Роль единиц речевого этикета в произведениях

Гольдин в своих трудах также уделяет внимание некоторым особенностям русского речевого этикета, тесно связанным с вежливостью. Например, в литературных произведениях XVIII - XIX веков часто встречается употребление обычных слов с присоединенной к ним частицей «с» (да-с, нет-с). Эта частица не носила большой смысловой нагрузки, но считалась признаком вежливости. Пренебрежение данной частицей свидетельствовало о грубости говорящего (в основном в чиновничьей среде).

Также в XVIII веке в России утвердилось два типа обращения - «ты» и «вы». «Вы» изначально стало применяться в среде образованных дворян. До этого «ты» само по себе этикетного содержания не имело. Но в сравнении с «вы» оно приобрело значение близости, а в общении людей неблизких стало выражать социальное неравенство, общение сверху вниз» Тот же смысл носит и различие в обращении по имени и обращении по имени и отчеству. Для первого случая стало принято употреблять «ты», для второго «вы». Это правило действует в русском речевом этикете по сей день.

Исследование теоретического материала показало, что с помощью формул речевого этикета, используемых в речи, можно получить много дополнительной информации о самом говорящем: место жительства (город, деревня), профессиональную принадлежность, уровень образованности, род отношений с адресатом, социальное положение, некоторые личностные характеристики и т.д. Опираясь на эти данные, мы проанализируем высказывания героев произведений художественной литературы.  

Объектами анализа стали труды А.П. Чехова «Тоска», «Толстый и тонкий», «Маска», «Ионыч», «Егерь», « Торжество победителя», «Юбилей».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Роль единиц речевого этикета в произведениях А.П. Чехова

Подробно рассмотрев основные составляющие речевого этикета, мы обратимся к примерам русской художественной литературы XIX-XX веков, в частности, к рассказам и пьесам А.П. Чехова, и разберемся в том, какую роль единицы речевого этикета играют в создании человеческих образов писателем.

В рассказе «Торжество победителя» автор с помощью образа Алексея Иваныча Козулина демонстрирует влияние власти и высокого положения в обществе на человека, на его отношение к людям и поведение с ними.

«Алексей Иваныч вытер глаза платочком и залпом выпил стакан вина.

-Женить меня на своей  собирался, да я на ту пору…  к счастью, горячкой заболел, полгода  в больнице пролежал. Вот что  прежде было! Вот как живали! А  теперь? Пфи! А теперь я… я над  ним… Он мою тещу в театры  водит, он мне табакерку подает  и вот сигару курит. Хе-хе-хе… Я ему в жизнь перчику… перчику! Курицын!

-Чего изволите-с? - спросил  Курицын, вставая и вытягиваясь  в струнку.

-Трагедию представь!

-Слушаю!

Курицын вытянулся, нахмурился, поднял вверх руку, скорчил рожу и пропел сиплым, дребезжащим голосом:

-Умри, вероломная! Крррови жажду!!

Мы покатились со смеху.

-Курицын! Съешь этот  самый кусок хлеба с перчиком!

Сытый Курицын взял большой кусок ржаного хлеба, посыпал его перцем и сжевал при громком смехе». 

В обращении Козулина с гостями наблюдается постоянное нарушение норм речевого этикета: вместо вежливых просьб он использует приказы («Курицын! Съешь этот самый кусок хлеба с перчиком!»), сами по себе унизительные. Именно такое поведение принято считать невежливым. Несмотря на это, Курицын выполняет все его требования и выражает почтение хозяину («Чего изволите-с?»). Это свидетельствует о различии их социальных ролей, которое и стремится доказать Козулин таким обращением с гостем, так как сам стоит выше него на социальной лестнице.

Абсолютно противоположный образец поведения представлен в рассказе «Ионыч».

«-Здравствуйте пожалуйста, - сказал Иван Петрович, встречая его на крыльце. – Очень, очень рад видеть такого приятного гостя. Пойдемте, я представлю вас своей благоверной. Я говорю ему, Верочка, - продолжал он, представляя доктора жене, - я ему говорю, что он не имеет никакого римского права сидеть у себя в больнице, он должен отдавать свой досуг обществу. Не правда ли, душенька?»

Туркин Иван Петрович предстает здесь человеком гостеприимным, доброжелательным. В его речи присутствуют «поглаживания», о которых говорит Формановская: «Очень, очень рад видеть такого приятного гостя». Также его ласковое обращение к жене «душенька» является показателем теплоты отношений между супругами.

В рассказе «Толстый и тонкий» обращения также свидетельствуют о многом.

«-Порфирий! – воскликнул толстый, увидев тонкого. – Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!

