Своеобразие творческой манеры Волошина

                               Для разума нет исхода

                               Но дух, ему вопреки,

                               И в бездне чует ростки

                               Неведомого всхода.

      Вообще  вне библейской  и  христианской  символики невозможно  понять волошинское творчество этого периода и, тем более,  оценить  его  жертвенную жизнь. Невозможно вне  этой  символики  понять  русскую  идею,  прорастающую сквозь историческую почву в таких программных поэмах  и стихотворений,  как “Протопоп Аввакум”, “Сказание об иноке Епифании”,  “Россия”,  “Дикое  поле”, “Стенькин суд”, “Китеж”, “Владимирская Богоматерь”, и многих других.

Поэту стал как будто  тесен  порядок  благозвучной  ритмической  речи. Жизнь казалась настолько дисгармоничной, что искусству приходилось искать новые адекватные формы. Мастер  изысканной,  изощрённой  техники,  создавший два  венка  сонетов,  вдруг  пишет  большие  вещи   разложенными   стихами. Предпочитает всё чаще  нерифмованный  белый  стих.  Но  и  здесь  мастер  не отказывается  от  филигранной  отделки,  от  прозрачной  и  тем не менее полновесной поэтической формы. Его творчество 20-х  годов  –  это  летопись,

прозаически грубая и честная без прикрас.

      Белыми  стихами написана поэма “Путями  Каина”, (1922-1929 гг.)  имеющая подзаголовок “Трагедия материальной  культуры”,  и  посвященной  губительным сторонам цивилизации и технического прогресса. Эта поэма является  как  бы развёрнутой версией к  4-й главе книги Бытия, написанная  в безупречной художественной форме. Для идеологов  нового  государства  подобные  воззрения  поэта  были неприемлемы, как и его взгляды на судьбу России.

За событиями русской  истории поэту открывается Вечность, за хаосом и трагедией бытия –  Премудрость и красота.

      Блестящий  эссеист, литературовед  и   исследователь  искусств  уступает место художнику и поэту.

      Когда-то  во Франции  он  взялся  за  кисти  для  того,  чтобы   полнее

разобраться  в  современной  живописи,  чтобы  ему,  теоретику, досконально

понять творческий процесс. Теперь он не расстаётся с красками и  часто  день

начинает с этюдов, бесконечно варьируя киммерийские пейзажи.  Это  были  его утренние медитации, своеобразная молитва  философа,  настраивающая  душу  на миролюбивый лад.

      Киммерия  – священный отпрыск Эллады.  Изо дня в день,  наблюдая

величественную землю, Волошин  мог  сравнить её  былую славу с событиями текущего момента. Кто-то называл его  пейзажи  “метагеологическими”.  В  них прочитывается не сходство, а судьба  земли,  то,  что  и  хотел  запечатлеть художник, некогда написавший в  статье:  “Великие  портретисты  передают  не сходство, а судьбу…”.

      В искусстве  Волошин оставил монументальные фрески, собрание  ликов  и личин  (один  цикл  так и называется   “Личины”),   дал   целую   галерею:

“Красногвардеец”, “Матрос”, “Большевик”, “Спекулянт”  и  т.д.  Эти  портреты интересны всё тем же: не только  типологичностью  моделей,  а их  очевидной судьбоносностью. Некоторые стихи “Усобицы” можно было  назвать  документами, потому что в них очень сильна конкретика, не занимавшая ранее  в  них  столь сильного места.  Сам  Волошин  не  делил  своё  творчество  на  до  и после революционное.

       На протяжении  многих лет Коктебель, где он жил, был настоящим культурным центром. Гостеприимный хозяин и его мать не брали за постой  никакой  оплаты.  Теперь же нравы изменились. Местные власти взирали на домовладельца  подозрительно. Бескорыстие своего странноприимства надо было бы доказать…

       В 1920-е  гг. Волошин существует в контакте  с новой властью,  работает

в области народного просвещения, охраны  памятников,  краеведения  выступает со стихами, лекциями, ездит с инспекционными полномочиями по Крыму и  т.  п. Неоднократно выставляет свои акварели (в т. ч. в Москве и Ленинграде). Он не сидит на месте. Его встречают и в Керчи, и в Севастополе,  и в Одессе.  Он  то  читает  лекции  в  Народном  университете,  то  ездит,  как заведующий охраной памятников искусства и  науки,  открывает  свою  выставку акварелей, устраивает авторский вечер. Пафос в его поэзии – в сострадании  к враждующим.

                     А я стою один меж них,

                     В ревущем пламени и дыме

                     И всеми силами своими

                     Молюсь за тех и за других.

      Получает  охранную  грамоту  на  свой  дом,  становится  членом  Союза

писателей, ему назначается  пенсия.  Однако  стихи  Волошина  после  1919  в России практически не печатались.

        Период  модернизма  и  авангардизма,   который   принято   называть

серебряным веком  русской  литературы  (иногда  говорят  о  серебряном  веке поэзии, иногда - о серебряном веке русской культуры), завершился  в  1921  - 1922 г. Погибли Блок, Гумилев,  Хлебников.  Эмигрировали  или  были  высланы сотни поэтов и других работников культуры. Современники, люди рубежа 1910  - 1920-х гг.,  чувствовали,  что поэтический период  пришел  к концу;   на авансцене  литературы   поэты   уступали   место   прозаикам.   Своеобразным пограничным столбом можно считать следующее стихотворение Волошина.

 

 

                             На дне преисподней

                       (Памяти А. Блока и Н. Гумилева)

                                    С каждым днем все диче и все глуше

                                    Мертвенная цепенеет ночь.

