Автор: Пользователь скрыл имя, 21 Декабря 2014 в 18:14, доклад
Эдвард Чейс Толмен родился 14 апреля 1886 г. в городке Уэст-Ньютон, штат Массачусетс, в семье преуспевающего промышленника. Его отец, президент крупной компании, к своему делу относился очень увлеченно и мог часами с неиссякаемым энтузиазмом рассказывать о нем детям... наводя на них смертельную скуку. Ни Эдвард, ни его старший брат не питали склонности к бизнесу и в итоге отказались пойти по стопам отца, предпочтя науку (брат Эдварда стал известным химиком-теоретиком).
Биография.
Основные объекты изучения, теоретические положения научной школы.
Открытия, научный вклад, введенные понятия.
Практическая деятельность.
Список литературы.
Содержание:
Семья:
Эдвард Чейс Толмен родился 14 апреля 1886 г. в городке Уэст-Ньютон, штат Массачусетс, в семье преуспевающего промышленника. Его отец, президент крупной компании, к своему делу относился очень увлеченно и мог часами с неиссякаемым энтузиазмом рассказывать о нем детям... наводя на них смертельную скуку. Ни Эдвард, ни его старший брат не питали склонности к бизнесу и в итоге отказались пойти по стопам отца, предпочтя науку (брат Эдварда стал известным химиком-теоретиком).
Такое решение, хотя и не отвечало родительским ожиданиям, не вызвало в семье конфликта — напротив, братьям на протяжении их учебы оказывалась щедрая финансовая поддержка. Одно это ярко свидетельствует о той либеральной атмосфере, которая царила в семье.
Образование:
Окончив среднюю школу в родном городе, он поступил в Массачусетский технологический институт. Такой выбор был продиктован не какими-то особыми склонностями к инженерной карьере, а главным образом — пожеланиями родителей. Сказалось и то, что в школе Толмену хорошо давались математика и естественные науки. Семейные связи и собственные немалые способности могли обеспечить ему достойное место в кругу капитанов американской индустрии. Но он предпочел другой путь.
На последнем курсе института Толмен прочитал несколько произведений У. Джемса и под их влиянием принял решение посвятить себя философии и психологии.
По окончании института в 1911 г. он отправился в Гарвард и в течение летнего триместра вольнослушателем посещал курс философии, который читал ученик Джемса Р. Перри, а также курс психологии Р. Йеркса. Этот опыт привел его к выводу: хотя философские проблемы ему чрезвычайно интересны, по своему складу ума философом ему не стать, а вот психология в наибольшей мере отвечает его интересам, тем более что она, как ему казалось, представляет собой связующее звено между философской мыслью и естественно-научным знанием.
Осенью Толмен поступил в аспирантуру в Гарварде по специальности «философия и психология».
Годы его учения пришлись на ту пору, которая характеризовалась «революционной ситуацией» в психологической науке. В воздухе витали идеи бихевиоризма. Но и позиции структурализма оставались достаточно сильными.
Вводный курс общей психологии Толмен изучал по учебнику Э. Титченера, который, как он отмечал в своей автобиографии, «на время почти убедил меня в структуралистском интроспекционизме». Этих же позиций придерживался Г. Мюнстерберг, выступавший самой влиятельной фигурой в Гарварде.
Эксперименты, проводившиеся в его лаборатории, включая диссертационное исследование Толмена, посвященное влиянию запахов на запоминание бессмысленных слогов, осуществлялись с использованием метода интроспекции. Однако уже в 1913 г. появился программный манифест Дж.Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста», заставивший многих американских психологов критически пересмотреть подход к предмету и методам своей науки.
На последнем курсе аспирантуры Толмен под руководством Йеркса уже изучал психологию по книге Уотсона «Поведение. Введение в сравнительную психологию» (1914).
Несомненное влияние на Толмена оказали и работы европейских психологов. После первого года аспирантуры в Гарварде он отправился на лето в Германию с целью совершенствоваться в немецком языке для сдачи экзамена на степень доктора философии (завидная обстоятельность, особенно в сравнении с нашим «кандидатским минимумом», который реально не гарантирует даже понимания товарных этикеток).
В Гессене он познакомился с Куртом Коффкой, видным представителем зарождавшейся гештальт-психологии, и даже принял участие в его экспериментах в качестве испытуемого.
