Проблема авторства «Слова о полку Игореве»

     Выдубицкий  игумен Моисей известен нам прежде всего как составитель того Киевского  летописного свода, из которого мы черпаем  наши основные сведения о XII в. Перу Моисея, возможно, принадлежит летописание киевских Ростиславичей в 1170-е годы; более твердо можно говорить о продолжении Моисеем летописи Петра после 1196 г. и о некрологах Ростиславичей. Моисею принадлежит и заключительная хвалебная кантата в честь Рюрика. Игумен Моисей - типичный придворный летописец, круг интересов которого замкнут стенами княжеского дворца.

      Льстивое  высокопарное витийство игумена  Моисея, ложная патетика монашеского  красноречия, несмотря на кажущийся  вселенский размах, на самом деле посвящены  мелкому знаку княжеского внимания. Мировоззрение игумена -панегириста очень далеко от свободного и широкого взгляда на мир автора «Слова о полку Игореве».

      Оба летописца - витии, и Галичанин и  игумен Моисей, являются пред-ставителями  иной среды, чем та, к которой принадлежал  автор «Слова». Они—церковники, воспитанные  на церковной литературе и любящие  щеголять цитатами из нее. Оба они  представляют наиболее распространенный тип средневекового летописца, сочетавшего почтительность (а порой и угодливость) к князьям с навязчивым христианским провиденциализмом. Иное дело Петр Бориславич - главная и исключительная фигура русского летописания XII в. Он далек от церковников и церковности; в принадлежащих его перу фрагментах Киевского летописного свода 1198 г. нет цитат из пророков, нет провиденциализма. Редкие напоминания о силе бога и честного креста не выходят за рамки обычного бытового словоупотребления, а иногда связаны прямо с богохульством его врагов;

      Церковные дела Петра Бориславича не интересовали, церковным календарем с указанием дней святых, недель поста или праздников он не пользовался. В отдельных случаях он записывал события по славянскому языческому календарю.

     Как только поставлен вопрос о сходстве автора «Слова о полку Игореве» с  кем -либо из современных ему киевских летописцев, так перед глазами  исследователей должна встать величественная фигура Петра Бориславича — боярина - летописца, дипломата и яркого полемиста, талантливого писателя, умно и справедливо судившего князей и их дела. Он был единственным светским писателем, единственным рыцарем среди многих игуменов, архимандритов и «попинов», причастных к летописанию, а, следовательно, и тем единственным киевским летописцем, которого можно сопоставлять с поэтом, призывавшим к консолидации русских сил в борьбе с половцами.

     Автора  «Слова о полку Игореве» и летописца  Петра Бориславича объединяет единство времени и места жизни. Вся  поэма построена с позиций  киевлянина. Здесь, а не в Чернигове (как в летописи) Святослав узнает о поражении Игоря, сюда, в Киев, приезжает Игорь, здесь ему поют славу и отсюда он едет домой мимо Пирогощей церкви на Подоле. Автор хорошо знает урочища Киева («дебрь Кияня») и хочет именно на Киевских горах вечно видеть Владимира Мономаха. Киевское происхождение автора «Слова» (или по крайней мере проживание в Киеве) едва ли подлежит сомнению. Летописец Петр Бориславич (оставим ему это удобное условное имя) несомненный киевлянин; об этом косвенно говорит двор боярина Борислава у Жидовских ворот и то, что Петр Бориславич был киевским тысяцким. Вся летопись ведется с позиций киевского боярства, и принадлежность автора к знатным киянам не может вызывать сомнений. Оба автора сходны не только по месту жительства, но и по возрасту. В авторе «Слова» исследователи давно угадывали опытного пожилого или старого человека, которому мудрость и возраст давали право оценивать и поучать князей. Возрастом объясняется внимание автора к отцам многих героев: «удалые сыны Глебовы», «вси три Мстиславича», «Туга и тоска сыну Глебову», «Красная Глебовна», «Ярославна». Автор, очевидно, хорошо знал старшее поколение, частично уже ушедшее, и княжеская молодежь рассматривалась им как сыновья и дочери того наполовину опустевшего поколения. Старшую генерацию своих современников поэт называет просто по именам, без отчеств (Святослав, Ярослав, Рюрик, Всеволод, Ярослав Осмомысл), что косвенно тоже может говорить о «серебряной седине» поэта, дававшей ему право на такую простоту. Петр Бориславич в летописи точно так же именует тех же князей без отчеств, тогда как его современник, хронист Святослава, неукоснительно добавляет отчества к именам князей. Возраст летописца, на основании изложенных ранее гипотез, определяется к 1185 г. примерно лет в 65—67.