                                    Смрадный ветр, как. свечи, жизни тушит:

                                    Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.

 

                                    Темен жребий русского поэта:

                                    Неисповедимо рок ведет

                                    Пушкина под дуло пистолета,

                                    Достоевского на эшафот.

 

                                    Может быть, такой же жребий  выну,

                                    Горькая детоубийца — Русь!

                                    И на дне твоих подвалов  сгину,

                                    Иль в кровавой луже поскользнусь,

                                    Но твоей Голгофы не покину,

                                    От твоих могил не отрекусь.

 

                                    Доконает голод или злоба,

                                    Но судьбы не изберу иной:

                                   Умирать, так умирать с тобой

                                   И с тобой, как Лазарь, встать  из гроба!

 

    

                       

 

 

 

 

                  ПОЭТИКА  М.ВОЛОШИНА

Говоря о поэтике Волошина, следует выделить три ее особенности.

Первая – воспринятое  от латинской культуры формы требование художественной законченности, строгой оформленности поэтического материала. «Стих создают – безвыходность, необходимость, сжатость,

  Сосредоточенность…», - писал поэт в стихотворении  «Подмастерье». «Страстность –  в холодности и законченности  формы» - вот исходный принцип  его поэзии. В первый период  его творчества наиболее ярко  это проявилось в создании  венков сонетов, в тяготении  к «каноническим» формам стиха;  во второй – в обращении  к верлибру, акцентологическому  стиху. Видимое противоречие  имеет один источник: творческое  «освобождение» от формы, преодоление  ее «содержательной» наполненностью  стиха. Стих для Волошина –  «форма» в сугубом смысле. Он стремится не столько к «содержательности» стиха, сколько к «оформлению» содержания, к «наполнению» его звуковой и ритмической гармонией готовой, канонической формы «живым», непосредственным материалом, к выявлению формой данного поэтического переживания. Поэтическая семантика Волошина выявляется на двух уровнях.

Первый тип поэтической  семантики связан с тем, что можно  назвать поэтикой «мысли». Волошин  не столько художник «чувства», сколько  художник «мысли».  Мысль соединяется с «голосом» художника, его поэтическим «я»; она есть то, с чем он обращается к читателю, отсюда ее напряженность, эмоциональность, лиричность.

Второй тип поэтической  семантики Волошина связан со зрительным восприятием. Образы поэта не «сквозят», как у символистов «музыкальной»  ориентации, - они живописно телесны, вещественны, почти физически ощутимы:

Седым и низким облаком  дол повит…

Чернильно-сини кручи лиловых гор.

Горелый, ржавый, бурый цвет трав.

Полосы йода и пятна  желчи…

Живопись и пластика образов  при тенденции к «сжатости» стиха  проявляются через специфику  использования эпитета. Он у Волошина вмещает образную полноту ассоциаций, становится мифически осязаемым, конкретно-личностным – имеющим свое внутреннее бытие: солнечная кровь, звериная мудрость, фиалковая риза, медный текст закона, косматые светила, расплавленный Петроград, глухая ночь.

Образный строй стихов Волошина ближе к творчеству мыслителя  и живописца, чем музыканта. Его  форма изобразительности организует не столько время, сколько пространство. Определяя законы осуществления  и восприятия такого художественного  мира, необходимо иметь это в виду.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Символы волошинской поэзии реализуются творческим усилием духа, они оживают в душе воспринимающего. Именно тогда они обретают реальную духовную, онтологическую силу. «Самосознание произведения искусства в душе народной, - утверждает поэт, - есть факт более торжественный и важный, чем акт творчества.»

В декабре 1926 года возникло стихотворение «Дом поэта», в котором  раздумья Волошина о собственном  творческом пути слились воедино  с многолетними размышлениями о  судьбах Крыма. В чеканных, торжественных  строках развертывается перед слушателем вся летопись древней Тавриды.

     Строки, завершающие  стихотворение, звучат итогом  всех жизненных раздумий поэта,  дарованных ему Киммерией, его завещание грядущим поколениям:

 

                              Будь прост, как ветер, неистощим,  как море,

                             И памятью насыщен, как земля,

                             Люби далёкий парус корабля

                            И песню волн, шумящих на просторе.

                            Весь трепет жизни, всех веков  и рас

                            Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.

 

  Привлекательность Волошина-творца состоит в его высокой духовности, в широте культуры, в разнообразии его интересов. Тридцать с лишним лет – с конца 20-х по начало 60-х – имя Максимилиана Волошина находилось под фактическим запретом. Стихи не публиковались, о статьях даже не упоминалось, живопись томилась в запасниках. Только теперь наследие Волошина возвращается к нам.

 

 

                               ЛИТЕРАТУРА

 

 

   1. В.С.Баевский "История русской поэзии", Смоленск, "Русич", 1994 г.

   2. "Русские писатели" Библиографический словарь, т.1, М.: Просвещение,

      1990 г.

   3. М.Д.Аксёнова «Энциклопедия для детей. Русская литература» - М.:

      Аванта+, 1998.

   4. М.А.Волошин «Избранные стихотворения» - М.: Советская Россия, 1988

   5. А.Г.Соколов «История русской литературы конца XIX- начала XX века»

      М.: Высшая  школа, 1979 г.

   6. М.А.Волошин «Пути России: стихотворения и поэмы» - М.:  

     Современник  1992 г.

   7. "Лики творчества", Л., 1988 г.

   8. В.Купченко Остров Коктебель. М., 1981 г.

   9. Воспоминания о Максимилиане Волошине. М., 1990 г.