Позднее, в 1923 г., Толмен еще раз приехал в Гессен, дабы углубить свои познания в заинтересовавшем его предмете. Не прошло даром и серьезное изучение немецкого языка, что также, по мнению самого Толмена, оказало влияние на его научное мировоззрение.
Английский язык, по его словам, был словно приспособлен для атомизма, рассмотрения явлений в их отдельности. Конструкции немецкого языка подтолкнули Толмена к иному подходу, который он назвал «молярным» — в противовес «молекулярному» подходу Уотсона.
Толмену мы, в частности, обязаны и тем, что понятие гештальта, заимствованное им у Коффки и использованное в собственной поведенческой концепции, не было искажено неадекватным переводом на английский, а транслировалось напрямую из немецкого.
Профессиональный путь:
В 1915 г. Толмен защитил докторскую диссертацию и приступил к преподавательской работе в Северо-Западном университете в Эванстоне, штат Иллинойс.
Этот этап его карьеры трудно назвать удачным. На первых порах молодой преподаватель затруднялся выразить свои мысли, вел себя застенчиво и попросту боялся своих студентов. К тому же полученное в семье воспитание в духе либерализма и пацифизма оказалось неадекватно общественным настроениям в годы мировой войны.
Подпись Толмена под антивоенной петицией была расценена университетской администрацией как непатриотичный жест, поэтому не приходится удивляться, что при сокращении штатов в 1918 г. не слишком успешный и не вполне лояльный преподаватель был уволен.
К счастью, Толмену быстро удалось подыскать новое место работы. Таковым оказался Калифорнийский университет в Беркли. Здесь ученый проработал много лет, пока в 1954 г. не вышел в отставку в звании почетного профессора. За эти годы он удостоился многих регалий — стал почетным доктором Йельского университета и Университета Макгилл, а в 1937 г. занял пост президента Американской психологической ассоциации.
Об этих годах Толмен впоследствии писал: «Переезд в Калифорнию символизировал мое окончательное освобождение от оков консервативного мировоззрения. «Вольный дух Запада» сразу же пленил меня, и я с той поры остался ему верен — хотя по прошествии лет, конечно, начал осознавать: не все золото, что блестит, даже в Калифорнии... Мою психологическую зрелость — а я, кажется, кое-чего в психологии достиг, — я в основном считаю заслугой благоприятной атмосферы Беркли, а также моего необыкновенно счастливого брака».
1920-е годы оказались
Именно благодаря Толмену крысы, которых он считал наиболее подходящими для экспериментирования, воцарились в поведенческих лабораториях, потеснив прочее зверье.
Сам ученый поначалу относился к своим «испытуемым» без энтузиазма. «Не люблю их, — говорил он своему другу. — У меня от них мурашки по коже...» Но годы пристальных наблюдений за поведением хвостатых испытуемых заставили ученого изменить свое мнение.
В 1945 г. он написал: «В отличие от людей, крысы не напиваются в стельку накануне эксперимента. Они не истребляют друг друга в войнах; они не изобретают машин для разрушения, а если бы даже они это сделали, то уж, конечно, не оказались бы столь беспомощны в управлении этими машинами; они не ввязываются в расовые или классовые конфликты; они избегают политики, не читают и не пишут статей по психологии. Одним словом, они восхитительные, чистые и приятные существа».
Однажды со свойственной ему иронией в академическом собрании, где демонстрировался документальный фильм о его опытах, Толмен рискнул вмонтировать в пленку 30-секундный сюжет из мультфильма о Микки Маусе, чем немало позабавил почтенную аудиторию.
В годы Второй мировой войны он опубликовал книгу «Стремление к войне» («Влечения к войне»), которая, однако, не прибавила ему авторитета, так как была откровенно пронизана свойственными ученому, но мало популярными в нашем жестоком обществе пацифистскими настроениями.
В послевоенные годы, в эпоху разгула маккартизма, Толмен снова рискнул противопоставить себя истеблишменту. Ура-патриоты, призывавшие к искоренению всяческого либерализма и инакомыслия, требовали введения в университетах в качестве обязательного ритуала клятвы верности штату.