-Батюшки! – изумился  тонкий. – Миша! Друг детства! Откуда  ты взялся?»

Из приветствия друг друга героями становится ясно, что знакомы они давно, и эта встреча для обоих является приятным событием. По таким обращениям, как «Голубчик мой!» или «Друг детства!»,  можно определить их отношения как дружеские, а социальные роли как равные (обращение друг к другу по имени, использование «ты» вместо «вы»). Однако в дальнейшем мы наблюдаем, как меняется манера общения, когда обнаруживается различие социальных ролей персонажей.

«-Нет, милый мой, поднимай повыше, - сказал толстый. – Я уже до тайного дослужился… Две звезды имею.

-Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с!  Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.»

«Ты» заменяется на «вы», звучат более почтительные формы обращения («ваше превосходительство»), появляется частица «–с» («Очень приятно-с!»), подчеркивающая почтительное отношение говорящего к собеседнику.

Подобная ситуация имеет место и в произведении Чехова «Маска». До тех пор, пока «интеллигенты» не знали, кем являлся человек в маске, они были возмущены его поведением и не стеснялись делать замечания:   

«– Вы забываетесь, милостивый государь! – вспыхнул он (один из интеллигентов). – Вы обращаете читальню в кабак, вы позволяете себе бесчинствовать, вырывать из рук газеты! Я не позволю! Вы не знаете, с кем имеете дело, милостивый государь! Я директор банка Жестяков!..     

 – А плевать мне, что ты – Жестяков! А газете  твоей вот какая честь…    

 Мужчина поднял газету  и изорвал ее в клочки. 

– Господа, что же это такое? – пробормотал Жестяков, обомлев. – Это странно, это… это даже сверхъестественно…    

 – Они рассердившись, – засмеялся мужчина. – Фу-ты, ну-ты, испугался! Даже поджилки трясутся. Вот что, господа почтенные! Шутки  в сторону, разговаривать с вами  мне не охотно… Потому, как  я желаю остаться тут с мамзелями  один и желаю себе тут удовольствие доставить, то прошу не претикословить и выйти… Пожалуйте-с! Господин Белебухин, выходи к свиньям собачьим! Что рыло наморщил? Говорю, выходи, стало быть и выходи! Живо у меня, а то, гляди, не ровен час, как бы в шею не влетело!     

 – То есть как же это? – спросил казначей сиротского суда Белебухин, краснея и пожимая плечами. – Я даже не понимаю… Какой-то нахал врывается сюда и… вдруг этакие вещи!    

 – Какое это такое  слово нахал? – крикнул мужчина  с павлиньими перьями, рассердившись, и стукнул кулаком по столу, так что на подносе запрыгали стаканы. – Кому ты говоришь? Ты думаешь, как я в маске, так ты можешь мне разные слова говорить? Перец ты этакий! Выходи, коли говорю! Директор банка, проваливай подобру-поздорову! Все уходите, чтоб ни одной шельмы тут не оставалось! Айда, к свиньям собачьим!     

 – А вот мы сейчас  увидим! – сказал Жестяков, у которого  даже очки вспотели от волнения.     – Я покажу вам! Эй, позови-ка сюда дежурного старшину!    

 Через минуту вошел  маленький рыженький старшина с голубой ленточкой на лацкане, запыхавшийся от танцев.    

 – Прошу вас выйти! – начал он. – Здесь не место  пить! Пожалуйте в буфет!    

 – Ты откуда это  выскочил? – спросил мужчина в  маске. – Нешто я тебя звал?     

 – Прошу не тыкать, а извольте выйти!».

Со стороны человека в маске при этом наблюдается постоянное нарушение норм речевого этикета («Директор банка, проваливай подобру-поздорову! Все уходите, чтоб ни одной шельмы тут не оставалось! Айда, к свиньям собачьим!» и пр.), и собеседники неоднократно выражают ему свое недовольство. Однако, с ним разговаривают совершенно иначе после того, как «в буяне все узнали местного миллионера, фабриканта, потомственного почетного гражданина Пятигорова…»: 

«– Не прикажете ли вас домой проводить, Егор Нилыч? – спросил Белебухин, нагнувшись к уху миллионера.    

 Пятигоров сделал  губами так, точно хотел сдунуть  со щеки муху.    

 – Не прикажете  ли вас домой проводить, – повторял  Белебухин, – или сказать, чтоб  экипажик подали?    

 – А? Ково? Ты… чево  тебе? 

– Проводить домой-с… Баиньки пора…

– До-домой желаю… Прроводи!».

В этом кроется ирония и основная мысль рассказа: «интеллигенты» не желали сносить оскорбления от человека равного им, но готовы были мириться с его возмутительным поведением, если он миллионер. 

