Cольфеджио радости

Cольфеджио радости

Можно радостно учить детей труднейшим вещам, считая при этом

количество «выработанной» в процессе обучения радости главным

педагогическим продуктом. Радость жизни есть суть детского восприятия

мира. На одном грамме этого волшебного «топлива» можно слетать с детьми

к звездам и обратно. Детство и радость в моем понимании неразрывны.

Разрушить эту связь значит разрушить само детство. Радость —

единственная жизненная  энергия, которая всегда и везде работает

эффективно, поэтому прежде всего нужна в педагогике.

Сегодня наше начальное сольфеджио для малышей похоже на

одинокий неприступный остров в океане блистательных методик, созданных

в последние десятилетие по другим дисциплинам. Поэтому оно кажется

походящем полем, на котором давно пора посеять нечто «съедобное» и

вкусное для детей, но одновременно и очень для них полезное.

Другая причина, побудившая меня написать эту статью, заключается в

стремлении рассеять массовое заблуждение музыкально-педагогической

практики о том, что сольфеджио не нужно ни в детском саду, ни уж тем

более в общеобразовательной  школе. Сегодня оно нам остро необходимо,

чтобы выбраться из того кризиса, в котором находится наша детская

музыкальная педагогика.

Однако сольфеджио для  маленьких детей должно стать  совсем другим.

Другим настолько, что может быть мы и не узнаем в нем предмет,

вызывающий у детей неприязнь.

Оно должно приобрести свою современную философию и

соответственно этому  другую методику, которая раз и навсегда откажется от

устаревших подходов к  обучению малышей. Его главной заботой станет

ребенок как «солнце, вокруг которого вращаются средства образования».

Мне хотелось отметить появившееся  в среде педагогов и иное

понимание самой сути начального сольфеджио, у которого принципиально

отсутствует голая технологическая  цель —тренировка музыкального слуха,

потому что есть гуманистическая — сам ребенок и музыка как его

собственный опыт переживания радости.

***

Прочтя заголовок, многие, в том числе и профессиональные педагоги-

музыканты, зададут вполне логичный вопрос «А зачем оно нам, это

сольфеджио? И вправду бы бог с ним, если бы не его всеобщая нужность.

Дело все в том, что как только любой педагог начинает учить детей музыке,

первое, к чему он вынужден обратиться, будет сольфеджио.

«В музыке есть высокие и низкие звуки», — рассказывают в детском

саду, постукивая при этом по крайним клавишам фортепиано и показывая

картинку с изображением птички и медведя.

«Музыка тесно связана с нашей обычной жизнью, о ней она

рассказывает своим особым языком. Вот послушайте, здесь щебечут птицы,

какие они?», — это уже из практики слушания музыки в садах и

общеобразовательных школах. Но сколько педагог ни будет заклинать

учеников магической фразой: «прислушайтесь — и вы услышите журчание

ручейка» (пение птиц, жалобную просьбу) — дети ничего не услышат, если

их слух способен воспринимать комбинации звуков только как общий

невнятный шум, более или менее громкий. Может быть дети, повинуясь

требованию педагога, даже притихнут, но услышат ли? Это большой вопрос.

Есть меткая народная поговорка: сколько ни говори «сахар», во рту слаще не

станет.

Всем понятно, что глухой не слышит музыки совсем. Человек с

неразвитым слухом слышит в ней простейшие элементы выразительности:

динамику, темп, родные интонации бытовой музыки, кочующие из мелодии в

мелодию. Человек с развитым слухом слышит тонко и изыскано. Россыпи

звуков он умеет удивительным образом превращать внутри себя в

захватывающую полифонию  чувств.

Невозможность надежно проверить  результаты наших педагогических

воздействий, отсутствие хоть сколько-нибудь внушающей доверие

диагностики музыкального развития ребенка порождает множество  расхожих

спекуляций. Самая популярная их них: можно просто слушать с детьми

музыку, а все что нужно для ее восприятия, у них появится чудесным

образом. Однако фокусы, как известно, бывают только в цирке. В педагогике

отдача всегда прямо пропорциональна  вложениям и профессионализму: как

посеешь, то и пожнешь, да и то не сразу.

Педагогам необходимо совершенно отчетливо осознавать и не таить

никаких иллюзий, что литературные соревнования по подбору эпитетов к

услышанной музыке могут  хоть как-то помочь УСЛЫШАТЬ музыку. Чтобы

это произошло, надо иметь развитое слуховое восприятие, а не способность

хорошо и красиво говорить. Как образно написал профессор В. Медушевский

нужно сформировать у детей  музыкальный слух «как орган поиска

небывалой красоты...».