      Социальная  среда обоих интересующих нас  авторов одинакова: поэт несомненно принадлежал к старшей дружине, к боярству, был широко образованным представителем русской аристократии (что не мешало ему отстаивать общенародные интересы Русской земли). Прекрасное знание военного дела, степной природы, зрительная и музыкальная впечатляемость образов войска на марше, топота кавалерийской лавы, тонкое знание русского, европейского и восточного оружия — все это обличает в нем военного человека, знатока военного дела, что хорошо связывается с отсутствием в поэме каких бы то ни было церковных сентенций.

      Петр  Бориславич точно так же превосходно  знал военное дело, от стратегических замыслов и дипломатической подготовки до мелких деталей марша, занесенных им в дневник похода. Он великолепно разбирался в сумятице боя и мог на своих страницах очень точно воспроизвести и дислокацию полков, и их маневры, и перегруппировки в ходе сражения. Его живо интересовали рыцарские обычаи европейских союзников, и он писал об обряде посвящения в рыцари, о королевских военных парадах. В летописи Петра Бориславича последовательно и упорно защищаются интересы бояр, «смысленной» старшей дружины. Летописец присутствовал на военных советах.

     Есть  разительное совпадение между поэмой и летописью: в «Слове о полку Игореве» обойдены призывом такие княжеские ветви, как сыновья Юрия Ярославича Туровского, сыновья Владимира Мстиславича, хотя известно, что некоторые из них участвовали ранее в походах против половцев. В летописи Петра Бориславича Юрий Туровский был назван в свое время злодеем, а Владимир «мачешич» сопровожден в могилу такой гневной эпитафией, какой нигде больше в летописях нет. И сын Владимира - Мстислав - подвергся жестокому осуждению в летописи.

      «Слово  о полку Игореве» и Киевский летописный свод Петра Бориславича в равной мере проявляют симпатию к Игорю Святославичу, стремясь всячески выгородить и оправдать северского князя, найти причины его отсутствия во время общерусских походов, подчеркнуть мужественность и личную храбрость Игоря и Буй-Тура Всеволода. С большой симпатией и поэма, и летопись относятся к молодому Владимиру Глебовичу Переяславскому, принявшему на себя удар всех войск Кончака.

Одинаковы и антипатии поэта и летописца.

      В летописи Петра Бориславича мы точно  так же найдем резкое осуждение Олега  Святославича. Как автор «Слова…» углубился в историю для того, чтобы показать всю неприглядность дел Олега Святославича, так и Петр Бориславич в своей обширной летописи несколько раз заглядывал в прошлое, показывая читателю мрачную фигуру Олега Святославича. Самым близким к «Слову о полку Игореве» является  то  напоминание Петра Бориславича об Олеге, которое он поместил под 1147 г., вложив его в уста старейшинам Путивля, отказавшимся сдать город Давидовичам.

     Следует отметить, что как поэт, так и  сопоставляемый с ним летописец  в равной мере оценивали князей с  позиций их полезности в деле обороны  Руси от половцев. Этот важный патриотический критерий позволял каждому из них становиться выше мелких феодальных дрязг и судить князей с известной высоты. Лейтмотив «Слова о полку Игореве»: «Князи сами на себе крамолу коваху, а погании сами победами нарищуще на Рускую землю... которою бо беше насилие от земли Половецкыи» - находит полную параллель в летописи Петра Бориславича; в уста мудрому боярину им вложены такие слова: «Княже! Доколе будете всеваться? Ища себе владения, христиан губите... Половцы, видя в вас несогласие и в силах оскудение, пришед, всеми вами обладают».