Особенности речи персонажа часто помогают определить характер этого персонажа, сравнить или противопоставить его с другими героями.

Рассмотрим данную функцию речи на примере пьесы «Юбилей» и двух ее главных героях - Хирина и Шипучина.

«ХИРИН (вставая). Честь имею поздравить вас, Андрей Андреич, с пятнадцатилетней годовщиной нашего банка и желаю, чтоб...

ШИПУЧИН (крепко пожимает руку). Благодарю, мой дорогой! Благодарю! Для сегодняшнего знаменательного дня, ради юбилея, полагаю, можно и поцеловаться!..

Целуются.

Очень, очень рад! Спасибо вам за службу... за все, за все спасибо! Если мною, пока я имею честь быть председателем правления этого банка, сделано что-нибудь полезное, то этим я обязан прежде всего своим сослуживцам. (Вздыхает.) Да, батенька, пятнадцать лет! Пятнадцать лет, не будь я Шипучин! (Живо.) Ну, что мой доклад? Подвигается?»

Антон Павлович Чехов создает торжественную обстановку, но общение происходит в банке между начальником и подчиненным. Подчиненным является Хирин, о чем свидетельствует его строго официальное поздравление. Шипучин, как начальник, ведет себя более свободно. Кроме того, он не скуп на благодарности и похвалы, что характеризует его как человека доброжелательного и воспитанного. Эти качества сопровождают его поведение и дальше при общении с назойливой посетительницей:

«ШИПУЧИН. Я ничего не понимаю. Очевидно, вы, сударыня, не туда попали. Ваша просьба по существу совсем к нам не относится. Вы потрудитесь обратиться в то ведомство, где служил ваш муж.

МЕРЧУТКИНА. Я, батюшка, в пяти местах уже была, нигде даже прошения не приняли. Я уж и голову потеряла, да спасибо зятю Борису Матвеичу, надоумил к вам сходить. "Вы, говорит, мамаша, обратитесь к господину Шипучину: они влиятельный человек, все могут..." Помогите, ваше превосходительство!

ШИПУЧИН. Мы, госпожа Мерчуткина, ничего не можем для вас сделать. Поймите вы: ваш муж, насколько я могу судить, служил по военно-медицинскому ведомству, а наше учреждение совершенно частное, коммерческое, у нас банк. Как не понять этого!»

Хирин при разговоре с этой женщиной ведет себя противоположным образом. 

«ХИРИН (подходит к Мерчуткиной. Сурово). Что вам угодно?

МЕРЧУТКИНА. Я женщина слабая, беззащитная... На вид, может, я крепкая, а ежели разобрать, так во мне ни одной жилочки нет здоровой! Еле на ногах стою и аппетита решилась. Кофей сегодня пила и без всякого удовольствия.

ХИРИН. Я вас спрашиваю, что вам угодно?

МЕРЧУТКИНА. Прикажите, батюшка, выдать мне пятнадцать рублей, а остальные хоть через месяц.

ХИРИН. Но ведь вам, кажется, было сказано русским языком: здесь банк!

МЕРЧУТКИНА. Так, так... А если нужно, я могу медицинское свидетельство представить.

ХИРИН. У вас на плечах голова или что?

МЕРЧУТКИНА. Миленький, ведь я по закону прошу. Мне чужого не нужно.

ХИРИН. Я вас, мадам, спрашиваю: у вас голова на плечах или что? Ну, черт меня подери совсем, мне некогда с вами разговаривать! Я занят. (Указывает на дверь.) Прошу!»

Этот человек предстает перед читателем грубым, невежественным, неспособным к сочувствию и человеколюбию. Из этого можно заключить, что игнорирование говорящим правил речевого этикета зачастую делает его собеседником неприятным,  является признаком неуважения и безучастия к адресату, а также образцом некорректного поведения.

Тематику безразличия к проблемам людей Чехов использует в рассказе «Тоска» и демонстрирует его именно посредством речи персонажей. 

«Дождавшись короткой паузы, он (извозчик Иона Потапов) оглядывается еще раз и бормочет:

- А у меня на этой  неделе… того…сын помер!

- Все помрем… - вздыхает  горбач, вытирая после кашля губы. – Ну, погоняй, погоняй! Господа, я решительно не могу дальше так ехать! Когда он нас довезет?».

По правилам речевого этикета в ответ на скорбное известие Ионы должны звучать соболезнования, но, вопреки ожиданиям, господа в повозке остаются безучастными к его горю. Одной из причин их пренебрежительного отношения к извозчику снова служит неравенство их социальных ролей. О низком положении Ионы свидетельствует также его речь.