Совершенствование государственной службы - важное антикоррупционное  направление - возможно лишь при условии создания единой централизованной системы с ограничением в данной части прав субъектов Федерации. Модернизация данного государственного института как фактора обеспечения государственной целостности при всех издержках способна снизить коррупционное влияние в регионах, характеризующихся сложной криминогенной ситуацией.

  25 мая 2009 года в Северо-Западном (г. Санкт-Петербург) филиале Российской  правовой академии Министерства  юстиции Российской Федерации  состоялось заседание круглого стола на тему: «Основные направления изменения законодательства в свете антикоррупционной политики государства», которое было посвящено проблемам реализации антикоррупционной политики в современной России в трех ее направлениях развития (правотворчество, правоприменение и правосознание) [4].

  В частности, указанные направления  рассматривались на примере новых для российской правовой системы правовых институтов, как то:

• экспертиза на коррупциогенность нормотворчества,
• декларирование и обнародование доходов чиновников и их родственников,
• урегулирование конфликта интересов на государственной и муниципальной службе,
• выявление коррупционных рисков в профессиональной деятельности служащих государственных органов власти,
• осуществление мониторинга состояния коррупции и противодействия ей,
• информационное обеспечение для целей противодействия коррупции.

  На  заседании, в частности, рассмотрен ряд конструктивных предложений, касающихся качественного нормативного правового обеспечения указанных институтов, в том числе с учетом действующей на сегодняшний день правоприменительной практики. Отмечена необходимость развития профессионального правосознания правоприменителей в сфере противодействия коррупции, первичной основой для формирования которого выступают компетенция профессорско-преподавательского состава юридических вузов[4].

  Хочется отметить, что в части осуществления экспертизы на коррупциогенность нормотворчества глава Федеральной таможенной службы Андрей Бельянинов подписал приказ N 350 от 1 апреля 2008 года об обязательном согласовании проектов решений таможенных органов, осуществляющих таможенное оформление и контроль, с подразделениями собственной безопасности. На основании этого документа начальники структурных подразделений ФТС, региональных таможен и таможенных постов должны в обязательном порядке визировать проекты любых решений — от постановлений до телетайпограмм — в управлении собственной безопасности ФТС (УСБ). В приказе говорится, что новые правила необходимы для "выявления и пресечения таможенных технологий, использующихся в ущерб интересам экономической безопасности государства", которые, очевидно, должны содержаться именно в документах ФТС, требующих согласования.

  Как считает первый зампред комитета Госдумы по энергетике Валерий Драганов (в 1998-1999 годах — глава Государственного таможенного комитета России), выход такого приказа означает фактическое признание высокого уровня коррупции внутри таможенных органов. "Господин Бельянинов делает все правильно",— считает председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов [9]. Ведущий специалист по внешнеэкономической деятельности ООО "СТМ" Валерий Глыздов соглашается, что новый приказ следует рассматривать, как один из антикоррупционных инструментов. "Практически во всех регионах таможенные управления выпускали свои, внутренние инструкции по таможенному оформлению и контролю, которые имели расхождения друг с другом, так было на Балтийской таможне",— говорит господин Глыздов.

  В ходе обмена мнениями, происходившего на заседании круглого стола в Северо-Западном (г. Санкт-Петербург) филиале Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации было отмечено, что мероприятия оперативно-розыскной деятельности по коррупционным преступлениям малоэффективны. Деятельность оперативников зачастую не встречает понимания со стороны органов прокуратуры. В то же время сотрудники правоохранительных органов, ведущие расследование и оперативно-розыскную деятельность, не всегда умеют грамотно закрепить доказательства и последние теряют юридическую силу, что приводит к безнаказанности лиц, совершивших преступление. В общественном сознании формируется презумпция нечестности сотрудников правоохранительных органов, хотя большинство из них добросовестно исполняют свой долг. На этом фоне практически невозможно привлечь к уголовной ответственности судей. Для повышения эффективности мер борьбы с коррупцией необходимо ежегодно брать сведения о материальном положении должностных лиц и их близких родственников, не исключая лиц, занимающихся борьбой с коррупцией [4].

