Политические технологии

В настоящее время желание кандидатов принудить избирателя к принятию решений по политическим и идеологическим критериям прослеживается даже на уровне административных единиц, относящихся к системе органов местного самоуправления. Однако реальных условий для этого еще не существует — при решении задач местного масштаба среднестатистический избиратель все еще ориентирован на устаревший стереотип (стереотип сильного хозяйственника) и не готов видеть за ним некую идеологическую концепцию, отказывает кандидату в праве на самостоятельную политическую позицию [6, c. 162].

Избиратель по-прежнему считает, что уровень экономики ниже уровня политики и идеологии, что «хорошая» (социально-ориентированная) экономика  может существовать под произвольным идеологическим лозунгом, а политика относится к компетенции высших органов власти и управления.

Даже в ходе выборов  на уровне субъектов федерации и  государства имеют место факты  принятия решений основанных на том  же стереотипе — идеология и политика вновь и вновь маскируются или отодвигаются на задний план. Собственно, выражением именно такой позиции является «центристская концепция» — здесь неважно, кто и что предлагает, главное, чтобы «лодка не раскачивалась». То есть, главная установка формулируется так: «экономика вторична, просто государству нужны идеологически нейтральные патриоты-политики, которые сумеют перестроиться под текущие задачи совершенствования хозяйственных механизмов общества».

Но ведь патриот — это  еще не политик, скорее — это объект политики, ее результат... У такого политика не может быть стратегической цели — устойчивое функционирование экономики не может быть глобальной целью политики (ее глобальные цели всегда затрагивали отношения распределительного плана). А значит, в итоге выборов может быть с успехом получен совершенно недееспособный парламент, хоть и объединенный желанием создать «хорошую экономику», но с полярно противоположными по содержанию представлениями о «хорошей экономике», разной методологией ее создания и использования результатов ее функционирования. 

Обратим внимание на следующую  особенность: на протяжении последнего десятилетия концепция развития общества определяется исполнительной, а не законодательной властью. Кандидаты  идут на выборы со стандартным комплектом добродетелей: желанием возродить и усилить экономику, придать ей социальную направленность, повысить эффективность системы управления, сократить бюрократический аппарат, обеспечить реальную демократию. Комплекс программных заявлений стандартен, что обезоруживает рационального избирателя. Можно ли в таких условиях говорить о рациональном, обоснованном выборе? 

В итоге — привычное  уже «голосование по фото», когда  родинка на губе кандидата весит  больше, чем все статьи, в которых  раскрывалась сущность его программы. Кстати, в ходе выборов последних лет проявился ряд своеобразных черт, указывающих на попытки дальнейшей деполитизации общества, размытия устоявшейся политической терминологии.

Таковы были технологии и  при голосовании и вначале 90-х и в начале 200-х, однако на каждом этапе методы политической борьбы модифицировались: этап, характеризовавшийся борьбой личностей, олицетворявших различные политико-экономические концепции развития страны; этап, характеризовавшийся борьбой олигархических кланов, представленных собственной политической элитой; этап, характеризовавшийся борьбой профессиональных команд имиджмейкеров и политтехнологов. При этом основной темой, вроде бы, являлась политика, однако акценты расставлялись таким образом, что центральной фигурой на выборах выступал кандидат, а не идеи, выражаемые им — партии служили «гарниром к блюду». Партии и концепции создавались под кандидата, а не кандидат становился выразителем идей партии. Следуя такой логике, можно довести идею демократических выборов до очевидного абсурда: выставить одного кандидата от разных партий, а избирателю предоставить право выбрать то, от какой партии и идейного блока он избирает данного кандидата.

Но для большинства стран этот абсурд является нормой — ведь так и получалось: независимый кандидат, пройдя в парламент, входил в некую фракцию, почитай, выбирал себе политическую платформу. Процесс формирования партий продолжается по прежней схеме: «новые выборы — знакомые игроки — незнакомые партии», в то время, как схема должна быть иной «новые выборы — незнакомые игроки — знакомые партии». Да, новый политик может изменить политику партии, но происходить это должно так же, как в случае, когда время меняет лицо знакомого человека — основные черты лица при этом сохраняются. В большинстве стран же партии рождаются и исчезают, а перечень лидеров остается прежним.

