Мононормы первобытно общинного строя в контексте происхождения права

Военный вождь, приобретший  славу, собирал вокруг себя отряд  жаждавших добычи молодых людей. Вождь содержал их и награждал. Грабеж стал целью системы военного наемничества – позор и проклятие германцев – была уже здесь налицо в своей первой форме.

После завоевания Римской  империи эти дружинники королей  образовали дворянство.

   Таким образом, у объединившихся в народы германских имен существовала такая же организация управления, как и у греков героической эпохи так называемых царей: народное собрание, совет родовых старейшин, военачальник, стремившихся уже к подлинно королевской власти. Это была наиболее развитая организация управления, какая вообще могла развиться при родовом устройстве; это была образцовая организация правления высшей ступени варварства. Стоило обществу выйти из рамок, внутри которых эта организация удовлетворяла своему назначению, наступал конец родовому строю; оно взрывалось, на его место заступало государство.¹⁶

2 Мононормы первобытнообщинного  строя

   Под мононормой понималось недифференцированное, синкретное (непрерывное) правило поведения, которое не может быть отнесено ни к области права, ни к области нравственности с ее религиозным осознанием, ни к области этикета, так как соединяет в себе особенности всякой поведенческой нормы. Для действия же в обществе собственно правового регулятора (наряду с биолого-психологическими, брачно-семейным, корпоративно-групповым, мифолого-религиозным и моральным) необходим регулярный прибавочный продукт, поскольку лишь на его основе возможна деятельность руководящей верхушки, отделенной от непосредственных производителей. Как известно, достигается это обычно только на основе производящего хозяйства. Столбовой путь дифференциации общества, приводящий к выделению правового регулятора, связан с земледелием, особенно орошаемым, и скотоводством, а в значительной степени и с горнометаллургическим производством. В последнем случае значительную роль играло сложное ранговое разделение труда, приводившее к особому положению горняков и металлургов во многих обществах. Производство в таких случаях приобретало сложный характер в зависимости от ранга, разделения труда, регламентации взаимосвязей. Строительство крупных общественных сооружений, дорог, оросительных систем, гробниц при участии значительных масс людей не могло совершаться без действия правового регулятора и связанных с ним санкций.¹⁷

   В самом первичном зародышевом состоянии возникновение нормы связано с утилитарными рефлексивными суждениями о полезности либо вредности того или иного поведения для рода, племени, орды. Синкретичность сознания людей первобытного общества, определявшаяся нерасчлененностью бытия, нерасчлененностью деятельности, обусловили и нерасчлененность тех первичных социальных норм, которые появились на ранних стадиях развития человечества. Эти нормы получили различное наименование в научной литературе (нормы морали, обычаи, традиции, нормы права и т.д.). Представляется наиболее удачным термин "мононормы", применяемый к самым ранним формам социальных норм и характеризующий синкретичность правил поведения в первобытном обществе.

 Под мононормой (от  греч. monos – один и лат. norma –  правило) понимали синкретизм социальных норм, т.е. нерасчлененное единство религиозных, моральных, правовых и т.п. норм.

   По мнению В.П. Алексеева и А.И. Першица, применительно к первобытным обществам неправомерным является использование понятия обычного права, а допустимо лишь использование понятия мононормы. Они считают: «Иногда обычным правом называют и сами обычаи эпохи классообразования или, еще шире и неопределеннее, социальные нормы в первобытном обществе вообще. Но это неточно, так как права в строгом смысле этого слова не могло быть там, где еще не было государства».

    Идею мононормы можно обнаружить и у отечественных дореволюционных правоведов. Так, например, слова Н.М. Коркунова, который писал: «Первоначально право, нравственность, религия, приличие – все это смешивается воедино». Г.Ф. Шершеневич придерживался той же точки зрения: «Где есть общество, там имеются и правила общежития. На самых ранних ступенях эти правила представляют однородную недифференцированную массу». ¹⁸

   Существуют различные теории происхождения этих норм. Одна из них увязывает происхождение мононорм — изживанием зоологического индивидуализма животных предков человека. Противоположная точка зрения заключается в том, что нормы вырастают из инстинктов животных предков человека, и коллективистские нормы связаны со стадными инстинктами животных. Сторонники третьей точки зрения утверждают, что хотя нормы и имеют своим истоком стадные инстинкты и навыки, но возникнуть они могли только в социальных условиях. Данная позиция представляется наиболее убедительной, поскольку она учитывает биосоциальную природу человека. Как отмечает А.И. Першиц, в пользу такого понимания природы мононорм свидетельствуют и косвенные данные палеоантропологии и археологии, позволяющие судить о степени социальности первобытного человека.