Толмен увидел в этом псевдопатриотическом начинании опасный симптом тоталитаризма и возглавил кампанию протеста. При этом он, однако, предостерегал молодых коллег от слишком вызывающих жестов и советовал предоставить активную роль в кампании тем преподавателям, у которых было более стабильное положение. Эта самоотверженная позиция снискала Толмену одобрение многих прогрессивно мыслящих коллег.
Эдвард Чейс Толмен умер в своем доме в Беркли 19 ноября 1959 года. К тому времени уже увидели свет несколько книг, которые авторы — ученики Толмена — начинали посвящением своему учителю.
Однако вести речь о созданной им научной школе было бы преувеличением. В отличие от прочих мэтров бихевиоризма, Толмен, похоже, не очень заботился о насаждении собственных идей. По мнению одного из его учеников Дональда Кэмпбелла, Толмену не удалось сыграть в науке исключительной роли, поскольку он пренебрег ролью вождя.
С этой оценкой деликатно солидаризируются и другие ученики Толмена. Надо, однако, уточнить, что при этом они признают, что теория Толмена оказалась гораздо более верной, чем теории его былых соперников; они также подтверждают, что Толмена очень любили все: и его студенты, и его коллеги, и его друзья, и, коли на то пошло, даже большинство его профессиональных оппонентов.
Разъяснить сложившуюся ситуацию лучше всего словами одного из его учеников:
«Он хотел, чтобы мы стояли на своих ногах и были самостоятельными личностями, а не его собственностью. Любое проявление рабской приверженности его взглядам вызывало у него отвращение. Поэтому те, кому посчастливилось учиться у него, сами пробивали себе дорогу в жизни, и я надеюсь, что мы выиграли как психологи, а еще более надеюсь, что мы выиграли как личности от общения с таким человеком, как Толмен».
Толмен свои идеи изложил в книгах «Целевое поведение у животных и человека», «Когнитивные карты у крыс и человека». Результаты опытов Толмена, изложенные в его основной работе «Целенаправленное поведение у животных и человека» (1932), заставили критически переосмыслить краеугольную схему бихевиоризма S R («стимул — реакция»).
Сама по себе идея целенаправленного поведения противоречила программным установкам основателя бихевиоризма Уотсона. Для бихевиористов классического толка целенаправленность поведения подразумевает допущение о наличии сознания.
На это Толмен заявлял, что для него не имеет значения, обладает организм сознанием или нет. Как и подобает бихевиористу, он сосредоточил внимание на внешних, наблюдаемых реакциях. Он предположил, что причины поведения включают пять основных независимых переменных: стимулы окружающей среды, психологические побуждения, наследственность, предшествующее обучение и возраст. Поведение является функцией всех этих переменных, что может быть выражено математическим уравнением.
Между наблюдаемыми независимыми переменными и результирующим поведением Толмен ввел набор ненаблюдаемых факторов, которые назвал промежуточными переменными. Эти промежуточные переменные фактически являются детерминантами поведения. Они представляют собой те внутренние процессы, которые связывают стимулирующую ситуацию с наблюдаемой реакцией.
Таким образом, формула S R должна читаться как S O R. Промежуточными переменными является все, что связано с О, то есть с организмом, и формирует данную поведенческую реакцию на данное раздражение.
Однако, оставаясь на позициях бихевиоризма, Толмен отдавал себе отчет: поскольку промежуточные переменные не подлежат объективному наблюдению, то они не представляют никакой практической пользы для психологии, если только их не удается увязать с экспериментальными (независимыми) и поведенческими (зависимыми) переменными.
Классическим примером промежуточной переменной является голод, который невозможно увидеть у подопытного существа (будь то животное или человек). И тем не менее голод можно вполне объективно и точно увязать с экспериментальными переменными, например с длительностью того отрезка времени, на протяжении которого организм не получал пищу.
Кроме того, его можно увязать с объективной реакцией или с переменной поведения, — например, с количеством съеденной пищи или со скоростью ее поглощения. Таким образом, данный фактор становится доступным для количественного измерения и экспериментальных манипуляций.
В теории промежуточные переменные оказались весьма полезной конструкцией. Однако практическое воплощение такого подхода потребовало такой громадной работы, что Толмен в конце концов оставил всякую надежду «составить полное описание хотя бы одной промежуточной переменной».