Дисциплина, которая способна постепенно развить музыкальность

человека до высот, позволяющих наслаждаться музыкой — от фольклора до

творений великих классиков, называется СОЛЬФЕДЖИО. Оно способно

помочь ребенку постепенно превратить в своем сознании музыкальный шум в

звуковое наслаждение. Поэтому сольфеджио должно быть основой любого

сколько-нибудь серьезного обучения музыке. Говоря «серьезного», мы здесь

не имеем в виду профессиональное обучение, а любое обучение музыке, от

которого предполагается, что будет толк. Если элементы сольфеджио в

систематической форме отсутствуют, то такое «обучение» в есть просто его

иллюзия. А если говорить об общеобразовательной школе, то и пустая трата

государственных денег.

В школе, на наш взгляд, уже не осталось ни одного предмета польза

которого была бы столь  ничтожна, как нынешнего урока музыки. Причиной,

по которой его вообще еще не отменили, являются мистические разговоры о

духовном опыте, звучащем духовном опыте, который якобы передают

учителя на уроках музыки почти глухим к музыкальным звукам детям.

Очевидна истина, что тот, кому пытаются дать, должен быть способен это

взять. Особенно, если дело касается такого тонкого предмета как

эмоциональный духовный опыт, заключенный в музыке. К тому же он очень

разный: есть элементарный, но высоко духовный (детский фольклор,

например) — для детей, а есть высокий, но недостижимо прекрасный для тех,

кто за ним пожелает идти за тридевять земель.

«Никакого сольфеджио в общеобразовательной школе, это урок

музыки!», — раздаются гневные голоса педагогической науки, предающей

его анафеме со всех высоких  трибун.

«Никакого сольфеджио, у нас маленькие дети, зачем оно нам!», — так

думают музыкальные руководители детских садов.

Но разве это не задача сольфеджио — воспитать слух, чуткий к

восприятию любой  музыки — от фольклора до классики и авангарда, к

разнообразию музыки всех времен и народов? Ведь дорога в искусство

только начинается от родного  порога, затем человек должен выйти в

свободное пространство мировой  культуры и научиться жить в нем.

Наши представления о  том, что есть музыка, какая она и зачем она

человеку, совершенно очевидно, не могут ограничиваться рамками

музыкальных шедевров европейской  традиции. Особенно, если эти

представления педагогические. Кто возьмет сегодня на себя смелость

сказать, что услышать на уроках небывалое разнообразие интонаций

мировой музыкальной культуры — ненужная роскошь для маленьких детей?

Только педагог, который сам ни разу не испытал шок от того, что его слух,

воспитанный на европейской классике, заточенный в ней как в башне из

слоновой кости, оказывается, почти не чувствует, как переливаются

десятками сверкающих граней интонации музыки народов мира. Он замкнут,

глух и нелюбопытен к тому, что существует рядом, но является другим. В

жизни человеку бывают необходимы разные типы музыки. И это прямая

задача сольфеджио сделать  слух чутким и восприимчивым к  разнообразию

для того, чтобы он мог выбирать ту музыку, которая ему ближе.

«Никакого сольфеджио тут нет, одна ерунда какая-то вместо

серьезного обучения», — примерно так реагируют преподаватели

сольфеджио, познакомившись впервые с идеями донотного игрового

сольфеджио.

«Никакого сольфеджио в его безнадежно непонятном, устрашающе-

репрессивном  виде для малышей (и для более взрослых тоже), потому что это

даже не вчерашний, а позавчерашний день педагогики!», — это уже мои

собственные слова, сказанные в сердцах. Дисциплина, призванная по своей

внутренней природе и  логике открывать дверь в музыку, почему-то на деле

ее захлопывает при  попытке первого же рукопожатия.

Если бы ЛЮБОЙ из применяемых в широкой практике учебник

сольфеджио для начинающих и доисторическая методика к нему был

представлен на современную экспертизу психологам и педагогам, они бы не

поверили своим глазам, что такое обучение сегодня еще существует.

Методики, не принимающие во внимание природу ребенка умерли во всем

мире в прошлом веке. Наше детское сольфеджио, давно нуждается в

глубокой внутренней трансформации  своего изначального смысла, ведь то, в

чем мы видим свою цель, определяет все наши действия.

