели и не слышали. А пока что еще пора, надо спешить нашим хлопцам спешить с вилами да с косами там, где добиваются воли да правды – а мы, их родители и жены наши, стеречь будем да уведомлять, откуда на них тянет нечистая московская сила, да от души помогать всякими способами ребятам нашим, что за нас пойдут биться. – А будет у нас свобода, какой не было нашим дедам да родителям.»[20,c.39]

И сразу после начала восстания, в первом же Манифесте, крестьянам отдавалась земля им дедов и прадедов без  какого-то ни было выкупа.

«1. С сегодняшнего дня  все крестьяне и прочие жители, какого бы они ни были происхождения  и веры, являются свободными, как  ставропольская шляхта.

2. Польское Национальное  правительство отдает оседлым  крестьянам, крепостным и казенным, на вечные времена в полное  владение без налогов и выкупов  ту землю, которая у них была  до этого времени, а все распоряжения  московского правительства отменяет, потому что эта земля польская, а не московская.

3. За это крестьяне  обязаны, как шляхта, защищать  польскую страну, гражданами которой  они являются с сегодняшнего  дня.

4. Отставные солдаты и  все неоседлые, какие только  пойдут защищать польскую страну  о москалей, получат сами или  их семьи в награду надел  земли самое меньшее размером  три морги…»[20, c.95]

Этот Манифест Калиновский  провозглашал сам и приказывал провозглашать всем повстанческим отрядам, находившимся под его началом, и не только провозглашать, но и следить, чтобы крестьяне получали землю.

Калиновский делом подтвердил свои убеждения.

2. 2. Социальный идеал в  воззрениях К. Калиновского

Государство.

В публицистике Калиновского серьезное внимание обращено на государство. Хорошо понимая роль государства в современном ему крепостническом обществе, он связывал освобождение крестьянства, всех трудящихся с переходом государственной власти в руки народа. О назначении демократической власти в новом обществе он в четвертом номере «Мужицкой правде» писал так:

«Для того, чтобы была справедливость и правда на свете, а  злые люди не своевольничали и насилия  другим не чинили, имеется правительство, которое собирает подати, устраивает школы, учит каждого жить по правде, устанавливает суд; а если что не помогает и делается несправедливость, то нанимает войско и таким образом оберегает каждого от беды и разорения. Вот для чего правительство надо. И как хороший слуга смотрит за добром хозяйским и слушается своего хозяина, так и хорошее правительство должно заботиться о счастье людей, слушаться народа и делать так, как народу лучше. И не удивительно, потому что не народ существует для правительства, а правительство для народа».[20, с.32].

Высшая цель демократического государства, указывал Калиновский  в «Письмах из-под виселицы», - забота об интересах народа: «А правительство  наше должно быть ко всему чутким, чтобы  малейшую возможность использовать для народного блага». [20, с.42]

Калиновский постоянно критикует  существующее положение вещей, доказывает, что «Москаль», московское правительство  и царь, не думает о народе, думает только о том, чтобы ободрать народ, заработать на люде побольше. В четвертом номере Калиновский объясняет несправедливость всей системы власти, доказывает, что это не чиновники на местах плохие и дерут народ, а все идет от царя. Крестьяне долго верили в справедливого царя-батюшку, приписывая все преступления и издевательства местным чиновникам, о злоупотреблениях которых далекий царь-отец просто не знает, ведь если бы узнал, то немедленно принял бы меры. Эту веру и старается разрушить Калиновский, показать истинное положение дел:

«Правительство - это совсем так же, как человек. И как у  человека есть голова для того, чтобы  думать, а руки и ноги, чтобы делать так, как задумал, так и у правительства  есть царь, чтобы правил, и чиновники  во всех местах и местечках, чтобы  дела, как царь захочет. Потому у  человека, если голова задумает плохое, то ноги и руки плохое сделают, так в правительстве если царь издевательств захочет, то чиновники будут издеваться. А поэтому видно, что обдирательство, которое у нас происходит, не от того, что в нашем крае нет людей, способных к чиновничеству, готовых и жизнь свою отдать за народ, а от того, что царь таких людей в Сибирь ссылает, а за наши деньги назначает чиновников этих, что только сами над людьми издеваются, другим разрешают издеваться и Бога не бояться. Такой чиновник не доведет уже до ума - он, если и нет приказа царя, то сам придумает способ, как ободрать бедный народ».[20, с.33].