  Также необходимо создать специальные  структуры, контролирующие плановые и  отчетные документы государственных  органов, имеющих реальные возможности  злоупотребления своими полномочиями. Принцип специализации должен быть реализован и в отношении структур, занимающихся оперативно-розыскной деятельностью в сфере борьбы с коррупцией. Ну и, наконец, допускаю до Вашего внимания, что мы и дальше будем бороться с разными проявлениями, потому что это чревато.

  Сквозной  темой выступлений всех участников круглого стола была проблема формирования антикоррупционного правосознания у должностных лиц, активной гражданской позиции у государственных служащих, нетерпимого отношения к коррупционным правонарушениям со стороны населения.

  Автором, в частности, высказывается мысль о том, что формы коррупции являются выражением связи субъектов коррупционных отношений в процессе совершения противоправного действия коррупционного характера, нарушающего нормативное регулирование той или иной сферы деятельности и осуществляющееся посредством использования публичных возможностей для реализации личных или корпоративных интересов в ущерб общественным, есть теоретико-правовая категория, отражающая механизмы незаконного присвоения субъектами коррупционных отношений общественного блага, посредством использования публичной власти.

  Данные  механизмы, являясь основой типологизации  и видовой классификации форм коррупции, не в полном объеме учтены российским антикоррупционным законодательством, что свидетельствует о пробелах противодействия коррупции. Сказанное относится к категории злоупотребления публичным статусом:

• коррупционный лоббизм,
• протекционизм,
• олигополия,
• непотизм.

  Между тем данные деяния следует относить к коррупционным проявлениям, которые  остаются вне правового поля страны и ведут к существенному снижению эффективности государственной антикоррупционной политики. 

         Олигополия (от др.-греч. ὀλίγος — малочисленный, и πωλέω — продаю, торгую) — тип рыночной структуры несовершенной конкуренции, в которой доминирует крайне малое количество фирм. Примерами олигополий можно назвать производителей пассажирских самолетов, таких как «Боинг» или «Эйрбас», компьютерных технологий, например, «Microsoft» и «Apple». Олигополистический рынок состоит из небольшого числа продавцов, весьма чувствительных к политике ценообразования и маркетинговым стратегиям друг друга. Небольшое количество продавцов объясняется тем, что новым претендентам трудно проникнуть на этот рынок. Каждый продавец чутко реагирует на стратегию и действия конкурентов. [8]

         Непотизм (от лат. nepos, род. п. nepotis — внук, племянник) — раздача римскими папами ради укрепления своей власти доходных должностей, высших церковных званий или земель близким родственникам. Был широко распространён в XV—XVI веках. В более широком смысле (совр.) — кумовство. [8] 
 
 

8. Заключение.

  Коррупция, будучи антиобщественным явлением, безнравственна по своей сути, так как благополучие одних (тех, кто берет, и тех, кто  дает) строится на ущемлении материальных, хозяйственных, финансовых и социальных интересов большинства населения страны. Коррупция разъедает общественную мораль, девальвирует содержание труда, культивирует алчность, жадность, игнорирование закона, насилие.

  Коррупция в системе государственно-служебных  отношений является социальным явлением, таким же древним как политика, экономика и само государство. Коррупция есть не что иное, как традиция, зародившаяся в исторических глубинах формирования государственной службы [6].

  Отсюда  следует, что предпринимаемые с учетом современной  антикоррупционной политики меры, направленные на устранения вредных последствий коррупции, не могут считаться исчерпывающими и неизменными. Государственная антикоррупционная политика должна корректироваться не только по мере осуществления отдельных мер, но и с учетом результатов глубинных исследований явления коррупции, основанных на научном подходе, в частности, после более тщательного изучения причин коррупции в России; «участков» государственного и общественного организма, пораженных коррупцией; мотивации коррупционного поведения; более серьезной оценки прямых и косвенных экономических потерь и проч.

   Учитывая, что коррупция без постоянного  противодействия ей имеет свойство расширяться и мимикрировать, необходимо, чтобы со временем была выделена антикоррупционная  функция государства как одна из его базовых задач. Таким образом, речь идет как о создании механизмов, позволяющих уменьшить масштабы коррупции в краткосрочном плане, так и о выработке и проведении антикоррупционной политики как постоянно действующей органичной функции государства. При этом эффективность данной функции в значительной степени будет зависеть от того, насколько активно в ее реализации примут участие структуры гражданского общества.