Принцип уважения прав человека и его реализация на практике в СССР и РФ

 

Во-вторых, весьма разумным было то, что самый первый документ, в котором государства попытались очертить контуры своих совместных действий по правам человека, был принят именно как рекомендация, а не как юридическое обязательство.

 

В-третьих, Всеобщая декларация прав человека стала ориентиром для внутригосударственного законодательства. Причем она была положена не только в основу конституций многих государств, но и национального законодательства в широком смысле слова. Это очень важно, ибо национальный закон — это то, с чем в первую очередь сталкивается индивид в сфере прав человека. Не случайно в преамбуле Всеобщей декларации отмечено: «...необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона».

Таким образом, сразу же был определен магистральный  путь международного взаимодействия по правам человека: главное — внутригосударственные  меры, разработка национальных норм, а  также деятельность компетентных государственных  органов по претворению в жизнь  установлений закона и осуществление  необходимых мер в случае его  нарушения.

 

В-четвертых, мы полагаем, что Всеобщая декларация заложила основы унификации в сфере прав человека. В преамбуле Декларации было отмечено: «...всеобщее понимание характера этих прав и свобод имеет огромное значение для полного выполнения этого обязательства», т.е. решено было добиваться положения, при котором права человека одинаково трактовались в государствах с разными политическими системами, в разных точках земного шара.

 Иначе  говоря, Всеобщая декларация заложила  начало «стандартизации» в сфере  прав человека. Но в этом смысле  она явилась лишь первой ступенью. Встал вопрос о необходимости  и неизбежности развития, уточнения  и дополнения установленного  перечня прав человека. Впоследствии  положения Всеобщей декларация  были расширены и конкретизированы  в многочисленных соглашениях  по правам человека.

 

Разногласия по поводу содержания прав человека.

 

Если  говорить о философских разногласиях, то они касались главным образом  природы прав человека. Сторонники естественно-правовой теории, главным  образом европейские страны, настаивали на включение в преамбулу указания на Божество как на источник происхождения  прав человека, считая, что подчеркивание  именно такой взаимосвязи будет  сдерживающим фактором для государств в плане нарушения прав человека. Указание на божественную природу прав человека было неприемлемо для социалистических стран и мусульманских государств.

 Кроме  того, они заявляли, что естественная  теория происхождения прав человека  отражает европейскую концепцию,  не принимая во внимание существование иных культурных традиций. В результате в качестве компромиссного варианта из преамбулы Декларации было исключено упоминание о природе прав человека.

Наиболее  острые дебаты и разногласия развернулись между представителями социалистических и западных стран по поводу содержания прав человека. Советские представители  вполне обоснованно указывали на необходимость использования конституционного опыта всех стран, в том числе  и социалистических, на неразрывность  гражданско-политических и социально-экономических  прав, предоставление которых человеку во всей полноте является доказательством  их уважения и соблюдения в государстве. И ряд социально-экономических  прав, таких как право на труд, на отдых, образование, социальное обеспечение, были включены в текст Декларации.

 

Заслугой  советской дипломатии являются положения  Декларации об универсальности провозглашенных  прав и их применимости на любой  территории, к которой человек  принадлежит, «независимо от того, является ли эта территория независимой, подопечной... или как-либо... ограниченной в своем  суверенитете» (ст. 2).

Острые  дискуссии разгорелись вокруг предложения  советских представителей о дополнении статей о правах человека гарантиями со стороны государств. В частности, статью 19, провозглашающую право  на свободу убеждений и свободное  их выражение, предлагалось сформулировать следующим образом: «С целью обеспечения  права на свободное выражение  мнений значительных слоев населения, а также для их организации  государство оказывает им содействие и помощь материальными средствами (помещениями, печатными машинами...), необходимыми для изданий демократических  органов печати».

 

Не нашла  поддержки инициатива советских  представителей отразить в Декларации связь прав человека с проблемой  государственного суверенитета. Западные страны считали, что указанное предложение  является отражением господствующей в  Советском Союзе теории о подчинении личности государству, противоречащей абсолютному характеру прав человека.