   Представляет интерес философско-антропологическая концепция западногерманского ученого А. Гелена, который пытается раскрыть природу нормативных регуляторов, исходя из несовершенства биологической природы человека, предопределяющего его культурную деятельность. Гелен отмечает, что именно биологическая организация человека определила культурную сферу его деятельности, в которой появляются его нравственность и духовность. Нестабильность и ограниченность инстинктивной оснащенности человека приводят к возникновению "социальных регуляций". Но природа этих регуляций заложена во врожденных склонностях человека, во врожденных диспозициях и установках, реализующихся в сфере культуры. А. Гелен отмечает значение культурно-исторического развития человека, давая ему антропологическое истолкование. Навыки социального поведения он выводит из инстинкта взаимности, врожденной склонности человека действовать в соответствии с интересами другого.¹⁹

   Существование этических норм и принципов  Гелен объясняет чувствами миролюбия и солидарности, возникшими в доисторическую эпоху на основе внутренней морали рода или первобытной семьи. Отсюда современная этика рассматривается Геленом как идеализированная семейная этика, устанавливающая всеобщую взаимосвязь людей.

   Отмечая общественно-историческую обусловленность человеческого поведения А. Гелен подчеркивает вместе с тем биоантропологическую природу институциональных форм культурно-исторической деятельности, обеспечивающих нормальное функционирование человеческих сообществ. Институты как стереотипные структуры, объективно сложившиеся модели поведения упорядочивают жизнедеятельность людей, восполняя то, чего человек не смог бы достичь в силу органической инстинктивной оснащенности, обеспечивая человеку такие же стабильные жизненные структуры, какими природа наделила животное. Гелен придает гипертрофированное значение навыкам и инстинктам, которые заложены в человеке природой. С его точки зрения, вся культурная и нравственная жизнь предопределяется установками и диспозициями, коренящимися в инстинктах человека. Социальные факторы, определяющие объективно необходимые формы взаимодействия людей, им по сути дела, отрицаются.

   Несомненно, первоначально социальные нормы были продиктованы инстинктивным стремлением человека противостоять враждебным силам природы. Но в основе возникновения мононорм, прежде всего, лежали экономические причины. Участвуя в производстве и потреблении, человек должен был прийти к выводу о необходимости урегулированности и порядка. Поэтому цель мононорм состояла, прежде всего, в обеспечении упорядоченности экономических отношений производства и распределения. Вполне понятно, что мононормы не были результатом целенаправленной деятельности людей, а формировались стихийно в системе кровнородственных связей и отношений (рода, племени и т.д.). Социальные нормы и обычаи, характерные для культур, скорее производят впечатление, что формировал их естественный отбор, действовавший не на генетической, а на общественно-психологической основе, и использовавший в качестве сырья вместо мутаций и рекомбинаций случайно возникавшие обычаи и привычки.²⁰

   Проявление мононорм является свидетельством эволюции человеческого сознания, длившейся несколько сот тысячелетии. В ходе этой эволюции человек не только приобрел способность фиксировать конкретные, единичные факты окружающей действительности, но и научился их обобщать, выделяя из огромной массы эмпирический явлений существенные, типичные, повторяющиеся. Появление зачатков обобщающего, абстрактного мышления было крупным шагом в культурно-историческом развитии человечества. Это сделало возможным создание внутренних правил поведения человека (в кровнородственной семье) и внешних (во взаимоотношениях с другими общностями).

   Преобразование человеческого сознания, которое произошло с переходом к родовому строю, сделало возможным выявление более сложных связей и зависимостей и на их основе кристаллизацию определенных, экономически и социально-психологически детерминированных норм поведения. Эти нормы еще не могут быть четко классифицированы как нормы морали или нормы права. По своему характеру это, скорее всего обычаи, выражающие устойчивые привычки, убеждающие своей целесообразностью. Они концентрировали стихийно складывающиеся представления о полезном и вредном для рода или племени и, в конечном счете, были связаны со становлением общественного труда. Целью таких норм было поддержание и сохранение кровнородственной семьи. Социальные нормы первобытного общества обеспечивали существование присваивающей экономики и продолжение рода. Эти нормы регулировали определенные способы добывания пищи и брачно-семейные отношения. Мононормы не отделяли прав от обязанностей: права индивида сливались с его обязанностями. Формами выражения таких норм выступали обычаи, традиции, ритуалы, обряды и мифы, которые закрепляли правила поведения членов рода в различных ситуациях. Содержание мононорм составляли различного рода табу - запреты совершать определенные действия, тотемы - обязанности сохранять определенные виды животных регламенты - определенные дозволения. К нарушителям применялись потестарные санкции, самой суровой из которых было изгнание из общины.²¹