      Автор поэмы, как и автор летописи, не осуждает существования больших суверенных государств, вроде Владимиро-Суздальского княжества Всеволода Большое Гнездо или Галицкого княжества Ярослава Осмомысла. Наоборот, он воспевает каждого «господина» своей земли, восхищаясь его могуществом и самостоятельностью.

      В этом отношении интересно сопоставить  две оценки Ярослава, близкие одна к другой по времени: в 1185 г. поэт написал  свой панегирик, а два года спустя, в 1187 г., в летописи дан некролог Ярослава, подводящий итог его долгого княжения.

      В «Слове о полку Игореве»:  

                           «Галичкы Осмомысле Ярославе!

                            Высоко седиши на своем златокованнем  столе,

                            подпер горы Угорские

                                                           своими железными полки, 

                            заступив королеви путь.

                            ……………………………..

                            Грозы твоя по землям текут...» 

      В летописи приведена фраза самого Ярослава Владимировича: 

                            «Се аз единою худою своею  головою ходя, удержал всю 

                            Галичкую землю». Он был «честен  в землях и славен 

                            полкы: где бо бяшеть ему  обида, сам не ходяшеть 

                            полкы своими, но посылашеть я  с воеводами». 

      В «Слове о полку Игореве»: «Отворяеши Киеву врата...». В летописи Петра  Бориславича, знавшего Ярослава с первого  дня его княжения трижды говорится о галицкой помощи Мстиславу Изяславичу: в 1158; 1167 и в 1170 гг.

      В полной редакции летописи: «По Дунаю  грады укрепил, купцами населил...». Там же есть общая оценка благословенной Галицкой земли, сделанная вполне в духе «Слова»: 

«Земля  же его во всем изобиловала, процветала и множи-лася в людех, зане ученые хитрецы и ремесленники от всех стран  к нему приходили и грады населяли, которыми обогащалась земля Галицкая во всем». 

Как видим, прозаическая характеристика очень  близка к поэтической.

      И в поэме, и в летописи мы видим  полное признание сложившейся карты  русских княжеств без какого бы то ни было стремления к ее переделу или сосредоточению власти в руках великого князя Киевского. Обосновывается необходимость единства действий («.. . не дай бог на поганые ездя, ся отреши - поганы есть всим нам обьчий ворог!»), но нигде нет ни малейшего следа призыва к единой Киевской Руси, к лишению отдельных князей их власти, их отчин, их прав суверенных государей. Политическая программа как в поэме, так и в летописи Петра Бориславича одинакова. 
 

      Вывод 
 

     Итак, автор «Слова…» по мере сопоставительного  рассмотрения все более и более  сближается с тем киевским летописцем второй половины XII в., который по целому ряду признаков был сближен с киевским боярином Петром Бориславичем, упоминаемым на страницах летописей с 1152 по 1169г.,однако назвать его имени мы до сих пор не можем, поскольку ни одна из гипотез не может считаться доказанной.       
 
 
 
 
 
 
 

Список  использованной литературы: 
 

1. Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1978
2. Зализняк А. А.  «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. М, 2004.
3. Барсов Б. В. "Слово о полку Игореве" как художественный памятник Киевской дружинной Руси. М., 1887.-Т. 1-2: М.. 1889.-Т. 3    

 

4. Слово о  полку Игореве / Древнерусский текст  и переводы. М.,1981История первого издания "Слова о полку Игореве": Материалы и исследования. М., Л.- 1960.  

 

5. Русские летописцы  и автор "Слова о полку Игореве". М., 1972 

 

6. Слово о  полку Игореве: Комплексные исследования. М., 1988

 

7. Франчук В. Ю. Мог ли Петр Бориславич создать  «Слово»? // ТОДРЛ. Л.,1976.Т. 31