Нельзя  признать правильной позицию западных стран, отвергнувших предложение советских  представителей о включении в  Декларацию статьи о праве наций  и народов на самоопределение. С другой стороны, из-за негативной позиции социалистических стран, при поддержке некоторых латиноамериканских государств, не было включено в текст Декларации «право на петицию к властям государства, гражданином которого он является или в котором он проживает, либо к Организации Объединенных Наций», содержащееся в проекте Комиссии по правам человека, по аналогии с европейским конституционным законодательством. Советский Союз, Мексика и ряд других стран считали, что право на петицию в ООН нарушает принцип национального суверенитета и противоречит уставному положению о невмешательстве во внутренние дела государств.

 

Роль суда в правовой системе  государства.

 

           Права человека не заняли достойного  места в нашей жизни, их нарушение  носит массовый характер (систематические  невыплаты зарплат и пенсий, нарушение  прав беженцев и вынужденных  переселенцев, военнослужащих, безработица  и т.д.). В России не гарантирован  прожиточный минимум, призванный  обеспечить достойное существование  человека, значительная часть населения  оказалась за чертой бедности.

 

         В цивилизованном  обществе суду принадлежит центральное  место во всей правовой системе.  Именно суд олицетворяет подлинное  право, истинную справедливость. Чем выше роль, авторитет суда  и правосудия в целом, чем  большей самостоятельностью и  независимостью обладает суд  во взаимоотношениях с представительными  органами и органами управления, тем выше уровень законности  и демократии, тем надежнее защищены  от возможных посягательств права и свободы граждан.

         На сегодняшний  день в России роль суда  пока еще довольно низкая, как  и квалификация судей. Судебных  ошибок очень много, суд не  замечает или не хочет замечать  явного брака в работе следователя  и прокурора, забывает, что кроме  обвинительного есть еще вид  приговора – оправдательный.

           В  государстве необходимо последовательно,  поступательно, обдуманно (чтобы  не делать двойной работы) проводить  судебную реформу и реформу  законодательства. Разумеется, законодательство, даже самое совершенное, еще  не делает погоды, не снимает  ключевого вопроса: а судьи  кто? Но своим целенаправленным  регулированием оно четко ориентирует  на необходимость существенного  изменения качественного состава  судейского корпуса. У многих  судей живо в сознании советское  прошлое, когда интересы человека  были ничем, по сравнению с  интересами государства и приговор  суда зависел от интересов  государства. Однако сама жизнь  – не без помощи демократического  законодательства – заставляет  менять прежнюю иерархию ценностей.

          Серьезно  корректируется система юридического  образования. В судебные кабинеты  приходят новые люди. Судей практически,  с помощью экспериментально проверяемого  в ряде регионов обновленного  законодательства учат иметь  дело с непривычными для нас  юридическими явлениями, в частности  с судом присяжных.

         В результате  постепенно формируется иной  по своей ментальности судейский  корпус, которому предстоит работать  в условиях настоящей, а не  призрачной независимости и потому  брать на себя всю полноту  ответственности – юридической  и нравственной.

Запретительный и разрешительный принципы законотворчества.

 

Правовую  область можно создавать, опираясь на разрешительный, либо на разрешительный принципы.

В области  законотворчества человечество исторически  раньше освоило запретительный подход и сегодня он широко используется во всех нормативных документах порождаемых органами власти во всём мире. Найти истоки запретительного подхода, наверное, невозможно, поскольку запрет, как метод законотворчества, известен столько, сколько человечество помнит себя.

 

В законодательстве Тамерлана, говорят, было всего шесть  законов. Тексты законов были высечены на камнях и установлены на перекрёстках всех крупных дорог необъятной империи. За нарушение каждого закона предусматривалось  единственное наказание - смертная казнь. Других наказаний законодатель не признавал. «За вмешательство третьего в  спор двоих - смертная казнь», - гласил один из законов. Наверное, этот закон  нашёл отражение в известной  русской пословице: - «Двое дерутся - третий не лезь».