   Многие исследователи считают, что эти регуляторы отношений людей в первобытных общинах носили нравственный характер. "Моральные правила - нормы поведения - вырастали из стихийной потребности людей держаться вместе и действовать сообща - потребность, унаследованная от наших животных предков, живших стадами и поэтому обладавших стадными инстинктами". Как нормы морали оценивает правила, действовавшие в первобытном обществе, и В.Ф. Зыбковец, считая "табу" выражением нравственности первобытного человека. Представляется, что "родовые" нормы содержали в зачаточном состоянии представление о добре и зле, так как они предусматривали правила взаимопомощи, взаимозащиты, эндогамии (от греч. endon - внутри и gamos — брак). Но в целом это были жесткие предписания, продиктованные необычайно трудными условиями существования человека, примитивному сознанию которого противостояли суровые силы природы, необходимость обороняться от враждебных племен. Отсюда и чрезвычайно жесткие санкции за нарушение данных норм. Серьезные проступки влекли за собой побои, увечья, а в особо тяжких случаях даже смерть или изгнание из рода, что, по сути дела, было равноценно смерти. Поэтому, как уже отмечалось, рассмотрение правил первобытного общества как мононорм, в которых еще четко не проступают ни признаки морали, ни признаки религии, ни правовые свойства в силу синкретичности сознания первобытного человека, определяемой синкретичностью бытия, в наибольшей степени передает их характер и социальное значение - поддержание целостности общины, рода, орды. Правильно отмечается, что, углубляясь в природу "родовых" норм, можно обнаружить в них переплетение самых разнообразных элементов. Разделение на право и обязанность, право и нравственность в этих нормах весьма затруднительно. Значение норм приобретают производственные навыки; все торжественные события обставляются обрядами и церемониями, свидетельствующими о зарождении религиозных норм.²²

   Для мононорм характерно было то, что они никогда не давали преимуществ одному члену рода перед другим, то есть закрепляли «первобытное равенство», характерное для потестарных (от лат. potestus — власть, мощь) обществ. Но суть этого равенства состояла в поглощении человека сообществом, в жесточайшей регламентации всей его деятельности, в консервативности и застойности форм, закрепляющих существующие связи и отношения. Эта "нормативная избыточность" свойственна обществам с относительно бедной культурой, для которой важнейшей задачей является поддержание равновесия, "социостаза". В результате подробного чрезмерно жесткого нормирования поведения искусственно суживается сфера свободы действий и мыслей, тормозится развитие, общество плохо приспосабливается к изменениям, поэтому взаимодействие традиций и инноваций весьма сложно. Б.В. Поршнев, отмечая внутреннею порабощенность человека первобытного общества, подтверждает эти выводы исследованиями Т. Стрелова, жившего среди австралийского племени аранда. По наблюдению этого исследователя, религиозная традиция и "тирания" стариков (ее хранителей) сковывали всякое творчество и воображение туземцев, приводили к апатии и умственному застою. К этим выводам приходят и другие исследователи - С.А. Токарев, А.И. Першиц, А. Ильин и др.

   Поэтому идеализация первобытного равенства, демократии системы регуляции поведения членов первобытных сообществ связана с игнорированием полного поглощения человека общиной, отсутствия свободы выбора, застойности традиций и обычаев, суть которых состояла в создании своего рода гомеостаза, недопущения каких-либо перемен. Патриархальные общины ограничивали человеческий разум, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил, лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы.²³

   Предписания мононорм не имели представительно обязывающего характера: их требования не расценивались как право или обязанность, ибо были выражением социально необходимых, естественных условий жизнедеятельности человека. Ф. Энгельс писал по этому поводу: "Внутри родового строя не существует еще никакого различия между правами и обязанностями; для индейца не существует вопроса, является ли участие в общественных делах, кровная месть или уплата выкупа за нее правом или обязанностью; такой вопрос показался бы ему столь же нелепым, как и вопрос, являются ли еда, сон, охота правом или обязанностью?". Член рода просто не отделял себя и свои интересы от родовой организации и ее интересов.

   Однако возникновение мононорм было свидетельством грандиозной эволюции человечества, вышедшего из животного царства. Сам факт появления норм - это признак сугубо человеческого бытия, его социальности. Через освоение мононорм культивировались формы поведения, которые были необходимы человеческому сообществу для дальнейшего прогресса. Ведь даже самые консервативные и жесткие социальные нормы пришли на смену стадным инстинктам и свидетельствовали об осознании человеческими сообществами особенности своего положения по отношению к остальному миру и необходимости поддержания и сохранения своей общности. В рамках первобытной морали, обычаев, традиций, выраставших из мононорм, происходило становление человеческой социальности.²⁴