Вопреки утверждению, что  по мере роста масштабов избирательной  кампании, возрастает значимость политических и идеологических критериев, политтехнологи всех уровней предпочитают избегать политически и идеологически окрашенных лозунгов. Самые острые баталии происходят вокруг экономики, но при этом большинством участников политических столкновений стороной обходятся проблемы распределения конечного продукта — политика рассматривается в качестве инструмента создания условий устойчивого и комфортного функционирования экономики.

Очевидно, что пока речь идет лишь о модификации привычных  «персоноцентрических» технологий борьбы, придании им облика, более соответствующего масштабам эффективного политика-менеджера. Однако уже сейчас ясно, что дальнейшее развитие «темы» не сможет привести к существенному росту эффективности политических технологий — за счет массовости применения они начинают взаимно компенсироваться.

В финале (то есть, на этот раз) должно произойти генеральное столкновение идей, в противном случае не исключен такой вариант развития событий, при котором избиратель сыграет по правилу «от противного», отдав предпочтение на основе совершенно непредсказуемой логики [4, c. 94]. 

Разумным представляется такой подход, при котором политическая и идеологическая позиции кандидата  должны учитываться избирателем  даже на самых низких уровнях иерархии системы государственного управления. Но пока об этом говорить не приходится — практически повсеместно продолжается использование тактики соблазнения избирателя на короткий срок протекания кампании. Немалые, по меркам избирателя, средства, выделенные на проведение выборов, безвозвратно уходят из государственного бюджета, не приведя к позитивным сдвигам ни в социально-экономической, ни в политической сфере. Пассивно поспособствовав кандидату в решении его задачи по «выходу в люди», избиратели остаются при прежних проблемах до следующих выборов. Номинально, на рынке политических технологий сегодня присутствуют два технологических подхода: персонифицированный и командный (партийный). В прессе раздувается шумиха вокруг намерений сделать политику ареной исключительно партийных баталий, рассматриваются проекты перехода к партийному правительству... Но самого партийного строительства не видно — видна лишь деятельность по сплачиванию экономически успешного и активного населения вокруг личности (в частности, личности президента). Однако способ подачи кандидата остается прежним — избирателю «продается» личность кандидата с приданным ему «партийным наследством», не блок идей, а блок вокруг эффективного политика. Это означает, что сущность предлагаемых политических технологий прежняя — персонификация политики, «соблазнение толпы» кандидатом или развенчание «неугодного кандидата». 

Делая ставку на личность кандидата, политтехнологу необходимо решить задачу разработки и навязывания  населению специфического критерия эффективности кандидата. С другой же стороны, уже «для внутреннего  потребления» аналитику требуется разработать объективный критерий для оценивания своего кандидата, сопоставления его с конкурентами и сопоставления их программ... Далее приходится рассмотреть весь перечень кандидатов, опираясь на введенную им систему критериев, по результатам анализа выработать предложения по коррекции имиджа, разработать программу доведения сконструированного имиджа кандидата до потребителей. После этого остается бережно «высадить» кандидата с подправленным имиджем на почву, заранее подготовленную за счет внедрения в сознание электората критерия эффективности политика. Естественно, что при решении задачи оптимального выбора в условиях наличия многообразных предпочтений критерий выбора должен быть комплексным... По существу, критерий выбора — это некая априори рассчитанная или интуитивно сформулированная характеристика, описывающая предполагаемые качества кандидата, на этапе, когда он будет выступать в роли депутата. Рассмотрим, какие характеристики кандидата целесообразно выделить для включения их в обобщенный критерий эффективности. В зависимости от ситуации, выделять будем следующие характеристики кандидата, по совокупности которых формулируется обобщенный критерий выбора для публичного оглашения: политическая ориентация, деловой имидж (социально-экономическая эффективность), пассионарность (яркость и самобытность личности), внешность и иные. Конкретный состав характеристик и коэффициенты важности устанавливаются в зависимости от специфики контингента избирателей.

Словом, соблазнить избирателя имиджем все еще можно, но уже без гарантии. Для гарантированного результата требуется более значимое доказательство эффективности кандидата. Для этого необходимо предоставить ощутимые и подлежащие дальнейшему развитию доказательства эффективности политика за краткий период выборов. Важно показать цель, доказать ее значимость для избирателей, показать, что избрание кандидата в органы власти и управления равнозначно передаче в руки избирателей ключей от их судьбы.

 Такие технологии  есть, они отчасти рассматривались  в журнале — например, технологии синтеза устойчивых социальных иерархий и т.п. Однако, как бы хороши ни были упомянутые технологии, на первый план все равно выходят проблемы корпоративного целеполагания и целеопределения, анализа и согласования интересов избирателей. В противном случае, где гарантии, что предложенные цели общезначимы?