Область права базирующаяся на запретительных принципах помимо регулирующей деятельности, для чего она и создаётся, привносит в общество серьёзный дискомфорт. Это может ощутить каждый. Достаточно полистать уголовный кодекс. Невольно испытываешь гнетущую роль от этого нормативного документа, ловишь себя на мысли, не совершил ли ты чего-нибудь такого, за что тебя можно посадить если хорошенько покопаться в твоём настоящем и прошлом и предвзято высветить их. И это мнительность сродни беспокойству студента первых курсов мединститута, подозревающего в себе все болезни, которые он изучает. Дело в том, что нормы права, основанные на запретительном принципе, открывают широкое поле для террора общества «на законных основаниях». Всё дело в правоприменительной практике.

 

Достаточно  ли здравого смысла, на который человек  опирается всю жизнь не интересуясь законами, что бы быть чистым перед законами? Это беспокойство совершенно оправдано. Запретительный принцип позволяет держать граждан в напряжении, заставляет их «постоянно оглядываться». Усиливает этот эффект и юридическая норма – «Незнание закона не освобождает от ответственности». Внесла свою лепту в создание напряжённости и художественная литература. «Был бы человек, а статья найдётся».

Ну и  полноту картины завершает правоприменительная  практика, оценённая в народном фольклоре  – «Закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло».

 

В диктаторских тоталитарных режимах преследование  граждан, проистекающее из примата  запретительного права, может приобретать  весьма изощрённые формы. Достаточно вспомнить, что, разгребая неправосудную нормо-применительную юридическую практику, доставшуюся обществу в наследство от коммунистического прошлого, Конституционный суд СССР специальным распоряжением признал недействительными засекреченные ведомственные положения и инструкции, которыми ограничивались права граждан.

 

Предпринимались и предпринимаются различные  попытки нейтрализовать негативные моменты запретительного подхода  в области права.

 

Из наиболее интересных отмечу предложение конституировать, вписать в Конституцию государств основополагающий принцип правовой сферы для человека. «Человеку  разрешено всё, что не запрещено  законом». Конституировав этот принцип, общество во многом раскрепостило бы своих граждан, обеспечив им весьма комфортное правовое существование. Но на сегодня это пожелание остаётся чисто теоретическим и ни где и не конституировано. Хотя работа законодателя по созданию исчерпывающего списка запрещённых деяний, шкалы наказаний за нарушение перечня, априори допускает существование обширной области дозволенного, из которого мудрость и прозорливость законодателя призвана исключить что-то, как не допустимое.

 

Из других попыток отмечу предложение конституировать  принципы, на которых базируется правовая сфера, регулирующая деятельность властных структур. «Органам власти запрещено  всё, что прямо не разрешено в  законе». Не трудно видеть, что это  положение является зеркальным отражением базисного принципа, на котором строится правовая сфера человека. Человеку можно всё, что не запрещено. Властям  можно только то, что им разрешено. Но, по-видимому, законодатель полагает, что конституирование принципа регулирующего деятельность властных структур в явной однозначной формулировке, - органы власти могут только то, что им можно, - выглядит слишком большим посягательством на прерогативы власти. Поэтому предпочитают не формулировать сам принцип, на основе которого регулируется деятельность власти.

Но из законодательных норм предусматривающих  наказание за превышение власти, то есть за использование властных полномочий сверх допустимых границ, следует  признание, что существуют сами эти  границы, что власть, это не вседозволенность, что есть фундаментальное ограничение  при отправлении властных полномочий. А вот об этом прямо предпочитают не говорить.

 

Принципиально иной попыткой прорыва из сферы запретительного  права для человека является Всеобщая Декларация Прав Человека принятая 10 декабря 1948 года Генеральной Ассамблеей ООН.

В Декларации была предпринята попытка отойти от запретительного принципа при  установлении правовой области для  человека. Впервые, опираясь на разрешительный принцип, в тридцати статьях Декларации были провозглашены основные «естественные» социальные, политические, юридические, экономические права человека, которые  не могут отчуждаться в пользу государства или узурпироваться кем-либо. О злоключениях Декларации в СССР говорит тот факт, что  во времена брежневского отката в 70-х  годах диссидентам инкриминировали  в вину, в том числе и распространение  текстов Всеобщей Декларации Прав Человека. И только в конце 80-х годов она  была открыто, опубликована в стране.