Если рассматривать сольфеджио как дисциплину, воспитывающую

восприятие музыки в самом  широком смысле этого слова, то тогда

сольфеджио вовсе не является чисто технологической дисциплиной  для

тренировки музыкального слуха будущим профессионалам. Это обще

гуманитарный предмет  с широким кругом задач по развитию у ребенка его

природной музыкальности, которая дана каждому. Музыкальности как

целого комплекса  способностей, делающего человека чутким к музыке,

умеющим с ней общаться не только как завсегдатаю концертных залов, но и

участнику любительских ансамблей, музыкальных капустников и домашних

вечеров. Музыкальности, которая позволяет человеку доверчиво открыть

ворота души и впустить музыку в свои тайники, чтобы она навела там

порядок, успокоила смятение и дала надежду.

Если цель начального обучение музыке состоит в всестороннем

развитии природной музыкальности детей, то очевидно, что это сфера

компетенции сольфеджио, а никак не слушания музыки даже в лучших его

традициях. Поэтому становится очевидным, что цели начального обучения и

начального сольфеджио в  его современном понимании полностью

совпадают.

Я много раз задумывалась над вопросом, почему подавляющее

большинство даже взрослых музыкантов вспоминают о сольфеджио с

внутренним протестом, а часто и неприязнью. Я анализировала свои

ощущения и пришла к  выводу, что они родом из детства.

Медленно иду по дорожкам памяти в далекое прошлое. Вот я вхожу

храм музыки под названием «детская музыкальная школа», где начну

учиться играть на пианино. Но это случится только следующем году, в этом

же пока буду ходить на сольфеджио. Дальше в памяти сплошной кошмар

непонимания, закончившийся лишь годам к двенадцати неожиданным

прояснением музыкальных  формул. Мне кажется, с тех пор в его

преподавании мало что изменилось, и сегодня в дошкольных группах не дети

понимают, не успевают и всего боятся.

«Взяли карандаши, будем учиться писать скрипичный ключ. Он еще

называется ключ «соль», потому что на второй линейке пишется нота соль

первой октавы. А нота «до» пишется на первой добавочной. Сейчас мы еще

добавим ноту «ми» на первой линейки и у нас получится трезвучие гаммы

до мажор. Его мы споем с ручными знаками, гамму до мажор по столбице…

Уу-у, как фальшиво! Петя, Маша, Вова сейчас помолчат, потому что гудят, а

мы споем еще раз  в унисон» — это первый урок сольфеджио в первом

классе.

Пришедшие вместе с детьми мамы и бабушки стенографируют каждое

слово учителя, срисовывают с доски кружочки и цифры в надежде дома в

них разобраться. А что же малыши? Думаю, что то состояние ужаса, которое

они при этом испытывают, просто не поддается описанию. Кто такой этот

«унисон», который надо спеть, копируя руками странные движения учителя,

похожие на азбуку глухонемых? Надо еще успеть посмотреть на непонятные

цифры на доске, называть, не перепутав ноты то по порядку, то прыгая через

одну. «Повезло Петьке, ему разрешили молчать! Может мне тоже загудеть

погромче?» Выглядит, конечно очень карикатурно, но в жизни встречается, к

сожалению, на каждом шагу.

Какие бы чудеса дрессировки  музыкального слуха при подобном

обучении педагог ни демонстрировал, все они не только совершенно ничего

не стоят в системе  координат гуманистической педагогики, они реально

опасны. Ничем нельзя оправдать страх и дискомфорт детей, поскольку страх

парализующая и разрушающая  эмоция. Его воздействие на растущую

личность непременно скажется, причем системно, в болезненных «не могу»,

«не получится», «хочу, но боюсь». Древняя китайская пословица гласит:

«Люди могут забыть слова, которые вы им говорили, но они никогда не

забудут чувств, которые вы у них вызвали».

Зачем нам запланированное  и оплаченное обществом «производство»

потенциальных невротиков? Или ему не нужны самодостаточные, уверенные

в себе люди, умеющие смело смотреть в завтрашний день и брать на себя

ответственность? Весьма не риторические вопросы, особенно в свете того

факта, что очень дорогостоящее обучение в музыкальных школах сегодня

почти на все сто процентов  дотируется государством. Тут есть о чем

задуматься «государевым людям».

Написав эти строки, я, конечно, отдаю себе отчет в том, что

существуют исключительно  чуткие педагоги, настоящие маэстро, умеющие

учить малышей блистательно, интуитивно понимающие, что это задача