Для того, чтобы  предложить такие — общезначимые — цели, нужно провести комплекс работ по анализу и синтезу  идей социума (микросоциума). При этом следует учесть, что системы идей — это весьма специфические системы, имеющие в основе массу трудноуловимых культурных символов, бытовых традиций, морально-этических установок и иных «тонких материй». Принято говорить, что идеи правят миром, но ими также можно управлять. Однако, чтобы управлять ими, нужна уже не технология, а методология. Для проведения такого анализа необходим комплекс концептуальных и формальных моделей, а также специальных методик анализа, учитывающих закономерности строения модельного мира субъекта деятельности, закономерности протекания процессов рефлексии, структуру сознания субъекта и ряд других факторов. 

 

 

1.2 Субъект и  объект политического влияния  и манипулирования

 

Субъект – источник практическо-политической активности, который направлен на объект. Это лицо или группа лиц, которые имеют широкие возможности для реализации своей воли, в интересах которых осуществляется политическое влияние и манипулирование.

Современная партия, как и современное  государство, стремится к тому, чтобы  создать возможно более широкую  базу, привязать к себе большее число приверженцев, а отсюда возникает необходимость в единой бюрократии. Дух бюрократизма губит характеры и в худшую сторону меняет, портит взгляды людей. В любой бюрократии господствует карьеризм, расчет на повышение в должности и тем самым на милость начальников, помыкание низами, смиренное пресмыкательство перед теми, кто наверху.

Объект политического влияния  и манипуляции – широкие массы, различные социальные слои, т.е. ведомое  большинство, которое возглавляется  ведущим меньшинством. Усложнение общественной жизни, усиление ее противоречивости, неравномерное распределение образования, культуры и информации среди населения неизбежно ведут к образованию познавательных барьеров, сохранению и увеличению препятствий, затрудняющих осмысление индивидами основ общественно-политической жизни. Человеку становится все труднее разбираться в происходящем, охватывать общественно-политический процесс в целом, быть компетентным в его главных вопросах, отражать его в виде единого, системного образа, оценивать общий характер общественных событий и проблем.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2 НЕЛЕГИТИМНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ

2.1 Методы нелегитимного политического  манипулирования

 

 

Политическое манипулирование получает особенно широкое распространение в условиях идейно-политических кризисов, дезинтеграции всех сторон общественной жизни и связанной с ними социальной дезориентации человека. Иными словами, речь идет о ситуации, когда нет реальной картины происходящего, когда отсутствуют обоснованные и убедительные аргументы для проводимого курса, когда нет удовлетворительной программы на будущее [8, c. 132].

Исследуя различные формы и методы современного политического манипулирования, американский ученый Р. Гудин выделяет две главные модели манипулирования – «рациональную» и «психологическую». Основной характеристикой психологической модели является использование автоматической реакции индивида на те или иные психологические стимулы. Сущность манипулирования заключается в данном случае в выборе наиболее подходящих стимулов для приведения в действие именно тех психологических механизмов, которые способны вызвать желаемую для манипулятора реакцию. При таком подходе человек рассматривается как простой механизм, действующий по принципу стимул – реакция.

По Гудину, в «рациональной» модели манипулирование осуществляется не через использование психологических мотивов, а посредством обмана и вероломства. Среди форм манипулирования, относимых к этой модели, американский исследователь выделяет следующие:

• сокращение количества доступной для рядового гражданина информации;
• использование секретности, т.е. преднамеренного утаивания информации, которая способна подорвать официальный политический курс;
• использование пропаганды, т.е. предоставление гражданам отчасти верной, но тенденциозной информации;
• информационная перегрузка, т.е. сознательное предоставление чрезмерной информации с целью лишить рядового гражданина возможности адекватно усвоить и верно оценить ее. Смысл такого подхода состоит в затруднении для индивидов фактического доступа к информации, что заставляет их полагаться на ее официальную интерпретацию.

 

2.2. Обман и  секретность информации

 

Наиболее очевидным примером политики обмана Гудин считает передачу намеренно неверной информации, например, такой, как «Тонкинская резолюция», которая на основе предложенной ЦРУ версии об атаке вьетнамцами американских военных кораблей, послужила для президента США Джонсона основанием для ведения неограниченной войны против Вьетнама.